2. Вторая книга серии 1+1=? - Диана Килина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Макс!»
Он не отвечает, вместо этого боль проникает в каждую клеточку моего тела. Горит всё – грудь, руки, лицо и голова; горю изнутри, не в силах больше терпеть эту пытку.
– Макс, – хриплю я, в надежде, что он ответит, возьмёт меня за руку и мы вместе пойдём к свету.
– Фёдор я, – произносит чужой голос над головой, – Держись девочка, ещё чуть—чуть осталось. Ещё немного… Вон, скорая, сейчас… Сейчас…
Его слова тихим эхом проносятся в моей голове, когда я проваливаюсь в темноту.
Чуть—чуть…
Ещё немного…
Вон, скорая.
Сейчас…
Сейчас…
Ещё немного…
10
– Служба эскорта?
– Это так очевидно?
Он оглядел меня с ног до головы, и улыбнулся шире. Пока его глаза с любопытством изучали мою грудь, я успела нахмуриться и скрестила руки, прикрываясь. Незнакомец перевёл взгляд на моё лицо и снова заговорил:
– Тон помады не твой, платье явно не по размеру. Агентство «Ариэль», я не ошибся?
Я ответила:
– Выручаю подругу. Если бы я знала, что её клиент будет домогаться до меня весь вечер, и мне придётся созерцать на то шедевральное дерьмо, выставленное наверху, я бы ни за что на это не подписалась.
– Шедевральное дерьмо? – он вскинул густые тёмно—коричневые брови.
– Ну да. Я бы посоветовала автору перестать употреблять ЛСД, и заняться чем—нибудь другим, – я изобразила презрительную гримасу и махнула рукой, – Фотографией или вышиванием крестиком.
Мой собеседник как—то странно фыркнул и затрясся. Сначала я испугалась, что у него эпилептический припадок, а потом до меня дошло, что он смеётся. Я непонимающе уставилась на него. Когда он успокоился, он протянул мне широкую ладонь:
– Да, фотография мне, правда, нравится больше, – прокудахтал он с лёгкой ухмылкой, – Артур.
Я дала в ответ свою руку, и он пожал её, хорошенько меня встряхнув. Непонимающее выражение с моего лица не исчезло, и он счёл нужным пояснить:
– Автор шедеврального дерьма.
– В себя не приходила? – раздался неподалёку голос из моего сна.
– Нет, – ответил Джексон, – Пока нет.
– Значит, будем ждать, – снова голос того мужчины, Артура.
***– Правда или действие?
– Что? – смогла выговорить я пересохшим горлом.
– Поиграем. Правда или действие? – Артур вскинул бровь.
***– Итак, – начал он, – Кира.
– Артур, – хрипло отозвалась я, поёжившись.
– Ты запомнила моё имя, – он состроил притворно—удивлённое лицо, – Я польщён.
***– Мне не показалось? Один, два, – он начал пересчитывать мои пальцы, – Три, четыре… – пауза, – Срань Господня, – наконец—то выдохнул он.
***– Ну почему ты такая вредина? – простонал Артур, и мои щёки чуть не треснули от сдерживаемого смеха, – Зачем ты издеваешься?
– Я вообще ничего не делаю, это ты мне позвонил.
– Не хочешь, не буду звонить, – буркнул он недовольно.
– Не хочу.
– Ну и ладно, – Артур повесил трубку.
***– Да—а—а?
– Я передумал. Я буду тебе звонить, – злобно произнёс глубокий голос.
Я, не выдержав, расхохоталась:
– Ты ведёшь себя, как мальчишка. Чего ты хочешь?
– Тебя, – спокойно ответил он, хлопнув дверцей машины на заднем фоне.
– А из доступного?
– А ты недоступна?
– Ты обещал, что ты отвалишь, – я начала раздражаться, и это засквозило в моём голосе.
– Я не из тех, кто держит свои обещания.
***Веки, налитые свинцом, тяжело поддавались. Словно узкие щёлочки, они приоткрылись на пару миллиметров, но я ничего не смогла разглядеть вокруг.
В носу до сих пор стоял мерзкий запах химии и спирта. К нему теперь примешалась какофония больничных ароматов. По большей части запах хлорки и какой—то жутко вонючей мази.
Какой—то непонятный звук вырвался из моего горла, и коротко простонала от боли в груди и шее.
– Кира? – обеспокоенный голос Джексона раздался совсем рядом.
Быстрые шаги, звук открываемой двери и громкий крик:
– Врача сюда!
Я пыталась что—то сказать, выдавить из себя, но получалось только хрипеть и постанывать.
Руки с силой сжимали покрывало, по лицу потекли обжигающие слёзы, когда я наконец—то смогла просипеть:
– Женя…
– Я здесь, Кира. Я здесь, – его рука легла на мою ладонь, тёплые пальцы сжали её почти до хруста, – Я здесь, – снова повторил он.
– Больно.
– Сейчас доктор даст обезболивающее. Потерпи чуть—чуть, – тёплые пальцы гладят мой лоб, мои щёки; мягкие губы прикасаются к моему лицу, успокаивая и убаюкивая.
Я чувствую укол на сгибе локтя, и слышу новые голоса:
– Ей пока рано быть в сознании – нужно подождать. Слишком много травм и переломов, – чужой, незнакомый голос.
– Да—да, я понимаю, – говорит Джексон.
Резкий хлопок, наверное, дверь открыли слишком сильно:
– Что с ней? Женя, что случилось? – странно, опять голос Артура.
Скорее всего, я снова погружаюсь в сон…
– Пришла в себя, ненадолго.
– Это же хорошо? Скажите, что это хорошо? – когда—то мягкий, бархатистый голос срывается на крик, – Зачем вы её усыпили?
– Уберите руки!
– Арчи, так надо. Пойдём выйдем в коридор, тебе надо успокоиться. И перестань трясти врача! – орёт Джексон.
Снова шаги, хлопок двери и голоса затихают.
***Когда прихожу в себя снова, рядом с моей рукой я чувствую тепло. Глаза медленно открываются, и я быстро моргаю, чтобы сфокусировать зрение. Взгляд упирается в макушку Артура, которая лежит на больничной койке рядом с моей рукой.
Мои пальцы дрожат, когда я прикасаюсь к его волосам и пропускаю мягкие, как шёлк пряди. Он тут же поднимает голову и смотрит на меня сонными глазами, в глубине которых медленно появляется тепло, перемешанное с щемящей тоской.
– Кира, – шепчет он одними губами, едва слышно.
– Привет, – хриплю я в ответ, – Почему ты здесь?
– У тебя что—то болит? Позвать доктора, чтобы тебе дали обезболивающее?
Я попыталась отрицательно качнуть головой, но моя шея не поворачивается, а лёгкое движение отдаётся резкой болью в спине.
– Не шевелись, малыш. У тебя на шее эта штука, – он медленно выпрямляется и придвигается ко мне ближе, громко гремя ножками стула по полу, – Тебе пока нельзя двигаться.
