...и мать их Софья - Вера Колочкова

– Ну что ж, Антон Павлович, и на том спасибо...

– Что?

– Прости, это я так, сама с собой разговариваю. Вернее, с Чеховым...

– Ну вот видишь, тебе всегда есть с кем поговорить! Зачем тебе муж?

– Чтобы защищать... Помогать... Я же всего лишь слабая женщина! Сам же сказал, что я в облаках витаю, от земных проблем далеко...

– Ничего. Значит, время тебе настало – спуститься на землю. Здесь тоже неплохо, между прочим. Учись, приспосабливайся, меняйся. Классики помогут...

Вот это да! Если б еще месяц назад кто-нибудь воспроизвел ей этот ночной разговор с мужем, она бы долго смеялась. Не умеет он так говорить! Не может быть у него таких сияющих, насмешливых, уверенных глаз! Не может человек измениться за считанные дни! Хотя как сказать... Она ведь изменилась! Что-то перевернулось в ней, и начался отсчет в другую сторону. Наверное, от неба к земле... Только слишком быстро, как будто у этого что-то не раскрылся парашют. Не разбиться бы вдребезги о приближающуюся землю...

Распрямив спину, Соня внимательно посмотрела в новые, незнакомые глаза мужа и, актерски искусно придав взгляду и голосу как можно больше твердости и уверенности, чтобы замаскировать паническую внутреннюю трусливую дрожь, произнесла:

– Ну что ж, иди, раз так счастья захотелось... Так захотелось, что про детей ничего не спрашиваешь...

– Да при чем здесь дети, Соня! Дай мне в себя прийти, я и сам пока себя не узнаю! А дети как были моими, так моими и останутся... Отцовства моего никто не отменял. И помогать буду, как смогу, и они мне помогут, как смогут.

– Прости. Ты прав, наверное. Даже определенно прав... Я действительно держала тебя на чувстве долга перед своей слабостью, перед детьми. Мне так удобно было. А что с тобой происходит – не замечала... Мне даже казалось, что я создала идеальную модель семьи: спокойную, без ссор, без скандалов, с послушными детьми, с мужем-добытчиком. Мне все знакомые завидовали. Ты прости меня, Игорь!

– А ты другая стала... Я, если честно, боялся сюда идти, слез твоих боялся, истерик. Если б не Машенька, долго не пришел бы. Думал, ты в меня вцепишься, пугать начнешь, к совести, к долгу взывать! А ты другая... Соня, а Мишку ты замуж отпусти, ладно? И не заводи с ней разговоров про ее красный диплом, ради Бога! Ее еще со второго курса чуть не отчислили. Я ходил, договаривался, взятки давал... Ты ж ей установку дала на красный диплом, вот она и врала тебе все пять лет! Боялась, переживала, извелась вся. И я, идиот, молчал. Тоже боялся. Как лихо ты нам всем гайки-то закрутила!

Помолчали. Стало вдруг слышно, как часто капает вода в кухонную раковину, словно невидимый глазу секундомер отсчитывает уходящее время: тук-тук, тук-тук...

– Вот, кран сломался... – безысходным каким-то голосом произнесла Соня, будто собираясь заплакать.

– Я пойду...

Игорь быстро поднялся из-за стола, пошел в прихожую, на ходу произнося буднично, как будто уходил не навсегда из своего дома, а в булочную напротив:

– Я из квартиры на днях выпишусь, за вещами завтра заеду. Ты собери там что-нибудь, что считаешь нужным... Или, наоборот, ненужным... Дачу можешь продать, если хочешь, я доверенность дам. А машину я себе оставлю, от нее все равно уже толку нет, дорого не продать, на металлолом разве... Ну все, пока...

Соня закрыла за ним дверь, медленно прошла на кухню. Тихонько вошли следом за ней Мишка с Машкой, в пижамах, с растрепанными волосами, щурясь от яркого света.

– Ну что, мам, поговорили? – первой спросила Сашка, садясь напротив матери.

