Малоизвестная история Малой Руси - Александр Каревин

Мука пшеничная 1-го (высшего) сорта: 13 копеек за килограмм.

Мука пшеничная 6-го (низшего) сорта: 6 копеек за килограмм.

Мука ржаная: 6 копеек за килограмм.

Хлеб пшеничный (развесной): 12 копеек за килограмм.

Хлеб пшеничный (французская булка): 7 копеек за 400 грамм.

Хлеб ржаной: 10 копеек за килограмм.

Картофель: 2 копейки за килограмм.

Свекла: 2 копейки за килограмм.

Крупа гречневая: 16 копеек за килограмм.

Крупа перловая: 13 копеек за килограмм.

Крупа пшеная: 9 копеек за килограмм.

Рис: 20 копеек за килограмм.

Горох: 10 копеек за килограмм.

Масло подсолнечное: 33 копейки за килограмм.

Соль поваренная: 3 копейки за килограмм.

Сахар (песок): 25 копеек за килограмм.

Сахар (рафинад): 30 копеек за килограмм.

Говядина (1-й сорт): 43 копейки за килограмм.

Говядина (3-й сорт): 31 копейка за килограмм.

Телятина (передняя часть): 32 копейки за килограмм.

Телятина (задняя часть): 38 копеек за килограмм.

Свинина: 38 копеек за килограмм.

Баранина: 36 копеек за килограмм.

Солонина: 37 копеек за килограмм.

Рыба (щука): 63 копейки за килограмм.

Рыба (карась): 69 копеек за килограмм.

Молоко: 12 копеек за литр.

Масло сливочное: 1 рубль 31 копейка за килограмм.

Творог: 20 копеек за килограмм.

Яйца: 31 копейка за десяток.

Как видим, цены вполне умеренные. Разве что сливочное масло немного дороговато. По-видимому, с тех пор повелось говорить о людях с большой зарплатой, что они зарабатывают не только на хлеб, но и на масло к хлебу.

Для полноты картины можно привести цифры из газеты «Киевлянин» за 1(14) июля 1905 года. В газетной заметке сообщались сведения о ценах на ягоды на рынках Киева (снова-таки, фунты переводим в килограммы):

Клубника: 5–7 копеек за килограмм.

Земляника: 15–17 копеек за килограмм и дешевле.

Смородина: 7–15 копеек за килограмм.

Вишни: 10–12 копеек за килограмм.

Абрикосы: 15–20 копеек за сотню.

Перевести сотни в килограммы довольно затруднительно. В газете, однако, сообщается, что все ягоды спелые и крупные. О вишнях же специально отмечено, что они «еще недавно появились, а потому, несомненно, будут продаваться весьма дешево, так как урожай вишен везде в окрестностях Киева очень обильный».

Что касается заработной платы, то из лиц рабочих специальностей самыми высокооплачиваемыми в Киеве в 1913 году были медники — рабочие, занятые на производстве изделий из меди. Их средний заработок составлял 2 рубля 22 копейки в день. Дневной заработок кровельщика составлял в среднем 2 рубля 8 копеек, столяра — 1 рубль 92 копейки, слесаря и кузнеца по 1 рублю 90 копеек. Маляр зарабатывал в день 1 рубль 78 копеек, токарь — 1 рубль 54 копейки, каменщик — 1 рубль 38 копеек. Хуже всего оплачивался труд чернорабочих — рубль в день. Таким образом зарплаты обычного слесаря за день хватало для покупки пяти килограмм свинины. Кажется, совсем неплохо.

К вышесказанному стоит добавить, что по подсчетам экономистов реальная (с учетом цен на предметы первой необходимости) заработная плата рабочих в царской России была самой высокой в Европе. По этому показателю Российская империя уступала только Соединенным Штатам.

И еще одно. В предисловии к названному бюллетеню заведующий губернским статистическим бюро отмечал, что многое, фигурирующее в опубликованных материалах как «продукты первой необходимости», теперь (т. е. в 1920 году) вышло из употребления или сделалось предметом роскоши. Ну и кому была нужна «пролетарская революция»?

Еще страница из истории украинского языка

Апрель 1918 года. По просьбе Центральной Рады германская армия оккупирует Украину. Официально объявлено, что «союзные немецкие войска» явились для защиты страны от большевиков. Под охраной оккупантов пригласившие их деятели пытаются укрепить свою власть и угодничают перед «союзниками». Председатель Центральной Рады Михаил Грушевский пишет статьи о «внутреннем родстве» украинцев и немцев, о давнем тяготении украинской нации к «близкому ей по духу и натуре» западному миру, «в первую очередь к миру германскому». Говорятся торжественные речи об «украинско-немецком братстве», о грядущем «национальном возрождении Украины».

