Ролевик: Хоккеист / "Лёд" - В. Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не знаю, чем вы можете помочь мне, месье, — произнес он. Ворон каркнул — Руа ясно расслышал в этом карканье "Tromper!". Бармен шикнул на птицу, и та отвернулась к стене, низко опустив голову и недовольно ворча.
Стоун тем временем осторожно хлопнул ладонью по стойке и, жестом попросив подождать, скрылся за небольшой дверью. Он появился через минуту с плоским квадратным конвертом из серого картона, который тут же положил на стойку перед Патриком. Это была семидюймовая виниловая пластинка — в центре конверта была круглая прорезь под яблоко. На нем фломастером было написано "Великое заклятие Пробуждения отца Джеремайи".
— Что это? — спросил Патрик. Ворон саркастично каркнул.
— Ровно то, что написано. Пробуждающее заклятие. Очень старое и очень мощное. Между прочим, читает автор.
Сказано это было с особым ударением, как некий важный факт. Патрик понятия не имел, кто такой отец Джеремайя — это вопрос к бокору, а не к хоккеисту. И все же, тот факт, что заклятие было записано на кустарном виниле, намекал на солидный возраст записи — сейчас старались пользоваться магнитной пленкой — еще и потому, что винил оказался слишком долговечным и чувствительным к чистоте инкантации. Малейшая ошибка колдуна в ритмике или произношении фиксировалась и могла исказить суть заклятья. А с возрастом оно само по себе от использования к использованию обрастало странным побочными эффектами. Те заклятья, которые Руа и другие рекруты слушали перед сном, перезаписывались каждое утро. Худду-операторы специально сплетали их так, чтобы с рассветом запись теряла силу.
— Правила клуба запрещают использование сторонних заклятий. Меня могут дисквалифицировать, а команду — наказать.
— В таком случае, оставьте пластинку на стойке, мистер Руа, — посоветовал Стоун. Кажется, отказ Патрика оставил его равнодушным. Совет указывал на единственно правильное решение. И Стоун знал об этом не хуже Руа. Знал, и все же — вот она пластинка, кусок винила в небрежно склеенном конверте из серого картона.
— В чем суть заклятия? — Патрик внутри понимал, что вопрос останется без ответа. Стоун играл с ним.
— В пробуждении, — ответил Бармен, улыбаясь. — Сейчас ваш дух, мистер Руа, пребывает во сне. Скорее даже, в тяжелом забытьи, в которое впал после тяжелой травмы. Ему необходимо пробудиться. Лечебные свойства сна уже исчерпаны, теперь он лишь мешает вам. Только пробудившись, вы сможете полностью раскрыть свой потенциал.
— И заклинание писалось именно с этой целью? — ответ Стоуна был похож на красивую и удобную выдумку. Легко поверить в нее было бы глупо.
Ворон прокаркал что-то похожее на "Ballot!", а Стоун с улыбкой покачал головой:
— Заклинание было написано в первые месяцы после Пробуждения, когда множество людей, чей дух был, скажем так, контужен тем ужасающим взрывом, который пронесся по тонкому миру, впали в глубокую кому. Все попытки врачей разбудить несчастных, равно как докопаться до причин комы, окончились провалом. Неудивительно — медицина среднего мира не властна над духом и его недугами. Тогда и появился отец Джеремайя, бывший католический священник и худду-шаман из Дельты Миссисипи. Его Великое заклятие пробуждения возвращало людей к жизни и даже больше — многие из них позже стали известными заклинателями, колдунами и создателями амулетов. Слава его быстро вышла за пределы штата. Некто Эйч Си Шпейр, владелец бакалейного магазина в городке Джексон, убедил Иеремию записать свое творение — что сделало хитрого бакалейщика богатым человеком и знаменитым в свое время "торговцем магией". Двадцать третьего ноября он привез шамана в город Сан Антонио, штат Техас, где снял номер 414 в отеле "Гюнтер". Там и была записана эта пластинка. Вернее, не эта самая пластинка — насколько я знаю, это уже седьмой тираж. Да-да. Запись имела такой успех, что оригинал тиражировали двадцать девять раз, выпустив несколько сот тысяч экземпляров — не считая пиратских копий с тиражных пластинок. Но уже через год из-за Великого Голода большая часть тех, кого не успели разбудить, умерла, так что запись стала невостребованной. Отец Джеремайя умер в шестьдесят пятом, в конце лета, не дожив всего пару месяцев до появления синта в свободной продаже. Впрочем, умер он не от голода, хоть и заработал с выхода пластинки сущие гроши. Официальная версия говорит, что его отравили, но народная молва утверждает, что его убили духи пустошей, разгневанные тем, что его стараниями пробудилось столько колдунов и заклинателей, способных ими управлять. Теперь такие пластинки представляют скорее коллекционный интерес — естественно, для тех, кто не понимает истинной сути магических формул, положенных в основу этого заклятия.