– Поговорили... Впервые в жизни, наверное, поговорили. Надо же, двадцать пять лет с человеком прожила, бок о бок, можно сказать, и ни разу с ним не поговорила по-человечески... Он всегда был благодарным моим слушателем, а собеседником – никогда. Девочки, а с вами я так же себя веду? Я как начинаю об этом думать, у меня сразу на сердце так горячо становится, так стыдно...

– Да ладно, мам, не парься! Давай лучше Мишкину свадьбу обсудим! Знаешь, ты когда спала, ее жених приходил, хотел официальное предложение сделать. Он же не знал, что у нас Машка пропала... Так что у нас теперь Мишка – невеста! – на одном дыхании протараторила Сашка. Потом повернулась всем корпусом к Мишке, лихо подперев красивое бедро кулаком: – А мы тебя так просто не отдадим! И не надейся! Ты у нас не абы как, а с высшим образованием невеста, умница-разумница, еще поискать таких! А на свадьбе я на столе стриптиз станцую, вот веселуха будет! Как приложение к твоему диплому!

Соня весело рассмеялась, легко, по-девичьи, словно что-то отпустило внутри, как будто ушла противная внутренняя тревога, паутиной затянувшая душу.

– Сашк, достала уже своим стриптизом... Хватит уже! Оно тебе надо? – заворчала смутившаяся было Мишка.

– Да, Саш... Может, ты подумаешь? Может, и правда тебе это не надо? – отсмеявшись, тихо спросила Соня.

– Не знаю, девочки. Надо, наверное. Я так чувствую... Все равно буду делать то, что задумала.

– Ну тогда покажи хоть, как это выглядит. Можно нам с Майей на репетицию прийти?

– Ой, она ж просила позвонить! А который час? – спохватилась Сашка.

– Поздно уже. Она спит, наверное. Удивительный человек твоя Майя, Сашка. Я ж всегда себя за умную почитала, а поговорила с ней и поняла, что я абсолютная дура! Сердце обожгло, пробило, торкнуло, как хотите... Вы простите свою глупую мать...

– Ой, да ладно, мам, опять начинаешь! Мы тебя любую любим и принимаем, и с обожженным сердцем, и пробитую, и даже слегка торкнутую...

Соня опять засмеялась, легко и благодарно. Потом прислушалась, подняв кверху палец. Из ее комнаты доносилось негромкое Машкино кряхтение, похожее на частый сухой кашель.

– Пойду температуру померяю... А вы спать идите, скоро уже светать начнет! Завтра вам рано вставать.

Девочки как по команде послушно встали из-за стола, ушли в свою комнату. Соня подошла к лежащей на диване Машке. Та спала, выпростав из-под одеяла худые ножки, тяжело дышала носиком. От прикосновения ко лбу Сониной ладони вздрогнула, проснулась, удивленно уставилась на мать.

– Спи, Машенька... Все хорошо, ты дома, со мной.

– А папа где?

– Я его попросила, чтоб он тебя ко мне привез. Папа тебя любит, и я тебя люблю, я, знаешь, как соскучилась!

– И ты на меня сердиться не будешь, что я без спросу ушла?

– Нет, что ты, не буду.

– А где Миша с Сашей?

– Дома, Машенька, дома. А ты поспи со мной рядом, ладно? А утром мы проснемся и позовем в гости тетю Надю с Лизкой. И вместе с тобой пирог испечем. Такой же вкусный, как у тети Нади... У нас ведь тоже получится, правда?

Соня что-то еще ласково приговаривала Машке на ухо, гладила по спинке, по рыжим волосам, прятала холодные ножки под одеяло, пока не почувствовала, как под ее рукой уходит из Машки напряжение и страх, как она беззаботно проваливается в свой детский сон. Потом прилегла тихонько рядом, боясь потревожить то ли спящую дочь, то ли свое новое хрупкое состояние, которое еще до конца не поняла, не осознала, но которое теплым покоем переполняло ее душу.