А в это время в Киеве умер старый человек. В этом не было бы ничего необычного (многие тогда умирали), если бы не одно обстоятельство. Умершего звали Иван Семенович Левицкий. Широкая публика знала его под псевдонимом Нечуй-Левицкий. Известный украинский (малорусский) писатель, в независимой Украине он по праву должен был пользоваться почетом и уважением. Между тем, умер Нечуй-Левицкий в полной нищете, в одной из киевских богаделен.

Как же так получилось? У власти стояли люди называвшие себя украинскими патриотами. Их прямой обязанностью было позаботиться о человеке, чьи произведения являлись украшением украинской литературы. Вместо этого писатель оказался лишен всех средств к существованию. А ведь Михаил Грушевский был лично обязан Ивану Семеновичу. В свое время именно Нечуй-Левицкий взял под свое покровительство тогда еще никому неизвестного гимназиста, стал его наставником в литературных занятиях, рекомендовал к печати первые произведения будущего главы украинского государства. И теперь такая неблагодарность? Почему?

Биографы писателя, как правило, обходят этот вопрос. Говорят лишь, что время тогда было тяжелое, что печальная судьба — умереть в нищете — характерна для многих выдающихся людей.

Общие, ничего не объясняющие фразы. Но объяснение все-таки есть.

Язык как яблоко роздора

Ключ к разгадке — ссора между Грушевским и Нечуем-Левицким. Произошла она из-за расхождений по вопросу, который, казалось бы, споров у них вызывать не должен. По вопросу об украинском языке.

Как известно, вплоть до революции 1917 года во всех сферах общественной жизни Малороссии (кроме западной ее части, входившей в состав Австро-Венгрии) господствовал русский язык. Для культурных малорусов он был родным. Люди же малообразованные говорили на местных просторечиях, лексикон которых ограничивался минимумом, необходимым в сельском быту. Если возникала потребность затронуть в разговоре тему, выходившую за рамки обыденности, простолюдины черпали недостающие слова из языка образованного общества, то есть из русского.

Все это не нравилось деятелям украинского движения (украинофилам). Они (в том числе Нечуй-Левицкий и Грушевский) считали необходимым вырабатывать, в противовес русскому, самостоятельный украинский язык. Однако при этом Иван Семенович был уверен, что вырабатывать язык следует на народной основе, опираясь на сельские говоры Центральной и Восточной Малороссии. А вот его бывший ученик стоял на иной позиции.

Перебравшись в 1894 году на жительство в австрийскую Галицию, Михаил Грушевский завязал тесные контакты с тамошними украинофилами. У последних был свой взгляд на языковой вопрос. По их мнению, говоры российской Украины (Малороссии) являлись сильно русифицированными, а потому недостойными стать основой украинского литературного языка. При издании в Галиции сочинений малорусских писателей России (Коцюбинского, Кулиша, Нечуя-Левицкого) народные слова беспощадно выбрасывались, если такие же (или похожие) слова употреблялись в русской речи. Выброшенное заменялось заимствованиями из польского, немецкого, других языков, а то и просто выдуманными словами. Таким образом галицкие украинофилы создавали «самостоятельный украинский язык». В это языкотворчество включился и Грушевский.

Поначалу разрыва с Нечуем-Левицким ничто не предвещало. Иван Семенович тоже считал нужным «бороться с русификацией», даже благодарил Грушевского за «исправление ошибок» в своих произведениях. Однако «исправлений» становилось все больше. Получалась уже не чистка от «русизмов», а подмена всего языка. Писатель обратился к галичанам с просьбой умерить пыл. Но от него отмахнулись.

Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы не перемены в России. В 1905 году был отменен запрет на издание украиноязычной прессы. «Национально сознательные» галичане сочли, что настал момент для распространения своего языка на всю Малороссию. С этой целью стали открываться газеты, журналы, книгоиздательства. «Языковой поход» на Восток возглавил Грушевский. Тут и выяснилось, что создавать язык на бумаге легче, чем навязывать его людям. Такая «рiдна мова» с огромным количеством польских, немецких и выдуманных слов еще могла кое-как существовать в Галиции, где малорусы жили бок о бок с поляками и немцами. В российской части Малороссии галицкое «творение» восприняли как абракадабру. Печатавшиеся на ней книги и прессу местные жители просто не могли читать.

«В начале 1906 года почти в каждом большом городе Украины начали выходить под разными названиями газеты на украинском языке, — вспоминал один из наиболее деятельных украинофилов Юрий Сирый (Тищенко). — К сожалению, большинство тех попыток и предприятий кончались полным разочарованием издателей, были ли то отдельные лица или коллективы, и издание, увидев свет, уже через несколько номеров, а то и после первого, кануло в Лету». Причина создавшегося положения заключалась в языке. «Помимо того маленького круга украинцев, — отмечал Сирый, — которые умели читать и писать по-украински, для многомиллионного населения Российской Украины появление украинской прессы с новым правописанием, с массой уже забытых или новых литературных слов и понятий и т. д. было чем-то не только новым, а и тяжелым, требующим тренировки и изучения».