О чем мечтает герцог - Дженна Питерсен

Впрочем, осознание этого не помешало ей раздвинуть губы, приглашая его проникнуть внутрь, и даже в ответ легонько коснуться его своим язычком. Эти мысли не помешали стону удовольствия сорваться с её губ, и лишь только рухнул последний хрупкий бастион его сдержанности, как поцелуй перерос из нежного в обжигающе страстный.

Саймон стремительно подхватил её, и Лилиан внезапно оказалась сидящей на краешке стола. Тогда он склонился над ней, еще ближе притянув к своему разгоряченному телу. Как и днём ранее в библиотеке, Лилиан почувствовала, что по мере возрастания его страсти, меняется и характер их объятий.

Но на сей раз, помимо возбуждения она ощутила в Саймоне кое-что ещё. Отчаяние. Острую потребность, с помощью которой он стремился забыть нечто неприятное. Лилиан прекрасно понимала природу этой потребности. Как же часто она сама мечтала изгнать боль любым возможным способом!

И как ни странно, но девушка желала сделать Саймону этот подарок. Она хотела заставить его забыть обо всех тревогах и печалях, теплом своего тела растопить терзающее его беспокойство. В надежде, что в этом жаре сгорит хотя бы малая часть её собственных горестей.

Должно быть, Саймон ощутил в ней эту перемену, почувствовал её податливость. С его губ сорвался гортанный, хриплый стон удовольствия, и он почти накрыл её своим телом, сминая бумаги на столе, некоторые из которых разлетелись в стороны и с тихим шелестом стали опускаться на пол. Но Лилиан не обратила на них никакого внимания, она забыла обо всем на свете, когда ощутила, как его твердая плоть прижалась к её животу.

Хотя она ещё ни разу не испытала удовольствий плоти, она слышала о подобных вещах от своих замужних подруг, а несколько лет назад видела пикантные иллюстрации в непристойной книге, случайно оставленной в комнате одним из слуг. В отличие от многих своих сверстниц, Лилиан никогда не боялась, что однажды ею овладеет мужчина, проникнув в её тело.

Да, эта мысль вызывала у неё волнение и нервозность. Но никак не страх.

Сейчас, ощутив страстный натиск Саймона, эти эмоции многократно умножились. Лилиан выгнулась ему навстречу и провела руками по широкой спине, вцепившись ослабевшими пальцами в ворот его рубашки. Всё так же крепко обнимая её, Саймон скользнул ладонью по её стану, накрыв упругую грудь.

Лилиан задохнулась от потрясения, на мгновение откинув голову, полностью отдавшись невиданному наслаждению. Она понимала, что многие осудили бы их поведение, назвав столь интимное прикосновение неподобающим и греховным, но как же ей было хорошо! Просто божественно! Особенно, когда он легонько сжал её грудь и стал массировать нежную плоть медленными чувственными движениями, пока Лилиан не ощутила дрожь внизу живота, породившую жар и влагу в средоточии её женственности.

Но стоило её желанию усилиться, как Саймон тут же отпрянул от неё. Он сделал шаг назад — глаза его пылали диким огнем, а почти вертикально восставшая плоть поднималась в такт неровному дыханию.

— Я сожалею, — сказал он, поддерживая её за плечи теплыми ладонями. — Уверяю вас, обычно у меня нет привычки, соблазнять гостей прямо на своем столе.

Лилиан изумленно уставилась на него, не осмеливаясь встать на ослабевшие ноги, так как не была уверена, выдержат ли они её вес.

— Нет? — прошептала она, пытаясь выглядеть беспечной, хотя голос её дрожал. — И чем же я удостоилась подобной чести?

Некоторое время он пристально смотрел ей в глаза.

— Понятия не имею, Лилиан. Но по каким-то загадочным причинам, стоит мне только приблизиться к вам, и я забываю о том, что воспитан как джентльмен, забываю о долге и обязанностях, забываю обо всем, за исключением того, что жажду прикоснуться к вам.

Она удивленно моргнула, потрясенная его словами. Казалось, он сам поразился своему откровению, поскольку сделал ещё один шаг назад, будто опасаясь полностью утратить контроль над собой рядом с ней.

— Но всё дело в том, что вы — леди, а я, как предполагается, джентльмен, — продолжил он. — И в свете этого то, что я позволил себе несколько секунд назад, выглядит непростительной вольностью. Даже если это и подарило нам взаимное удовольствие.

Ей понадобилось приложить огромное усилие, чтобы кивнуть в ответ. Потому что единственное, чего она сейчас хотела — это забыть о приличиях и тайных замыслах и броситься в его объятья, чтобы позволить Саймону снова и снова делать с ней эти неподобающие, греховные вещи.

— Вы пришли ко мне с благородной целью, — добавил он с глубоким вздохом, словно возвращаясь к своим тяжким обязанностям, — чтобы узнать о причине моего беспокойства.

Она снова кивнула и попыталась встать на ноги. Если он сумел так быстро совладать с собой, она тоже должна найти силы и справиться с собственной слабостью.

— Все… в-верно. Но вы так и не ответили, что послужило причиной вашего огорчения?

Саймон на мгновение закрыл глаза и устало потер веки кончиками пальцев. Наконец, он вздохнул и произнес:

— Когда я рассказал вам о том, что собираюсь разобрать бумаги отца, вы попросили меня рассказать, если я обнаружу в них что-либо странное. Тогда я счел вашу просьбу смехотворной, так как полагал, что мне не удастся «обнаружить» ничего необычного. И всё же…

Лилиан шагнула к нему, ощутив, как сердце забилось где-то в горле.

— И все же?..

Саймон взглянул на неё.

— Хорошо, я должен признаться, что, возможно, отец скрывал нечто такое, о чем я даже не догадывался. Боюсь, раскрыв его тайны, я пойму, что он тоже был подвержен человеческим слабостям, и вел себя вовсе не так безупречно, как все привыкли думать.

Когда они целовались, сердце Лилиан трепетало в груди пойманной бабочкой, сейчас же её пульс бился еще стремительней. Только на сей раз, причиной тому было не удовольствие, а напряженное ожидание. Она хотела потребовать, чтобы Саймон во всём ей признался. Ей хотелось закричать, что его отец был монстром, скрывавшимся под маской святого, и никому никогда не удастся обелить его имя.

Но она не смела произнести эти слова. Чрезмерное рвение с её стороны — и она может лишиться его доверия. Даже легкий намек на её истинные намерения может разрушить всё, чего ей удалось добиться. Теперь, когда Лилиан была так близка к осуществлению мести, которую требовал её отец, и которую заслужила её бедная мать, разве могла она бросить всё и уехать? Даже если бы хотела этого?

— И что же вам удалось узнать? — хрипло спросила Лилиан, так как в горле у неё пересохло.

Саймон пожал плечами, взглянув на разбросанные вокруг них документы.

— Главным образом, это касается его политических взглядов.