Сатанинский взгляд - Уоррен Мерфи

Вначале его словарный запас был мизерным, однако после двадцати пяти лет усердных ежедневных занятий под руководством лучших педагогов Бальбек Гусев мог сойти по телефону за чистокровного американца, выходца из любой части страны.

К сожалению, при росте в четыре фута и восемь дюймов, с раскосыми глазами и широкоскулым лицом, напоминающим монгольскую юрту, Бальбеку было трудно выдать себя за фермера из Алабамы или бостонского полицейского.

Научившись у американцев снисходительному отношению к недостаткам, руководители Бальбека прибегали к испытанному средству – казуистике.

– Да, мы признаем, что в этом вопросе существуют определенные сложности, – говорил ответственный за подготовку Гусева.

– Для Америки у него слишком необычная внешность, – возражали ему.

– Америка – многонациональная страна. Там можно встретить кого угодно.

– Но если Гусеву придется выстрелить в президента, как он скроется с места преступления? Человек ростом в четыре фута и восемь дюймов с кожей, как у яка, не может остаться незамеченным. Его схватят. Он будет стрелять, но в конце концов его все равно поймают и поймут, что его след ведет в Россию. Хорошо, что мы в любой момент можем организовать убийство американского президента, но зачем платить за это такую цену? В противном случае мы могли бы хоть сейчас объявить войну Америке.

– Значит, нужно приберечь его для критической ситуации, когда у нас не останется другого выхода.

И Бальбек Гусев продолжал заниматься, готовясь к критической ситуации, которая могла и не наступить.

Но в один прекрасный день ему показали фотографию какого-то человека с большими печальными глазами.

– Это Василий Рабинович. Ты должен его убрать.

– Но это же не американский президент, – возразил Гусев.

– Он еще более опасен.

– Я полагал, что мне поручат убить президента, я ждал этого целых двадцать пять лет, по два часа в день практикуясь в стрельбе и по десять часов долбя английский язык. И вот теперь, когда долгие годы ожидания и подготовки остались позади, я получаю задание убрать какого-то Рабиновича. Он что – диссидент?

– Ты должен выполнить приказ. Не думай, что выучив английский язык и усвоив заграничные манеры, ты стал американцем. Ты по-прежнему советский человек.

– Когда начинаешь думать самостоятельно, это скоро превращается в привычку, – отчеканил Бальбек Гусев, который на практических занятиях, посвященных американской избирательной системе, в качестве тренировки принимал участие в выборах американского президента и благодаря этому заразился некоторым вольнодумством.

– Татарин по имени Бальбек Гусев не может позволить себе роскошь мыслить самостоятельно. Будешь стрелять в Василия Рабиновича с расстояния в полторы тысячи ярдов. На таком расстоянии ты не увидишь его глаз.

Анна Чутесова была вне себя от ярости. Она чуть не швырнула в лицо послу лежащие на его столе бумаги. Кто принял это решение? Какой кретин мог принять такое решение?

– Мы же договорились, – неистовствовала она, – что вы выйдете на достойных доверия американцев, расскажете им все, что нам известно, и после этого мы вместе обсудим, как избавиться от опасности по имени Василий Рабинович. Как вы могли единолично принять решение о его физическом устранении?! Ведь эта операция была поручена мне!

– Нельзя допустить, чтобы этот человек достался американцам. Его необходимо уничтожить.

– Зачем он нужен американцам? Какая польза была от него нам помимо лечения членов Политбюро от головной боли и импотенции?

Щеки у Анны пылали. Она знала, каким образом этот болван получил место посла. Он был единственным высокопоставленным сотрудником министерства иностранных дел, способным удержать в памяти несколько имен, и одним из немногих, кто просыпался по утрам, не испытывая необходимости опохмелиться после вчерашней выпивки.

Такие люди были в министерстве на вес золота и получали престижные назначения. Посол Номович просидел в Вашингтоне уже четверть века и был старейшиной дипломатического корпуса.

– Товарищ Чутесова, мне известно, каким авторитетом вы пользуетесь здесь, в Америке. Но решение об убийстве Рабиновича, пока его не заграбастали американцы, было принято на самом верху.

– Неужели они не понимают, что Рабиновича невозможно заграбастать? В том-то все и дело. Это он может заграбастать кого угодно. Ни одно правительство не способно его приструнить. Зато он способен приструнить любое правительство. Как можно вредить человеку, если ты считаешь его своим близким? Как? Каким образом?

