Граничник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

— Не выкладывайся так, милый! — ласково пожурила бессильно осевшего нехристя Молодка. — Ты мне нужен полным сил. Мертвый, ваш выход!

Сама, что характерно, в схватку она вступать не торопилась. Берегла силы? Выяснять это у нас времени не было. Рычаги управления платформой уже находились в руках у Малой, а Стефан держал на весу рельсотрон, наводя его на демонов.

— Дождись, пока они плотнее соберутся, — шепнул я воспитаннику. — И не жми на гашетку сильно. Старайся короткими очередями. Помни про ресурс оружия.

Дрон, висевший над головами нашего небольшого отряда, показывал безрадостную картинку. Крошечная скорлупка транспорта, шестеро хрупких фигурок на ее борту — и полчища, сплошная серая стена, надвигающаяся из темноты. Прорехи, нанесенные взрывами плазмы и магии, разметавшие первые ряды демонов, затягивались прямо на глазах.

Тварей было несколько сотен, может даже целая тысяча — сложно определить точно, когда демоны постоянно двигаются, да и света для оценки было маловато. Не Легион, конечно, но нам хватит с изрядным запасом. Кто там говорил про видимость преследования? Согласен с Пролом — как же тогда должна выглядеть настоящая охота?

Рельса выплюнула первую очередь из пяти освященных снарядов, каждый из которых прошел сквозь тела впереди бегущих адских тварей и, почти не утратив скорости и убойной силы, устремился дальше. Хорошо Стефан прицелился, залп вышел очень удачным. Вон и демоны с моей оценкой согласны — ревут так, что того и гляди небеса обрушатся.

— Еще. Еще, Стеф.

Незаметно для себя я поймал своеобразный кураж битвы. Не стук сердца и радостное возбуждение — откуда бы им взяться у бездушного создания вроде меня, а ощущение целостности и правильности происходящего. Словно бы все происходящее стало схемой со множеством элементов, при этом каждый из них занял исконно свое место. Каждое дерево, каждая травинка, каждое живое или псевдоживое, как демоны, существо, были составной частью схемы, и все были связаны незримыми векторами взаимодействия.

Да, понимаю, кураж — не совсем верное слово, у живых все совсем иначе происходит. Но за неимением гербовой, как говорится…

Вторую и последнюю очередь Стеф пустил еще лучше, заставив низших потерять темп на центральном участке движения. Суматоху в рядах врага усилил Прол, закончивший заряжать метатель и отправивший раскаленную плазму в то же место, куда стрелял Страж. Еще на две «золотых» стрелы хватило Гриня, после чего он вырубился окончательно — Молодка тут же оттащила его в среднюю часть платформы.

Но все это было лишь агонией. Таким усилиями пытаться остановить Гончих нечего было и думать. Это как дуть изо всех сил в надвигающуюся волну, надеясь, что «поток ветра» повернет ее в обратную сторону.

— Вижу топь! — взвизгнула девчонка. — Триста метров, прямо за деревьями!

Ерунда какая! Триста метров до спасения и сотня — до Гончих. Где тут ставки принимают?

Глава 17

Спасла нас Старица. Со скоростью, которую от ее тщедушного тела никто не мог бы ожидать, она спрыгнула с платформы. Но земли не коснулась — осталась висеть в полуметре над ней. Лицом повернулась к нам, и я увидел, как старуха улыбнулась. По-доброму, как бабушка, глядящая на внуков, лопающих ее пирожки.

— Какого рожна, ма?! — рявкнула Молодка. — Я бы косой!..

Но что она собиралась сделать косой, так никто и не узнал. Старческая фигура потекла дымом и миг спустя распалась на тысячи крохотных черных точек. Взяв максимальное увеличение на дроне, я разглядел в них скарабеев, которые устремились навстречу Гончим, постепенно наливаясь малиновым свечением.

— Старая упрямая кошёлка! — выкрикнула вслед насекомым Света. — Драная! Старая! Упрямая! Кошёлка!

На последнем ее слове скарабеи достигли волны несущихся Гончих и вспыхнули. Не слишком ярко, может быть, как угли в очаге, когда на них подуешь, но во тьме леса выглядело это, как зарево от лесного пожара.

