Любовничек - Фёдор Крашенинников

Для начала мы действительно выпили. Я, собственно, только пригубил, потому что дальше пить было уже совершенно невозможно.

- Может, отдохнем пару часиков? А то жара такая… - робко предложил я, скорее для порядка, чем с какой-то практической целью. У Гриши, похоже, эта идея не вызвала никакого восторга, но Ленка неожиданно меня поддержала.

- Да, Гриша, мне надо отдохнуть… Все-таки у меня… Давай как жара спадет?

- Хорошо… Я к вам приду позже, – с легким неудовольствием сказал он и неспешно вышел из комнаты.

- Пойдешь в душ? – осведомился я, стаскивая с себя мокрую от пота рубашку.

- Иди первый. – Лена сняла с себя сарафан и плюхнулась на кровать.

Я зашел в ванную комнату, долго настраивал воду, потом наконец залез в ванну и встал под душ. Вода была прохладная, и через несколько секунд голова слегка прояснилась.

Вспомнив первую половину дня, я даже удивился, сколько всего произошло и как медленно тянется время. Главное, что уезжать мы должны были уже завтра. Оставалось меньше суток до развязки. Или до завершения этого мучительного этапа. И начала нового, еще более мучительного, как мне все отчетливее начинало казаться.

С такими примерно мыслями я вышел из душа и, слегка промокнув льющуюся с меня воду, вернулся в комнату.

Лена задумчиво разглядывала ногти на ногах. Все-таки ноги у нее красивые, это невозможно было не замечать даже сейчас. Я сел рядом.

- Твоя очередь, красавица! – Мне хотелось, чтобы голос мой прозвучал бодро, но в итоге получилось как-то излишне театрально.

- Сейчас пойду… - Она неспешно встала.

- Что все-таки было? – Я пошел за ней, хотя размеры номера вполне позволяли вести разговор и на расстоянии.

- А сам как думаешь? – Она встала под душ спиной ко мне.

- Никак не думаю, если честно… - соврал я, потому что именно в этот момент я пытался себе представить их вместе.

- Плохо, что никак не думаешь. Все было мучительно и неприятно. Долго говорили, все эти его бесконечные глупости, какие-то намеки дебильные, чушь всякая… Потом он начал меня лапать и, в общем, перешли к делу… Сначала вроде все пошло хорошо, потом у него все упало. Он расстроился. Выпили. Опять поговорили. Он давай меня везде лапать, пытаясь руками там что-то себе… В общем, я поняла, что мальчик на грани срыва… Взяла все в свои руки… И в рот... Более-менее стало все получаться, он все-таки успел надеть презерватив, хотя, сволочь такая, порывался без него сунуться… Собственно, потому так и мучились долго… Только начинал надевать – все падало. Короче, в итоге я ртом на него надела, легла, он пошоркался немного и кончил… Ха… Потом заставил подмыться и еще пытался языком что-то изобразить… Все спрашивал, хорошо ли мне… Такая вот история любви. Доволен, рыцарь? – Она даже не обернулась, так и стояла спиной.

- А сама ты как? – Я чувствовал в ее словах раздражение и попытался быть заботливым. Получилось что-то не то, потому что она вспылила.

- Сама?! Ты издеваешься, что ли? Совсем мозги спеклись, да? – Она обернулась, и, увидев ее глаза, я понял, насколько плохо ей было. – Сама! Сама я кончала и кончала от такого неземного удовольствия! Плакать мне хотелось, вот что. Рыдать. Домой мне хотелось очень, к Боре и к сыну, понятно тебе? Чего мне стоило не разрыдаться - тебе, козлу, и не понять никогда, ясно?

«Вот нам сейчас только поругаться между собой – и ситуация станет совершенно невыносимой!» - подумал я и сделал шаг к ней навстречу.

- Лена, прости. Просто я не знаю уже, что надо говорить, а что - нет. Что делать и чего не делать. Прости, я виноват…

Я обнял ее. Это были очень грустные объятия. Она плакала, а я молча гладил ее по голове и целовал в лоб.

Наконец она успокоилась.

- Уйди, я сейчас вытрусь и выйду, – тихо сказала Лена. Я вышел в гостиную и осторожно прикрыл дверь.

19.

Время тянулось медленно. Гриши не было.

- Может, позвонить ему? – засуетился я.

- Вот еще. Я, например, совсем не соскучилась… - Ленка взяла плавки и надела их.

- Ты хочешь на пляж пойти? – удивился я, хотя, в общем, действительно было непонятно, что я так беспокоюсь за Гришу и почему бы не сходить, в самом деле, на пляж.

- Конечно. Ты если хочешь, сиди тут и жди нашего господина, а я пойду на пляж, покупаюсь немножко напоследок.

- Я тоже пойду! – Мгновенно у меня в голове прояснилось и тоже захотелось на пляж, к морю. – В любом случае его нету, может, лег поспать или еще что. Напишем ему записку, чтобы не начал истерить…

Пока Ленка собирала пляжную сумку, я написал на выцветшей бумажке с отельным бланком несколько слов. Мы вышли из номера, прикрепив записку на двери.

На пляже было пусто, большинство отдыхающих предпочитали проводить послеобеденное время в номерах. Мы заняли два лежака под зонтиком и пошли в воду.

Можно сказать, что на несколько часов нам удалось забыться, мы купались, загорали и вообще вели себя так, как будто ничего не случилось.

Я несколько раз ходил за пивом и закусками. Все было замечательно, но я постоянно оглядывался в сторону отеля. Гриши не было, и я начал беспокоиться. Ленка между тем никаких признаков беспокойства не показывала, и это меня до некоторой степени расслабляло.

Гриша появился около пяти вечера, когда на пляж уже вернулась часть публики, очевидно ценившая мягкое вечернее солнце.

- А меня сморило что-то… Лег на кровать и заснул, даже не помню, как быстро… Вот только встал… И сразу к вам… - объяснил он, по-подростковому стесняясь.

Мы ответили одобрительными междометиями.

Гриша подтащил соседний лежак и снял рубашку.

- Пойду я тоже искупаюсь, кто со мной? – уже вполне бодро спросил он.

- Да мы уже перекупались… - сказала Ленка чуть извиняющимся голосом.

- А я схожу! – заявил Гриша и пошел плескаться.

Расслабленность сразу прошла, и снова навалились тревожные мысли. Вечер обещал быть насыщенным.

- Он резво настроен, я смотрю… - как можно более спокойно произнес я.

- Да ну его в пень… Надоел… - вяло отозвалась Лена и закрыла лицо панамой.

Я заволновался. Еще в тот момент, когда она предложила взять и уйти из номера на пляж, я почувствовал, что Лена решила тянуть время.

Такая тактика показалась мне опасной, но мог ли я осуждать ее и требовать, чтобы она и дальше отдавалась этому негодяю по его первому требованию? С другой стороны, никакого другого выхода из ситуации я тогда не видел, и Ленкино нежелание продолжать сексуальные экзерсисы меня откровенно напрягало.

Могу сказать, что это были самые тяжелые и унизительные часы моей жизни. Я чувствовал себя паскудно: мерзким негодным трусом, который не может предложить окружающему миру ничего, кроме своей женщины. Если учесть, что женщина была вовсе и не моя, более того, это была женщина, которая в последнюю очередь хотела получить от нашей связи неприятности, то мое поведение и мою роль в этой истории можно описать только самыми недобрыми выражениями. Получалось, что я прячусь за ней, понуждая отыграть эту нудную порнографическую сцену, да еще и без какой-либо гарантии, что все это не напрасно. С другой стороны, что делать, если никаких других вариантов, как тогда казалось, не было.