Побег из «Школы искусств» - Даниэль Клугер

– Простите, я не успел записать, – сказал он, – как называется компания?

– «Юг-Финансы-2000», – повторил Родимцев.

Та самая компания, с руководством которой должен был встретиться интересующий Черноусова Реймонд Галлер. Исходя из еврейского происхождения господина Галлера, да плюс его прошлые прокоммунистические (в терминологии господина Родимцева, сионо-масонские) симпатии, ситуация становилась весьма пикантной. Грех было бы не воспользоваться ею.

– Так что, господин Родимцев? – Черноусов улыбнулся, постаравшись придать своему лицу откровенно просящее выражение. Родимцев надулся от гордости и сказал:

– Ладно, сейчас устроим.

Действительно, устроил. Выйдя из ДК имени Кирова, Виктор зашагал в центр, ободренный обещанием господина Смирнова уделить ему пятнадцать минут своего драгоценного времени. По дороге он ломал себе голову: показалось ему, что звезданувшийся на патриотической почве Родимцев ехидно ему подмигнул или не показалось? Вопрос так и остался нерешенным, когда впереди замаячил искомый объект журналистских исследований господина Флейшмана. Собственно говоря, Виктор собирался – коли такая возможность представилась – поговорить с местным бизнесменом отнюдь не только о финансировании фашистского листка. Просто расспросить его о тенденциях развития постсоветской экономики – если этот человек вообще способен будет ответить на такие вопросы…

Крепкие парни в темно-зеленых бесформенных пиджаках – охрана центрального офиса компании – не осматривали его вещей. Только спросили: «По какому вопросу?» – и, услышав, что посетитель договорился с вице-президентом о встрече, очень любезно объяснили ему, где именно находится его кабинет. Виктор поблагодарил и поднялся на второй этаж.

Офис «Юг-Финансы-2000» производил впечатление. Во всяком случае, немногие известные Черноусову израильские фирмы могли бы похвастаться такой роскошью отделки служебных помещений. Да и выбор самого здания – отреставрированного двухэтажного особняка конца ХIХ века – свидетельствовал о хорошем вкусе хозяев.

Виктор вошел в приемную, отделанную панелями красного дерева. Ему ослепительно улыбнулась секретарша, больше похожая на фотомодель. Черноусов назвал себя, она с той же улыбкой просмотрела какие-то списки, кивнула и жестом пригласила его войти.

Он вошел. Кабинет, так же, как и приемная, был отделан деревянными панелями и устлан коврами. Стены украшали картины – явно несовременных художников. Черноусов не был большим специалистом в живописи, но античные мотивы и темный колорит полотен говорили о хорошем вкусе и приличных деньгах владельца. Здесь не было, конечно, мастеров первого ряда, но почти наверняка – приличные художники XVIII–XIX веков, в основном – западноевропейских школ.

Письменный стол стоял не напротив двери, а несколько в углу, ближе к высокому стрельчатому окну. Стол также представлял собою подлинное произведение искусства из темного мореного дерева с литыми бронзовыми ручками и зеленым сукном. Вице-президент компании «Юг-Финансы-2000» господин Смирнов сидел в удобном кресле и что-то писал. Видимо, он не слышал, что дверь отворилась. Картина, висевшая над ним, показалась Черноусову смутно знакомой – то ли по какой-то выставке, то ли по какому-то альбому. Впрочем, он недолго рассматривал картины и старинную мебель – в конце концов, не в музей пришел. Виктор негромко кашлянул. Вице-президент «Юг-Финансы-2000» тут же поднял голову.

– Проходите, – сказал он с любезной улыбкой. – Прошу, садитесь, господин?… – сказано было с вопросительной интонацией.

– Зеев Флейшман, – представился Виктор. – Корреспондент газеты «Ежедневная почта». Тель-Авив.

Господин Смирнов покивал все с той же любезной улыбкой. Черноусов прошел к предложенному креслу и сел. Он тоже сел.

– Вы хотели задать мне несколько вопросов, – сказал вице-президент «Юг-Финансов», возвращаясь на место. – Весь внимание. Мне еще не приходилось беседовать с представителями израильской прессы.

Черноусов извлек из сумки диктофон, положил его перед собой, ближе к собеседнику. Смирнов посмотрел на черную коробку, на микрофон, перевел взгляд на корреспондента:

– Слушаю вас.

