Загадки Тянь-Шаня - Иван Черепов

Все время впереди виднелся фирнопад, представлявший собою нагромождение фирновых глыб, скопившихся поблизости от вершинного гребня. Чтобы выйти к нему, пришлось преодолеть скальную стену. Под самым фирнопадом, на высоте 6 280 м, не нашли места для устройства пещеры и расположились в палатке.

Холодно: 30 град. мороза. Теперь это была главная тема, занимающая мысли альпинистов. Надо преодолеть мороз. Валенки стали теснее, они садятся от сырости и мороза, сжимаются тесьмой кошек. Хорошо согревает горячий чай, но Иванов предупредил о том, что сухой спирт на исходе. Только по одной полулитровой кружке кофе или чаю он готовит утром и вечером. Продуктов достаточно, но промерзшие консервы и печенье перестали пользоваться обычным успехом. Гутман, для того чтобы (Проверить отсутствие признаков горной болезни, съел за один прием целую плитку шоколада. У остальных эта проверка также проходит хорошо.

Наконец, 19 сентября в 11 часов вышли на фирнопад. Он оказался не очень трудным. Отдельные фирновые сбросы удобно обходятся. Они стоят огромными глыбами, как бы воткнутыми в склон, и между ними достаточно проходов.

Вершина уже кажется совсем близкой. Высота 6600 метров. Долго искали между сбросами и сераками место для рытья пещеры, но всюду под снегом наталкивались на лед и скалы. Сломали лопатку. Очень холодно, мерзнут ноги, но опять приходится расставлять маленькую палатку и пытаться согреться в спальном мешке. Это оказывается не так просто сделать при морозе в 35 град… Даже Иванов вспомнил, что у него тоже есть ноги, и стал советоваться с Сидоренко о том, чем их лучше оттереть: снегом, шерстяной варежкой или голой рукой. Применили все способы по очереди и это как будто бы помогло.

Перед тем как заснуть, Гутман поделился своими мыслями:

— Кажется, мы подходим одновременно к вершине и к пределу своих сил. Завтра должны штурмовать во что бы то ни стало. Хорошо бы после восхождения завтра же к вечеру успеть спуститься вниз.

Следующий день был сильно насыщен событиями и яркими впечатлениями. Поэтому в записной книжке Леонида Гутмана ему было отведено несколько страниц:

«75 сентября. У нас такое впечатление, что фетровые валенки „садятся“. Он и как будто стали теснее и давят ноги… Наконец, идем без рюкзаков, налегке. Ничто не мешает, а идти все же тяжело. Главное препятствие теперь это кошки. Нога кажется пудовой.

Стало еще холоднее. Утром в палатке было — на 5-б см инея. Температура в ней перед выходом, когда солнце нагрело и иней с солнечной стороны стаял, была 22 град. мороза.

Определить точно время выхода не можем, так как часы сильно отстают, на несколько часов за сутки (интересно, что внизу, после спуска, они опять шли точно). Мы объясняем это застыванием смазки часов.

Вершина совсем-совсем близко. Вот первая полоска скал. Мы ночевали, казалось, рядом. Но прошел час, полтора, пока мы подошли к ним вплотную. Полоской кажутся скалы лишь с ледника, а вообще это отдельные глыбы, запорошенные снегом и обледенелые с восточной стороны.

Проходим в „ворота“, склон в них довольно крут, градусов 45. Впереди идет Женя, я иду последним. Идти в кошках трудно и опасно. На середине склона Женя вбивает крюк: так охранять надежней и легче. В маленькой трещинке отдыхаем. Простое дело забивки ледового крюка внизу, здесь, на высоте примерно б 700 м, становится трудным и сложным. Ледовый крюк забивается равномерно и беспрерывно, но руки мерзнут, а прекратить заколачивание нельзя, покуда весь крюк не вбит.

Пока Женя отогревает руки, связка поворачивается, и первым иду я…

В общем, мы совершенно изменили направление, намеченное внизу. Подъем прямо на юг оказывался крутым и длинным. Более легким был путь на юго-восток по ледяным террасам, образованным сбросами. Этот путь выводил к вершинным скалам. К этим скалам мы подошли, видимо, часа в три.

Сняли кошки. До гребня меньше 100 метров. Стараемся как можно быстрее пройти вершинные скалы, — и вот широкий снежный гребень. Это вершина стены. Высота б 930 метров. На восток и юго-восток, мельчая, уходят цепи тор. Стройность хребтов горной цепи нарушается. А потом это море мелких пиков исчезает вовсе. С юго-запада надвинулся фронт густых облаков. Все закрыто, только одна неизвестная еще вершина острым ножом, прорвав гущу облаков, торчит над этим неспокойным морем. Видимо, это очень высокая вершина…

На гребне сильный ветер, метет снег. Спустившись немного ниже к скалам, из маленьких камней делаем тур. В него кладем банку с портретом товарища Сталина и запиской о нашем восхождении.

Пользуясь правом первовосходителей, назвали покоренную нами вершину им. 20-летия ВЛКСМ… Сейчас мы быстро пошли вниз.

Усталые, измученные жаждой, мы очень поздно, часам к семи, добрались до нашей палатки. У Саши закоченели ноги. Мы, ослабевшие, усталые, оттирали их».

В эту ночь победители пика спали плохо. Сидоренко и Иванов не могли сомкнуть глаз — так болели закоченевшие ноги. Они успокаивали себя тем, что боль является показателем неполного обморожения, но при этом немного кривили душой, скрывая один от другого, что к пальцам чувствительность не вернулась. Опять и опять оттирали их всеми известными способами и за этим занятием скоротали ночь, Гутман тоже не спал всю ночь, но совсем по другой причине. У него озябшие ноги быстро отогрелись. Снимая пуховые носки, он с глубокой признательностью вспомнил чьи-то заботливые руки. Эти носки являлись предметом зависти и восхищения всех альпинистов экспедиции, дававших шутливый зарок — без таких носков в тяньшанские экспедиции больше не ездить.

Гутман отлично понимал, что товарищи бравируют, скрывают друг от друга степень обморожения с целью успокоить друзей, уверить их в благополучном исходе. Он был достаточно знаком с тяжелыми последствиями обморожения по опыту 1936 г. и не мог успокоиться до окончания спуска, передачи больных профессору и получения от него благополучного заключения. Им завладела одна мысль и подчинила себе все остальное. Чтобы выразить эту мысль, надо было всего два слова:

— Скорее, вниз!

Утром немного согрелись, выпив по стакану теплого чаю. Аккуратно собрали оставшиеся крошки сухого спирта. Его осталось так мало, что едва ли хватит, чтобы растопить из снега еще три стакана воды.

Не вылезая из палатки, оделись, обулись, обвязались веревкой и нацепили кошки.

Шли, медленно переставляя тяжелые, многопудовые ноги. Вытянулись цепочкой на всю длину веревки. На широком и крутом снежном склоне пошли немного быстрее. С каждым шагом спускались почти на метр, погружаясь в мягкий снег по плечи. Гутман шел впереди, а Иванов замыкал шествие, передвигаясь по проложенной траншее.