Любовничек - Фёдор Крашенинников

Обычно же люди думают: вот я какой грязный извращенец – люблю, когда девушка шлепает меня ремнем, к примеру. И живет человек, упивается собственной извращенностью, думает с замиранием сердца: знали бы люди вокруг, чем я занимаюсь! Вздрогнули бы! Между тем как его ближайшие друзья, приличнейшая семейная пара, практикуют групповые садомазохистские оргии, а благообразный друг детства вполне может оказаться раскованным трансвеститом – просто эта, вторая жизнь, обычно существует параллельно первой. Только немногие представители богемы смешивают два мира и два образа жизни в один, изумляя обывателей. На самом деле это глупо и нерационально, ну да ладно.

То, что прощаешь себе, ужасает в других. Любой человек рассуждает примерно так: нет, ну мой-то случай исключительный, я не делаю ничего плохого, у меня все прилично, даже когда я занимаюсь чем-нибудь общественно порицаемым. Потому что я особенный, я – это я, поэтому мне-то можно, но почему - они? Неужели и они тоже?

В том-то и дело, что и они тоже. И все - тоже. Потому что наше время дало миллионам людей возможность предаваться тому утонченному и разнообразному разврату, который еще недавно был доступен лишь богачам или богеме, а остальные могли только фантазировать.

Сегодня просто надо иметь выход в Интернет. И все получится.

С изменами, в общем, примерно та же самая ситуация. Люди сплошь и рядом делают это, но искренне полагают, что их половины – ангелы. Хотя все чаще и чаще по умолчанию гуляют обе стороны – это уже из личных наблюдений.

Конечно, все это явления последних десятилетий. Раньше было хуже с помещениями, ресторанами и клубами. И главное – не было Интернета. Вместе с ним появилась возможность анонимно откровенничать с людьми, знакомиться и реализовывать свои фантазии, не прибегая к услугам работников почты, телефонной станции и других посторонних. Удобно, анонимно, конфиденциально.

- Гриша, только у меня месячные… Тебя это не смутит? – Ленка затушила сигарету и с какой-то непонятной мне полуулыбкой посмотрела на нашего мучителя.

- Ну… я не знаю… Я читал, что все равно можно же… - было видно, как трудно ему даются такие взрослые темы.

- Можно, конечно, если крови не боишься… - Она встала из-за стола и, опершись на спинку стула, спросила:

- Ну и когда начнем?

- Давайте я к вам приду… И потом пойдем на пляж. Да? – Гриша явно уже все придумал, и от его решимости и оптимизма мне сделалось неуютно.

- Хорошо, заходи.

Мы молча пошли к себе. Сказать было нечего. Я поймал себя на странном равнодушии к происходящему. Немного неловко было только оттого, что отдуваться придется Ленке. А я буду при ней исполнять неблагородную роль как бы сутенера.

17.

Мы зашли в номер. Ленка задернула шторы и попросила включить кондиционер. Аппарат с противным гулом заработал. Она снова закурила, присев на краю кровати.

- У тебя не сильно бежит? – проявил я заботу, хоть прозвучало это крайне неуместно.

- Бежит как обычно… В конце концов, надолго этого козленка не хватит, потрется минут пять и кончит. Если ему не станет противно и он вообще не откажется от всей этой затеи. – Она встала и налила себе виски.

Мы закупились в беспошлинном магазине с размахом, но за прошедшие дни выпили мало. Зато в последние сутки расход алкоголя резко увеличился. Подумалось даже, что с такими темпами нам может и не хватить до отъезда.

Я налил себе и включил телевизор. Все-таки ситуация была совершенно неловкая.

- А мне что делать? Тут или как? – спросил я ее, действительно не представляя себе, как надо себя вести.

- Это уж как Гришенька скажет, любовничек… - Ленка открыла духи и растерла несколько капель за ушами и на груди.

Повисла пауза. Я столько всего передумал за последние сутки, что любая попытка осмыслить ситуацию выбрасывала меня на другой конец сознания.

…Я вспомнил, как лишался девственности. Может быть, где-то есть счастливые ребята, у которых первый раз был романтичным и приятным, но лично я таких не знал и себя к таковым отнести не могу.

Мою первую женщину мне нашел мой лучший друг. Не знаю, что это была за девушка и что их вообще связывало, но, в общем, как-то он с ней договорился.

Она пришла - чуть старше меня, рослая, широкоплечая девушка-пловчиха. Дома у друга никого из взрослых не было, и мы отправились в спальню его родителей.

Дальнейшую возню я почти не помню. Очевидно, сработал механизм вытеснения и страницы позора были безжалостно вырваны из бортового журнала моей жизни. Помню, что у меня как-то подозрительно мерзли ноги. В общем, у меня не получилось ровным счетом ничего – мой член не подавал никаких признаков жизни, несмотря на усилия моей учительницы. Добило мое либидо красное пятнышко на ее трусиках. Это уже было выше моих тогдашних сил, и я позорно капитулировал. Торопливо распрощавшись с другом и его разбитной знакомой, я выскочил из его квартиры и пешком пошел домой, на другой конец города. Будь я не таким начитанным и теоретически подкованным парнем, я бы, наверное, мог в тот день окончательно свихнуться и стать каким-нибудь маньяком – я ведь даже не пил тогда, то есть никаких возможностей расслабиться у меня не было.

Но я был умным мальчиком и довольно убедительно «залечил» свои душевные (если душа как-то связана с лишением девственности) раны. В конце концов, вопли моих товарищей по несчастью тщательно и подробно комментировались и разъяснялись во всех сексологических работах, мною читанных. Короче говоря, я решил не расстраиваться и спокойно ждать, пока оно все как-нибудь само получится. В итоге, конечно же, все получилось. Но гораздо позже.

«Интересно, встанет ли у него?» - подумал я. И мне вспомнился другой эпизод. Даже не эпизод, а сценка с одной моей девушкой, которая строго мне сказала в ответ на мой робкий вопрос о возможности секса в критические дни: «А ты что, брезгуешь?» Тут и выяснилось, что я вовсе не из брезгливых. Да, с той девушкой у меня получалось все и всегда. Не удивительно, что я так убивался, когда она решила меня бросить…

И тут пришел Гриша. Просто так, по-хозяйски. Как старый и лучший друг. Вошел в дверь, широко ее распахнув, стоило только мне повернуть ручку замка.

Секунду все молчали. Гриша глупо улыбался (улыбаться умно вообще мало кому удается, да еще в таком возрасте, но тут была действительно очень глупая улыбка).

- Мне остаться? – спросил я, отходя в сторону.

- Не знаю… Давай ты подождешь нас на пляже! – Он развязно сделал несколько шагов и сел на кровать.

Я кивнул головой, попытался поймать Ленкин взгляд, но она смотрела в телевизор. Спешно кинув в пляжную сумку наши полотенца, мешочек с кремами и книжку, я вышел из номера и отправился в сторону моря.