Рубидий - Михаил Харитонов

— Благодарю, — с чувством сказал Привалов. — Вы мне жизнь спасли... А вы что, знали, что так будет? Ну, с Витькой...

— Нет, конечно, — сказал профессор. — Обычная предусмотрительность. Мне нужно время, чтобы разобраться с местными делами, а институтские меня не любят. Вот я и уговорил Модеста, чтобы тот временно заблокировал все по-настоящему опасные заклинания. На системном уровне. Жиакомо, конечно, сильный маг, но система сильнее. А системой пока рулит Камноедов.

— И Витька своим "самсоновым словом" меня не убил бы? — не поверил Александр.

— Я не стал проверять, — ответил профессор. — Но вы же не в обиде?

— Не в обиде, — подтвердил Привалов. — А кстати, чего это мы оба стоим? — вдруг вспомнил он.

— Раскусил, — сказал Люцифер. — Надо было быть ближе к оригиналу.

— Почти раскусил, — усмехнулся профессор. — Видите ли, Александр... Профессора здесь нет.

— Он же с вами попрощался, — напомнил сыч.

— А... а вы кто? — растерялся Привалов. — Дубли? — догадался он.

— Матрикаты, — уточнил профессор. — Почти точные копии. Дубля бы Жиакомо на раз вычислил... В общем, Преображенский скрылся. Почему — ну теперь вы понимаете, да? Нас с Люциком он оставил, чтобы мы доделали кое-какие дела. Ещё и за вами велел приглядеть, пока вы ещё в Институте.

Александру стало одновременно лестно и неприятно. Лестно — что профессор о нём всё-таки позаботился. Неприятно — потому, что... потому, что... Привалов попытался сформулировать мысль, но она куда-то уползла, однако никуда не делась. Торчащий хвостик мысли был похож на слово "нечестно".

Сыч посмотрел на него с нескрываемой иронией, но ничего не сказал.

— К сожалению, — сказал матрикат, — у нас уже почти не осталось времени. Напоследок — два хороших совета. Первый. Дрозд сейчас в подвале, ищет сокровища гномов. Найдёт меньше, чем рассчитывал, но наскребёт кое-что. Потом он пойдёт на проходную, но его не выпустят. Документов у него нет, колдовать он толком не умеет. Там его и ловите. Дальше сами думайте — или невидимостью накройте, или превратите во что-нибудь... И сразу уезжайте оба. Сотворите какой-нибудь "жигуль", что-ли. Или "москвич", если сможете. И — ходу.

— У Дрозда документов нет, — вспомнил Александр. — И к Стелке надо бы заехать.

— Как хотите, — безразлично сказала копия профессора.

— Понял, — вздохнул Привалов. — Уедем.

— В таком случае ещё одно, — матрикат почесал в бороде почти по-выбегалловски. — Профессор считает, что магия скоро кончится.

— Как это кончится? Вообще? — не понял Александр.

— Нет. Здесь. В бывшем СССР. Это Советскому Союзу была положена магия. А тому, что на его месте останется, хватит и деревенского ведьмовства. Всех сильных магов заберут на Запад, а слабеньких оставят без сил. Оборудование и коллекции институтские растащат и распродадут. Модест с Кербером Псоевичем всё это и провернут, с участием Хунты. Ну а потом Институт или закроют, или посадят директором Наину Киевну.

— Наине? — не поверил своим ушам Привалов. — Так она же это... из мухоморов пиво гонит?

— Конверсионная продукция это будет называться, — непонятно сказал матрикат. — В общем, имейте в виду. Хотя сейчас что-то ещё пока работает, так что пользуйтесь, пока можете. Но не полагайтесь. На этом всё. Теперь — сами.

— А вы не могли бы... — открыл было рот Александр, но копия профессора тут же исчезла вместе с сычом, даже не попрощавшись.

Впервые за весь день Привалов почувствовал, что остался один.

В коридоре было пусто, тихо, часть лампочек не горела. Из радиатора батареи доносилось какое-то шуршание — то ли сливали воду, то ли какой-то гном бегал по трубам.

На Александра внезапно навалилась дикая усталость и апатия. Из последних сил он сотворил кресло и тут же рухнул в него.

Умом он понимал, что оставаться здесь нежелательно и даже опасно. Следовало идти к проходной, ловить там мечущегося Дрозда и быстро уезжать. Насчёт своей способности сотворить не то что "Жигули", а хотя бы мопед, Привалов сильно сомневался. Однако полгода назад какие-то кооператоры разжились списанными рафиками[40] и стали возить на них людей до Китежграда — где был вокзал. Стоило бы поторопиться: расписания рейсов Александр не помнил, а ночевать в Соловце не хотелось. Но шевелиться хотелось ещё меньше.

Он сидел, тупо разглядывая носки ботинок, и понимал, что его жизнь — вся его жизнь, какой она была — была бессмысленна и глупа, и кончилась, в общем-то, ничем.

"Ни дома", — думал он. — " Ни работы. Ни друзей. Ни каких-нибудь результатов научных. Ни жены. Ни сына. Ни-ху-я не нажил и не сделал."

Потом он подумал, что ещё утром у него всё это было. Может быть, не вполне настоящее. Но лучше что-то, чем совсем ничего. И у него всё это осталось бы, если бы он не залупнулся на Витьку. Который совершенно правильно указал ему его лошиное место...

"Отсекатель тестируют" — подумалось ему. "Гоняют в разных режимах".

Он подумал о том, что ещё и эта дрянь будет давить ему на мозги, и с этим придётся что-то делать. Стало совсем тошно.

— Привалов, — раздалось над головой.

Сердце пропустило удар, адреналин сжал сосуды.

Александр сжал челюсти и посмотрел перед собой. Увидел остроносые чёрные туфли. Потом медленно поднял голову, чтобы увидеть Кристобаля Хунту со скрещёнными руками на груди.

Кристобаль Хозевич смотрел на него сверху вниз. Лицо его было непроницаемым.

— Статья должна быть готова до двадцатого, — наконец, сказал он Хунта

Привалов собрался с мыслями.

— Я обещал статью, я не отказываюсь, — сказал он. — Но я не говорил про время. Я обещал — когда будет готово.

— Статью нужно перевести и выслать в журнал, — сказал Хунта. — Крайний срок — конец ноября. Позже она мне уже не нужна.

Привалов вдохнул — выдохнул.

— Я не говорил про время, — повторил он. — И у меня будет много дел. Например, искать заказы на фотосессии. В Ленинграде. Если бы мне порекомендовали клиентов в Ленинграде, это... — он покатал слова на языке, нашёл нужные, — это могло бы помочь.

Физиономия Хунты презрительно скривилась.

— Вы же неплохой математик, Привалов, — сказал он, как бы через силу выговаривая "вы". — А намылились в примитивные кооператоры.

— Я плохой математик, — сказал Александр, глядя Хунте в глаза. — Я писал хорошие статьи и не получал за свою работу ничего. Ни денег. Ни положения. Ни уважения коллег. Наверное, у меня проблемы с арифметикой. Со сложением-вычитанием. Значит, я плохой математик. Хочу поучиться.

Хунта немного подумал. Потом подумал ещё раз, уже более предметно: это отразилось на лице. До чего-то додумался. Щёлкнул пальцами и поймал из воздуха розовую карточку.