Который мигом позже и начался. Насекомые, превратившиеся в стену огня, пали на демонов по всей протяженности и те загорелись. Все разом, словно их горючей смесью облили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Старая эгоистичная сука! — орала Молодка, растерявшая всю прежнюю самоуверенность, и превратившаяся из ведьмы в зареванную бабу. — Как ты могла?! Кто тебе право дал?!

Спустя несколько секунд, когда застывшие в пламени демоны стали рассыпаться пеплом, она уже едва слышно бормотала, размазывая по лицу слезы и сопли.

— Зачем, ма? Я бы косой… Ну, зачем? На кого ты нас с Лелькой бросила?

С камеры дрона я наблюдал за пепелищем, созданным ведьмой, и наполнялся пониманием, что лучше бы нам с воспитанником быть разорванными Гончими. Теперь, после того, как старуха пожертвовала своей жизнью, спасая нас, я уже не сомневался, что слова Молодки про Стефана — мальчик твой нам понравился — были не случайной оговоркой. И не шуткой.

Триаде зачем-то был нужен Страж. Причем не какой-то любой, а конкретно — мой Стеф. И пришли они не мужика своего спасать.

Более подходящего момента для того, чтобы ударить, не было. Молодка рыдала, сгорбившись на корме, всхлипывающая Малая продолжала вести платформу к топи, что уже отчетливо виднелась за редеющим лесом. Гринь, который мог бы вступиться за зазнобу, валялся без чувств, а внимание его напарника было полностью поглощено пепелищем, оставшимся за спиной.

Это было предательством — с какой стороны не посмотри. И оправданием не было даже то, что ведьмы с самого начала злоумышляли против нас. Так поступать негоже, но именно это я и собирался сделать. И даже объяснять воспитаннику не буду, зачем он должен поднять квач и ударить женщину, оплакивающую мать. Сам справлюсь, не такое уж большое дело…

— Даже не думай, Мертвый, — прошипела Молодка. — Не справишься ты со мной. Даже сейчас не справишься. Только тушку жреца попортишь.

Она поднялась с колен и повернулась к нам со Стефаном. Ее лицо, пару минут назад молодое, гладкое и весьма привлекательное, постарело и покрылось морщинами. Черная тугая коса поседела и стала значительно тоньше. Перед нами стояла еще не Старица, но та, что уже на половине пути к ней.

— Сядь и руку к мечу не тяни, — жестко произнесла она. — Если понадобится, я обе кисти оторву, чтобы искушения не было. И залечу, так что кровью не истечешь.

Я почувствовал за спиной Стефана движение, но отреагировать не успел. Быстро, но при этом мягко, без угрозы, на плечи мужчине опустились две женские ладошки. Уже не детские, а принадлежащие молодой девице — после смерти Старицы Малая стала почти полной копией своей матери. Выросла, округлилась, оформилась в ту, что скоро станет Молодкой. Пока еще совсем юной, как цветок, который лишь начал раскрываться.

Вместе с весом — хотя какой там вес! — на плечи Стража обрушилась такая тяжесть, что вздохнуть глубоко ему и то стало проблемой.

— Сядь, Страж, — молвила девушка мурлыкающим голосом. — Ты не справишься с нами. Поспи лучше.

Сотни нанитов тотчас сообщили о том, что мой подопечный погрузился в сон. Быстро, словно кто выключателем щелкнул. На меня же колдовство девчонки не подействовало — маленькие преимущества посмертного существования. Только пришлось проконтролировать, чтобы веки Стража не закрылись.

В этот момент Прол отвернулся от пожарища, устроенного Старицей. Пару секунд он в полном обалдении наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, а потом решил-таки подать голос.

— Свет, че происходит? Ты че делаешь-то, Свет? Гринь же…

Договорить он не успел. Старшая из ведьм повернула лицо в его сторону, коротко, как-то по-птичьи, дернула шеей. Голова Прола совершила почти полный оборот — позвонки отчетливо хрустнули. Тело мужчины обмякло и свалилось за край платформы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Никогда мне не нравился, — сообщила Молодка, поворачиваясь обратно к Стефану. — Жену свою с детьми не сберег, ходил и ныл о том. Что за мужик, а? Ежели любил, так надо было драться! Церковь палить, ревнителя вешать — а он? Разнюнился и удрал! Тряпка! Только из-за Гриня его и терпела.