Блеск софитов (СИ) - Гранд Алекса

– Рита! – внизу ступенек с привычной сигаретой в руке стоял Серов, наверняка заждавшийся моего появления и успевший устать от разговоров, чье благосостояние больше и чей «Порше» быстрей. – Слава Богу, ты приехала!

Залюбовалась черной рубашкой, облепившей тренированное тело так, что захотелось сию же секунду попробовать литые мускулы под тканью на ощупь. Сорвалась на бег, преодолела расстояние между автомобилем и тротуаром и прижалась к Антону. Впиваясь жадным поцелуем в его приоткрытые губы, хранившие запах ментола и табака, под одобрительные возгласы партнеров отца по бизнесу и под осуждающее покашливание застывшего в паре метров от нас Эрнеста.

Умелые, ловкие пальцы избавили меня от заколки, ломая собранную впопыхах прическу и скользнули вниз вдоль позвоночника, дурманя сильнее крепчайшего абсента. Спустя пару минут оторвалась нехотя от своего личного сорта героина, расправила несуществующие складки на платье и пошла здороваться с отцом, пообещав Серову скоро вернуться и не замечая чужого завистливого взгляда.

– Дочь, ты в самый раз, – папа подхватил меня под локоть и чмокнул в макушку, невольно будя непрошенные воспоминания о том времени, когда мне было пять и наша семья была цельной. Не успела и глазом моргнуть, как ко мне перекочевал бокал с розовым шампанским с озорными пузырьками.

– А что мы сегодня празднуем? – вопросительно изогнула бровь и быстренько поменяла алкогольный напиток на лимонад, пока родитель отвлекался на высокого статного мужчину лет сорока. Рукава белой рубашки которого были закатаны по локоть, обнажая витиеватые линии не татуировки – произведения искусства. Казалось, изображенный корабль вот-вот оживет и уплывет по волнам с его руки в направлении, что указывает старинный компас морского волка.

– Объединение капиталов Бельского и Костяева. Расширение сфер влияния. Вчера мы с Димкой подписали соглашение и запустили рекламную кампанию, – отец просиял как начищенный медяк. Подозреваю, что его улыбкой можно было осветить парочку галактик.

– Па, а Грацинские в курсе? – прежний союз мне не нравился от слова «совсем», так что готова была станцевать зажигательную сальсу, приправленную щепоткой злорадного торжества.

– Теперь – да, – судя по явственно прозвучавшей в голосе внезапно подошедшего к нашей веселившейся группке Виктора Михайловича угрозе, мы только что разбудили дракона, охранявшего королевскую сокровищницу. Или, как минимум, покусились на похищенную этим самым чешуйчатым принцессу. – Так дела не делаются, Влад!

Не стала дожидаться конца гневной тирады и вполне успешно протиснулась бы бочком подальше от места боевых действий, если бы Эрнест клещом не вцепился в мое запястье.

– Потешаешься, Бельская? – осмотрелась вокруг, подумывая, не позвать ли на помощь официанта, умело лавировавшего в людском потоке с подносом с канапе из клубники, винограда, кусочков манго и ананаса. – Смейся, смейся, недолго вам осталось.

– Не вмешивай меня в эти разборки, – попыталась избавиться от неприятного захвата жестких пальцев, но безуспешно. – Отпусти!

– А то что? Побежишь жаловаться своему Антоше? – мужчина противно хохотнул и, наклонившись ко мне, сообщил выразительным шепотом: – Да ты Серову на хрен не сдалась. В отличие от денег, которые я ему заплатил.

Идеально исполняемая музыкантом мелодия оборвалась, безбожно испорченная молоденькой солисткой, облокотившейся на белый рояль и отчаянно сбивавшейся с плавного ритма. Фальши в ее песне было столько же, сколько в моем грозившемся развалиться на разрозненные обломки мирке.

– Не веришь? – Эрнест безошибочно прочитал сомнения, мелькнувшие тенью на моем лице, и нарочито равнодушно бросил: – Номер ячейки семьсот двадцать пять.

