Истребитель «Родина» - Евгений Прошкин

— «Пять ле-ет»!.. Ему пять лет жалко! — Канунников резко подался вперед и, поймав Андрея за воротник, привлек к себе. — Да видел я, видел заключение экспертизы по «Данцигу». Отпечатков ты налапал сотни. Сотни! И камеры в порту тебя засняли. Вот у Мейстера ты как-то сумел... пёс тебя знает... А тогда, пять лет назад, во всех ракурсах остался. Да еще с голосом. По голосу тоже идентифицировали. По запаху, по поту с ладоней, по волосам на подушке в мотеле... Все совпало! Там столько улик, что и десятой части было достаточно. — Майор оттолкнул Андрея и подвинул к себе бутылку. — Паром взорвал ты. И не надо разыгрывать жертву. Шестьсот человек утонуло. Вот они — жертвы. А ты... — Он склонил голову и прищурился. — Ты, вообще-то, странный парень, Андрюша. Если вдуматься.

— Мейстера я не убивал, — повторил тот. — Тебе ведь про веревку доложили?

— Может же в этой истории быть хоть одно совпадение? Одно настоящее совпадение.

На столе задребезжала трубка, и Николай, ответив, пару минут молча слушал. Потом спросил:

— Это я сошел с ума или ты, капитан? Считаешь, мы оба? Ну что ж, примем за версию. Спасибо.

Бросив телефон, он налил себе до краев и сделал большой шумный глоток. Выдохнул, с удивлением посмотрел на пакет сока и, снова налив водки, занялся терминалом.

Запись пошла с начала, Мейстер опять был в сеточке для волос. Николай остановил изображение и, развернув окно на весь экран, показал на него пальцем. Иван Адольфович сидел у монитора и увлеченно смотрел выступление Президента.

— После супермаркета, где Мейстер купил тросик, у него была еще одна поездка, — тяжело произнес Канунников. — Адвокат наведался в банк и арендовал сейф. Только что открыли. Там записка. — Он прикурил и рассеянно поиграл пачкой сигарет. — Вот так вот... Человек покупает веревку и оставляет предсмертное письмо. На следующий день идет обедать. Заказывает харчо и цыпленка. На десерт — сливочный торт. Потом возвращается домой и принимает ванну. Надевает сеточку, включает новости. Кого-то ждет?.. — Николай исподлобья взглянул на Андрея и пожал плечами. — Возможно, ждет. Беседует с гостем, провожает его до двери. Потом просматривает запись охранной системы и половину стирает. Что скажешь?

— Потом вешается.

— Да.

— Надеюсь, разговор окончен?

— Нет. Кто следующий? Кто у тебя стоит под третьим номером?

— Под третьим? — нахмурился Андрей. — А разве второй уже был?

— Второй — это Мейстер. Первой была Ирина Дмитриенко из Хабаровска, — равнодушно проговорил Канунников. — Смертельная доза снотворного. Для полиции — никакой связи. Для меня она очевидна. Поэтому я спрашиваю еще раз: кто третий? Чей адрес тебе дал адвокат?

— Лена... — прошептал Андрей. — Лена, Лена... Когда?!

— По Москве — в пятнадцать ноль-ноль. Иван Адольфыч как раз откушал харчо.

— Лена, зайчик... Зачем ты, зачем?..

Андрей спрятал лицо в ладони, но Канунников дернул его за руку.

— Не кривляйся! Ты не знал как будто? Даже не догадывался? Она тебя бросила, и ты ее ненавидел.

— Она не бросила...

— Скажем иначе: не стала тебя ждать.

— Как можно ждать того, кто приговорен пожизненно?

— Меня другое интересует: как можно лишить жизни на расстоянии в несколько тысяч километров?

Андрей поднял голову и посмотрел на майора.

— Пошел вон, сволочь гэбэшная, — тихо, но внятно произнес он.

— Чё?..

— Это ты организовал. В Хабаровске. Ты, ты.

— Ну-ну-ну, любезный! — Николай нетвердо встал и похлопал его по затылку.

Андрей разъяренно отмахнулся.

— Катись!

— Пузырь не забираю, тебе пригодится. — Канунников, клацая подошвами, двинулся в прихожую. — Стиву или Ксене что-нибудь передать?

— Катитесь втроем!

— Ладно. — Он шмыгнул носом и, о чем-то размышляя, пошатался возле двери. — Это... ну какой адрес-то, Андрюх? Что тебе адвокат шепнул? Скажи, скажи, я ведь сам раскопаю. И будет хуже. Гораздо.

Андрей схватил бутылку, и майор, не дожидаясь броска, вывалился в коридор.

Через несколько минут он был на улице. Парковщик подогнал черную «Волгу», и Николай, абсолютно трезво обойдя машину, сел за руль. Прежде чем отъехать, он высунул руку в окно и сделал «бай-бай». Канунников не сомневался, что за ним наблюдают.

Андрей оторвался от окна и, вздохнув, посмотрел на стол. Водки оставалось грамм четыреста, в самый раз, чтобы догнать себя до свинства. Он взболтнул бутылку — красные стручки на дне закружились, как фальшивые снежинки в рождественском сувенире, — и вставил горлышко в рот. Симбионты уже начали приводить организм в порядок, однако новая доза свела их усилия на нет.

Перцовка стекала по горлу и жгла кожу. Андрей не обращал внимания, он зафиксировал взгляд на потолке и целеустремленно глотал. Ему хотелось оказаться в каком-нибудь другом мире или самому стать другим, но водка не уводила, а вбивала его в этот кошмар все глубже.

Стив застал Ксену возле терминала. Она сидела в мягком кресле, с низкого столика ей в лицо светил монитор.

— Не спите? — спросил он. — Тяжелый день?

— Получила доклад от майора. Пытаюсь найти в этом какой-то смысл.

— В докладе? — уточнил Стив.

— Во всем этом. — она повращала пальцем и, утомленно сощурившись, приникла к экрану. — Два подтвержденных самоубийства: бывшая жена и бывший адвокат.

— Тогда... — Он замялся. — Получается, Волков не связан со Сферой?

— Получается, Стив, совсем другое. Волков безусловно резидент Сферы. Но строка, которую мы приняли — которую я приняла за сигнал сбора, была чем-то иным. Возможно — ничем, воздухом между ключевыми фразами. Возможно — приказом к самоуничтожение. Или агенты заранее располагали какими-то инструкциями. Это не принципиально. Важно вот что: Волков попал в число сотрудников Миссии, сообщил об этом, и его сеть, вместо того чтобы сконцентрироваться и приступить к работе... она начала себя устранять, Стив.

— Как модули поддержки, — проронил он.

— Что?!

— Не обращайте внимания, это из прошлой жизни.

— Стив! — требовательно произнесла Ксена.

— Перед боем, а иногда уже и в бою, крейсеры авангарда перегружают балласт в специальные модули, — с неохотой сказал офицер. — Пустышки, едва управляемые. Все, что не служит выполнению тактической задачи, выводится в открытое пространство. Это и пища, и средства личной гигиены, и многое другое. Иногда корабль избавляется даже от резервного вооружения. В невесомости масса не перестает быть массой, а лишняя инерция маневру не способствует. Потом, после боя, модули возвращаются на борт — чаще сами, но иногда их приходится отлавливать, это зависит от ценности содержимого. В случае гибели крейсера его модули, как правило, самоликвидируются.