– В нашем распоряжении имеется совершенно удивительный стрелок. Я своими глазами видел, на что он способен. Сейчас он на пути в Форт Пикенс, где, по нашим данным, находится Рабинович. Нами разработан блестящий план, который позволит нашему агенту незамеченным проникнуть на территорию военной базы. Скажу вам без ложной скромности – нам есть чем гордиться.

– Ну что ж, гордитесь, пока все это не выйдет вам боком. В лучшем случае ваш план не сработает. Это в лучшем случае.

– Я не собираюсь спрашивать вас, почему вы так думаете, – проговорил Номович, глядя на пылающую гневом красавицу. Он слышал, что она ненавидит мужчин. Правда, эти слухи исходили от одного завзятого ловеласа, который был уверен, что если женщина отвечает отказом на просьбу переспать с ним в первый же час их знакомства, значит, она мужененавистница. Однако Номович понимал, почему ни один мужчина не мог пройти мимо это прелестной женщины. – Я хотел бы спросить вас о другом: вы действительно не жалуете мужчин, как утверждают некоторые?

– А как еще можно относиться к представителям сильного пола, которым безразлично, что завтра земной шар может взлететь на воздух, но зато не безразлично, с кем я делю ложе?

– Я вижу, вы в самом деле не жалуете мужчин.

– Просто я презираю идиотов.

– К счастью, не все мужчины – идиоты, – заметил Номович, недоумевая, почему Анна Чутесова усмехнулась, покидая его кабинет.

Секретарше посла Анна сказала, чтобы он позвонил ей, когда план рухнет.

Даже дураку ясно, как опасно в такой ситуации действовать в одиночку. Даже если снайперу удастся убить Рабиновича, то, по мнению посла, американцы подумают, что убит еврейский иммигрант из России? Ничего подобного! Россия окажется виновной в убийстве человека, любимого сотнями американцев.

Лучшего способа начать бессмысленную войну просто не существует! Единственным разумным решением для обеих сторон было бы выложить карты на стол, осознать, что Рабинович в равной мере опасен и для России, и для Америки, и совместными усилиями избавиться от него, не дав вспыхнуть военному конфликту. При желании можно было бы попытаться использовать энергию и способности этого человека во благо. Впрочем, учитывая интеллектуальный уровень непомерно раздутых правительств обеих стран, это было бы слишком рискованно.

Анне Чутесовой оставалось довольствоваться тем, что не она подослала к Рабиновичу убийцу, тем самым подставив под удар свою родину.

Бальбек Гусев въехал в Форт Пикенс на носилках. В горизонтальном положении было невозможно определить, что в этом солдате всего 150 сантиметров роста, а поэтому он не соответствует необходимым стандартам для службы и армии.

– Я потерял ноги во Вьетнаме, – сказал Бальбек с акцентом выходца из какого-нибудь западного штата. Уроженец американского запада не станет долго распространяться о своем ранении в отличие, например, от жителя Нью-Йорка, который представил бы его как трагедию – не только личную, но и всеобщую.

Калифорниец – тот ударился бы в воспоминания, как, выйдя из наркоза, попытался встать и сверзился вниз, потому что вместо ног у него торчали две культи. Ну а типичный выходец из Бостона пустился бы в рассуждения, как трудно жить, когда тебя окружают длинноногие уроды.

Уроженец американского запада не таков – он ограничился бы несколькими скупыми словами и замолчал.

Бальбек Гусев был поражен тем, насколько глубоко русским удалось внедриться в Америку. Таможенники почти не заглядывали в его фальшивый паспорт. На самолетах его обслуживали по самому высокому разряду. За двадцать пять лет, отданных изучению американского образа жизни, он привык к роскоши. Естественно, он летел в салоне первого класса, и когда ему подали обед, от которого у любого из его соотечественников потекли бы слюнки, он не притронулся к нему, объяснив, что еда показалась ему недостаточно горячей.

В Форте Пикенс, на высоком холме, с которого открывался отличный обзор полигона, Бальбека дожидалось его личное оружие. Руководство не позволило ему везти оружие с собой. При том, что советская агентура действовала в Америке весьма успешно, они хотели избежать даже малейшего риска. Во многих штатах были приняты новые законы о хранении оружия, и какой-нибудь ревностный служака-полицейский мог испортить всю обедню.