Девушки из Блумсбери - Натали Дженнер

же, что и каждый год, будучи таким же человеком привычки, как и его отец: поездку, чтобы выбрать еще игрушечных солдатиков для его боевого набора Второй мировой войны. Поэтому они направлялись на Риджент-стрит в «Хэмлис», старейший и самый большой магазин игрушек в Лондоне.

Грейс знала, что пока они шагают втроем вниз по улочке к автобусной остановке, соседи следят за ними и судачат. Никто никогда прямо не подходил к ней и не спрашивал, где Гордон и как у него дела; они были для этого слишком вежливы. Но Грейс все-таки предпочитала никак не выделяться. Приходилось гадать, как ее привычка к сдержанности повлияла на решение выйти замуж за Гордона ввиду приближения возраста старой девы. Как иронично, что решение ступить на ожидаемую от нее брачную тропу привело к такому аномальному концу.

Это было одной из причин ее восхищения Вивьен, которая редко обращала внимание на то, что думают другие. Она не позволяла чванству более обеспеченных клиентов магазина оттеснять ее; если уж шла о том речь, она только сильнее упиралась каблуками в пол. Никто бы не обвинил Вивьен в отсутствии уверенности или нужде в чужом одобрении. Однако после инцидента с часами Грейс начала гадать, не скрывает ли враждебность Вивьен к Алеку определенное волнение о том, что думал о ней по крайней мере он.

В противовес Вивьен, за годы Грейс позволила мужу вытравить ее уверенность в себе. Он наиболее эффективно растаптывал ее дух, потому что должен был стать ее самым верным соратником. То, как он подтачивал ее силы, обнажало лживость идеи о необходимости держать врагов ближе, чем друзей. Только вдали от него она чувствовала счастье или свободу. И все же даже вдали от него она не могла вернуть прежнее чувство собственного «я». Она надеялась, что работа в «Книгах Блумсбери» поможет, но ограниченные ожидания и задачи, поставленные перед ней мистером Даттоном, не могли мотивировать. Вместо этого эта должность сделала ее единственной женщиной на улице, которая каждое утро уходила на работу вместе с чужими мужьями, – и единственной женщиной, чей муж не уходил.

Все это делало мысль о том, чтобы уйти от Гордона, слишком большой для Грейс, даже несмотря на то, что его поведение с ней и мальчиками становилось все хуже. Уйти от него означало стать не только единственной работающей женщиной среди всех их знакомых, но и единственной разведенной. Стыд развода мог быть нелегким даже для мужчин, хотя самые обеспеченные будто бы справлялись без особого труда. Посмотреть только на лорда Баскина и его романтическую жизнь: достаточно светских дам определенного возраста клали на него глаз, и Алек, к примеру, всегда был полон слухов с разнообразных выходов в свет и мероприятий, в которых мужчины из магазина вместе принимали участие.

Мироздание будто прочитало ее обычно нечитаемые мысли, потому что сам лорд Баскин оказался на лондонском тротуаре перед ней, провожая женщину в ждущий кеб перед отелем «Кафе Рояль».

– Грейс – миссис Перкинс! – радостно воскликнул он, увидев ее, а затем посмотрел вниз на мальчиков с высоты своего внушительного роста. – А это кто здесь у нас?

Грейс принялась смущенно приглаживать непослушный завиток, который всегда вздымался у Тедди на макушке.

– Лорд Баскин, какой сюрприз. – Она продолжила возиться с волосами младшего сына, одновременно позволяя себе бросить взгляд вперед, на ждущую машину. Женщина внутри казалась примерно одного возраста с Вивьен, такая же хорошо накрашенная и одетая, но в сногсшибательных оттенках красного вместо мрачных черных тонов Вивьен. – Это мои мальчики, Николас и Тедди. – Они стояли перед ней, и Грейс с гордостью положила ладони им на плечи.

На мгновение она заметила, как лорд Баскин схожим образом оглядывается, будто тоже выискивая кого-то еще в их маленькой кривобокой компании.

– Приятно с вами обоими познакомиться. Идете за покупками?

– Завтра день рождения Тедди, его одиннадцатый, поэтому мы направляемся в «Хэмлис». За солдатиками, не так ли, Эдвард?

Услышав свое имя, Тедди оглянулся на мать.

– Ты меня так не зовешь, – прямо отметил он.

Грейс улыбнулась лорду Баскину поверх голов мальчиков и пожала плечами, а его светло-карие глаза загорелись в игривом сочувствии.

– Я тоже предпочитаю Тедди, – сказал он младшему мальчику, присаживаясь на корточки, чтобы обратиться к нему.

– Этого я не говорил, – заявил мальчик, снова так прямо, что Грейс и лорд Баскин могли только беспомощно взглянуть друг на друга в изумлении. – Я ничего подобного не говорил.

– Тедди, хватит, пожалуйста.

– Если позволите… – лорд Баскин жестом подозвал их подойти к своей части тротуара, подальше от напора толпы, – мне надо кое-кого проводить. Подождете меня здесь?

Грейс проследила, как лорд Баскин наклонился к кебу сказать что-то сперва женщине в нем, затем водителю, прежде чем отступить на тротуар. Она отметила, что он подождал, пока кеб не исчезнет в потоке машин, прежде чем повернуться обратно к ним.

– Итак, позволите к вам присоединиться? Я слишком долго не заглядывал в «Хэмлис». Мой дедушка часто меня там баловал.

Они вместе продолжили путь по Риджент-стрит – удивительная четверка, вместе проводящая семейный выходной, и Грейс не могла не обратить внимания на то, что окружающая толпа не сильно от них отличалась. Тянущаяся от площади Пиккадилли к Оксфорд-стрит, Риджент-стрит была задумана Джоном Нэшем как своего рода акведук, который соединял бы все крупные торговые, театральные и культурные районы центрального Лондона. Тротуар был полон родителей и детей, выходящих после дневных воскресных спектаклей на Вест-Энде, хорошо одетых светских матрон, уставших от покупок и жаждущих отдохнуть за чашечкой чая, и молодых людей, тратящих карманные деньги на кино и развлечения, что-то, что только недавно вдруг стало доступно многим семьям.

Некоторые из лучших ресторанов Лондона находились в центре этой роскоши, и отель «Кафе Рояль», из которого только что вышел лорд Баскин, был самым грандиозным из них. За годы существования его посещали члены королевской семьи, кинозвезды, художники и писатели – такие как Шоу, Киплинг и Йейтс. Самым скандальным среди них был Оскар Уайльд, который впервые встретил своего будущего любовника лорда Альфреда Дугласа именно в ресторане отеля. Выйдя из него, можно было прогуляться на север до Риджент-парка или на юг к Букингемскому дворцу мимо именитых бутиков, устроившихся между новых магазинов. Видные издалека светящиеся знаки на площади Пиккадилли – «БОВРИЛ», «КОКА-КОЛА», ЖЕВАТЕЛЬНАЯ РЕЗИНКА «ВРИГЛИЗ» – казались одновременно яркими и привычными. Большая часть улицы была перестроена после катастрофических пожаров и немецких бомбардировок во время Блица («В «Хэмлис» попадали не меньше пяти раз!» – часто хвалился Тедди), но нигде в Лондоне надежда на будущее и стремление к глобальному владычеству не проявлялись яснее.

– Надеюсь, мы ни от чего вас не отвлекаем, – сказала Грейс