Я стремительно вылетела на опустевшую улицу, без труда заметив одинокий силуэт, прислонившийся к раскидистому клену с блеклой темно-зеленой листвой. Не чувствовала ни тяжелого жара, въедавшегося в кожу. Ни духоты, беспощадным потоком пробиравшейся в легкие. Да и саму себя не чувствовала совершенно. Онемевшими пальцами стиснула медальон и подошла к Антону, застыв перед ним в молчании.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ответь на один вопрос, – после короткой паузы, как сквозь вату, выталкивала не желающие срываться с языка слова.

И если я хотела убедиться в лжи Грацинского, то мой план потерпел полное и окончательное фиаско: в темно-карих глазах обаятельного мерзавца разлился такой океан вины, что можно было утопить не одну сотню фрегатов.

– Рит, я никогда с тобой не играл, – мужчина отлепился от мощного ствола и двинулся ко мне, я же отступила на пару шагов назад, не в силах позволить ему к себе прикоснуться. – Да, все началось с глупой сделки. Но мои чувства к тебе… Они настоящие! Я столько раз хотел тебе все рассказать…

– Так почему не признался? – нашла в себе похороненные остатки гордости и нацепила кривоватую ухмылку, отказываясь оправдывать предательство: – А знаешь что? Наплевать! Катись колбаской по Малой Спасской!

Развернулась и припустила со всех ног, чудом умудряясь не убиться в плетенных бежевых босоножках на высоченной платформе. Заткнула уши, не желая слушать, что он кричит мне вслед. До одури боясь уступить его нежности и обрушить не возведенные до конца барьеры.

Слезы хлынули, размывая четкость окружавшей меня картинки и превращая и серый асфальт, и редких прохожих, и кусты сирени в сплошное невнятное пятно. Суетливо выудила брелок из прямоугольного черного клатча и спряталась внутри верного металлического зверя – единственного, на кого можно было положиться со спокойной душой.

Глава 36

Антон

Второй шанс в любви даётся не часто,

а третий или четвёртый...

Видимо, у тебя особые чары.

(с) к/ф «Месть».

Стремительно удалявшаяся фигурка в легком белом сарафане, взволнованно трепыхавшемся из-за дуновения ветра и быстрых шагов, больше похожих на бег, казалась хрупкой и совсем беспомощной. И было противно до тошноты осознавать, что причина терзаний Риты – один самовлюбленный идиот, не нашедший в себе смелости открыть ей правду.

Оттолкнулся от мощного ствола, на котором какой-то окрыленный первым серьезным чувством подросток вырезал сердце и заключенные в него буквы «М+В», и поспешил внутрь ресторана. Чтобы забрать покоившиеся в кармане пиджака ключи от кии и броситься вслед за Марго. Догнать, стиснуть в объятьях, закинуть на плечо, если понадобится, и убедить дать мне второй шанс.

– Серов, какие люди, – притворно изумился перегородивший мне дорогу Эрнест и растянул тонкие губы в злорадной ухмылке. Останавливать меня, когда внутри бурлил убийственный коктейль из злости на самого себя, раскаяния и бурной жажды действовать, было не лучшей идеей. Так же, как и провоцировать желчным комментарием в сторону Риты: – ты справился со своей задачей больше, чем на сто процентов. Наконец-то, пафосная сучка получила по заслугам!

Необходимость терпеть Грацинского вместе с его ядовитыми замечаниями отпала вместе со сдерживающим фактором в виде Мишкиных проблем и запертыми в ячейке деньгами. Вспышка гнева, на миг застлавшего взгляд, вернувшаяся точность образов и резкий грубый удар снизу в область печени.

Жалящая нестерпимая боль согнула Эрнеста пополам, заставив упереться ладонями в колени, судорожно глотать воздух и на несколько минут замолчать. К моему вящему удовольствию.

– Урод, – просипел он после того, как смог восстановить сбитое дыхание, обещая: – я тебя сгною!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да пошел ты, Грацинский, – бросил я беззлобно, похлопав его по сгорбленной спине: – кишка тонка.

Оставил корчащегося франта позади и почти достиг намеченной цели, болтавшейся на стуле возле не занятого никем столика, накрытого на четыре персоны, когда меня окликнул отец Маргариты.

– Антон, – тяжелый взгляд, грозивший растереть в порошок, и заигравшие на скулах желваки не сулили мне ничего, кроме больших, размером с Марианскую впадину, неприятностей. – Это правда?