— А вы понимаете? — спросил Патрик, пытаясь уложить в голове витиеватую речь бармена. Внезапный и отстраненный экскурс в историю сбил с толку.
— В тех пределах, какие требуются.
Ворон каркнул дважды, словно спрашивая о чем-то. Руа отпил уже остывшего кофе.
— Откуда у вас эта запись?
— Помните, я говорил, что уже некоторое время наблюдаю за вами? Я достал ее, когда понял, какую пользу она может принести.
— Вы проверяли ее действие на других рекрутах?
— Нет, — покачал головой Стоун. Руа отставил чашку, глядя поверх головы бармена на украшенную крупными оберегами стену. Массивные поделки из веток, бечевы и камней казались порождениями доисторической эпохи. Это была одна из модных тенденций в домашней магии — при создании талисманов использовались материалы, добытые в Пустошах, с минимально возможной обработкой. Молодые колдуны утверждали, что "дикие" духи Пустошей много сильнее выродившихся "городских" духов, за десятилетия привыкших служить и подчиняться.
— Если вы не видели, как действует заклинание, откуда вам знать, что оно поможет мне? — спросил Патрик, когда молчание стало затягиваться. Стоун кивал в такт его словам.
— Иногда приходится рисковать. Вы спортсмен, мистер Руа, вы должны понимать это лучше других.
— Рисковать? — Патрик почувствовал, как в груди начинает подниматься холодная, давящая волна. — Риск предполагает возможную выгоду. Как "пробуждение" поможет мне защищать ворота?
— Никак, — ответ снова следует быстро и без заминки. — Но с воротами у вас ведь и так все в порядке, мистер Руа. Ведь не за помощью в игре вы ко мне пришли?
Патрик отодвинул от себя пустую чашку. С минуту он бездумно рассматривал ворона, спрятавшего голову во взъерошенных перьях на широкой груди, потом решительно накрыл ладонью серый конверт.
— Когда и сколько я должен его прослушать?
* * * Монреаль Варлокс — Хартфорд Вейлерс, 10 марта;Китобои Хартфорда сегодня в ударе. Они доминируют на льду, легко навязывают Монреалю свою игру и, кажется, совершенно не замечают препон, которые чинят им духи Форума. Гостевой состав на две трети состоит из рекрутов, и работают они на удивление слажено — как сложный механизм, где каждая деталь исполняет свою, на первый взгляд незначительную, функцию. Близится конец второго периода, а Руа до сих пор не может по-настоящему запечатать ворота от атак хартфордцев. Счет "три-один" в пользу гостей, но даже разница в забитых шайбах не показывает разрыв между командами. По индивидуальной статистике у Хартфорда нет ни одного игрока, сравнимого с первой пятеркой "Варлокс", но общая слаженность, как и у "Инферноз" куда выше. Только у китобоев она достигнута не за счет тренировок, а при помощи сложных заклятий, которые связывают рекрутов между собой. Связывать так прочно, что иногда кажется, они способны читать мысли друг друга.
Отсутствие Далина и Нилана так же не идет на пользу. Без Криса в игровом составе тафгай китобоев Тори Робертсон чувствует себя хозяином на поле, да и форвард Кевин Дайнин не особо сдерживается. Тори — рекрут, бывший морпех с боевым опытом диверсионных операций в Беринговом проливе. Говорят, Хартфорд купил его у военного госпиталя, поставившего на солдате крест. Лицо Робертсона — сплошной ожоговый шрам, вместо глаз — окуляры в фарфоровых трубках, вживленных в глазницы. Он весит почти двести пятьдесят фунтов и семь футов ростом. Только намертво впечатанные в мозг правила не дают тафгаю убивать противников на льду — никто не сомневается, что ему это под силу.
"Хвала Отцу Орише, что Тори Робертсон — рекрут, — сказал кто-то из варлоков перед матчем. — Не приведи Барон Самеди встретить Робертсона-агента!"
Патрик не может сконцентрироваться на игре. Постоянно всплывают в голове мысли: о Нилане, Дженни и Жаклин, о грампластинке. Память услужливо воссоздает монотонный, хриплый речитатив отца Джеремайи, удивительно плавный и текучий, словно густая, проросшая илом и водорослями вода большой южной реки. Голос шамана дурманит, мешая сфокусироваться и словно тянет куда-то вниз, в распахнутую под ногами бездну…