– Из России и других государств СНГ то и дело доходят вести о заказных убийствах, криминальных конфликтах, колоссальных размерах коррупции… – начал Виктор и запнулся. Тема преступности вдруг показалась ему не совсем тактичной, хотя именно солидный и богатый кабинет крымского бизнесмена навел на мысли о преступности. Тем не менее, журналист решил продолжить. «Коган же просил что-нибудь о мафии, – мысленно оправдывался он перед самим собой. – Вот пусть и получит мнение об этом местного предпринимателя».

Смирнов поощрительно улыбнулся, словно приглашая не стесняться. Эта улыбка вызвала у Черноусова странное чувство: словно он уже видел где-то эту улыбку и ее обладателя. «Дежа вю, – решил он. – Картину видел, мебель видел, хозяина видел…»

– Что-то не так? – спросил Смирнов.

– Нет-нет, все в порядке. Формулирую вопрос.

– А вы не формулируйте, – посоветовал вице-президент. – Говорите, как в голову приходит. Слова сами расставятся, поверьте.

– Ладно, – Черноусов засмеялся. – Давайте по вашему методу… Так вот – о криминальных новостях СНГ. Все это вызывает серьезное подозрение относительно того, что современный бизнес в постсоветском пространстве в значительной степени криминализован. Вы представитель деловых кругов. Что вы сами об этом думаете?

Улыбка Смирнова оставалась безмятежной.

– Болезни роста, – ответил он. – Болезни роста, через которые проходили все государства. «Этап первичного накопления». Вы, надеюсь, читали Диккенса? (Черноусов кивнул.) Вот, видите. Как там звали этого… Урия Хип? Так что, сомнительное разнообразие методов, как-то: разгул уголовщины, рост капиталов, нажитых путем неправедным, убийства конкурентов, подкуп чиновников имели места и в чопорной Англии, и в знойной Испании. То же, что и в России. Только там это прошли триста лет назад, двести. Кое-где – сто лет назад и даже меньше. А у нас – сейчас. Ничего нового. Советская власть вырвала Россию, Украину и прочие республики из цепи «нормальных» капиталистических государств. Теперь вот наверстываем упущенное.

– Интересно, – вежливо заметил Черноусов. – И что же – долго должно продлиться это первичное накопление? Мы доживем до цивилизованных норм? Или нет?

– Кто знает, – Смирнов откинулся в кресле и смотрел на корреспондента с нескрываемым удовольствием. Похоже, ему очень нравилось философствовать перед иностранцем. – Кто знает, господин Флейшман. Может быть, и доживем… Подрастает новое поколение. Как бы ни был отец беспринципен и даже преступен, своему сыну он постарается дать приличное образование. Отправит его учиться куда-нибудь в Гарвард, Кембридж. Или к вам, в Иерусалим, я слышал, тамошний университет котируется очень высоко.

– Культурный капитализм победит в сегодняшней России руками нынешних отпрысков «новорусских» семейств, – не спрашивая, а подсказывая, произнес Черноусов. И вновь будто ложная память колыхнулась эхом. Что-то знакомое почудилось ему – нет, не в рассуждениях сидевшего напротив человека с гладкой маловыразительной внешностью. Но вот некоторые интонации его мягкого негромкого голоса вызывали несколько неприятное ощущение – словно с ними был связано нечто зыбкое и опасное. Причем связано не в сегодняшнем дне, а где-то в прошлом. «Переезд плохо действует на нервную систему, – подумал Виктор. – Расколем Когана на поездку к Мертвому морю, подлечиться.» Вслух он спросил:

– Вы полагаете, надежда в подрастающем поколении?

– Почему бы и нет?

Черноусов покачал головой.

– На днях я получил письмо от своего старого друга, – сказал он. – Он живет в Москве, преподает в одном из тамошних вузов. Среди прочих, в числе его студентов имеются и дети «новых русских» – те самые, на которых вы возлагаете большие надежды… Так вот, друг мой в письме, будто веселую шутку, рассказывает, что не так давно ему сломали челюсть: не ту оценку поставил на сессии одному из студентов. Будущему юристу, кстати. И это не единичный случай. У меня как раз в то же самое время гостил еще один мой товарищ с женой. Жена – преподаватель. Я им пересказал письмо. «Это что, – заметила она. – Тут хоть из-за оценки. А мне пригрозили за то, что одному такому вот балбесу (кстати, совсем неплохо учившемуся) и порекомендовала вести себя на уроках приличнее. На следующий же день в школу заявились двое мордоворотов, присланных любящими родителями, и посоветовали сменить тон…» Вот вам и поколение, – ему доставило удовольствие заметить на лице собеседника мимолетное раздражение. Но Смирнов не дал этому чувству прорваться.

– Издержки, – повторил он. – Болезни роста.

– У вас есть дети? – зачем-то спросил Виктор.