Королевская игла (СИ) - Каримова Лука "ЛуКа"

— Кто это? Выпустите немедленно! — сквозь толщину дерева ее голос едва долетал до верха.

Некромагиня стряхнула с ладоней незримую грязь — прикосновение к сопернице вызвало чувство отвращения. Пусть полежит — целительнице это пойдет на пользу, сможет потом написать прекрасную работу о том, на сколько человеку хватит воздуха в закрытом гробу, если не умрет раньше времени. Тогда некромагам достанется симпатичное свеженькое тельце для вызова духа или ритуала.

Так и не услышав ничего в ответ, Оталия провела дрожащей рукой по крышке, ногти царапнули тонкую материю.

— П-помогите… — сдавленно прошептала она, и из глаз на подушку потекли слезы. — П-пожалуйста, умоляю… всевышние боги! — последнее она кричала и повторяла, пока не охрипла, зайдясь кашлем и мгновенно закрыв рот ладонью.

«Воздуха может не хватить, если я буду часто дышать», — паника охватила разум: принцесса забилась о стенки, ударяясь локтями, плечам и коленями, но совсем не замечая боли. Ее дергало, пока она не выдохлась, закрыв глаза и глотая слезы.

— Прошу… пожалуйста, всевышние… — молилась она, пока сознание не покинуло ее одержимый животным страхом разум.

Минуты превратились в вечность, и она тянулась, час за часом… охватив тело онемением, сковав каждый нерв льдом. Казалось, перед глазами промелькнула вся жизнь.

На грани яви и обморока Оталия вымолвила:

— Скальд, помоги, спаси меня…

Оталия видела свой образ: маленькой девочки, бегущей в когда-то заботливые объятья отца, король крепко обнимал ее, накручивая рыжие локоны на палец, вдыхал цветочный аромат, целовал в нежные щечки. Подле него стояла матушка с малышкой Одетт на руках, и отец что-то ей говорил, но Оталия не могла разобрать ни слова. Ее лишь теснее прижимали к горячей груди, и принцесса не понимала, почему чувствует сердцебиение отца, откуда запах тлена. Повеяло холодным ветром, он всколыхнул несколько прядей, коснувшись влажных от слез щек.

— Я спасу тебя, — прошептал отец, и видение стало размытым, образ короля померк — вместо него Оталия увидела лицо ворона. Постепенно чернота уходила с глаз, возвращая прежнюю радужку, перья втянулись в кожу, очертив скулы, и дрожащими пальцами принцесса коснулась его губ. Теплое дыхание обожгло, и Оталия уткнулась ему в шею, вдохнув успокаивающий аромат. Теперь он обволакивал ее, укрыв теплом и лаской.

— Слава костяному дракону, она жива, — выдохнул сторож кладбища, посветив фонарем в распахнутый гроб. — Как это вы догадались, господин профессор, искать ее здесь?

На улице стоял поздний вечер, зажглись звезды, и мужчина, приготовившийся у себя в сторожке тяпнуть рюмочку-другую наливки, был растревожен новым профессором. Некромаг рыскал по кладбищу не хуже лича, а то и страшнее. За свою жизнь Марибор видел всего одно упокоение той нечисти, о которой говорили, как о самом ужасном из созданий тьмы, но сторож готов был поклясться: этой ночью профессор оказался страшнее. Марибор видел, как сверкнули во мраке его острые, похожие на костяные ногти, и как он сорвал крышку с гроба.

«Да что это он там нашел? Изверг», — сторож перекрестился и поспешил к могиле.

В свете фонаря он увидел покойницу с дивными рыжими волосами, достающими до узких плеч. Кончики тонких скрюченных пальцев обагрены кровью, а крышка изнутри расцарапана.

Некромаг вытащил девушку на руках.

Перепуганный Марибор задрожал и озарил светом фонаря абсолютно черные глаза профессора, на лице блеснули перья.

«Оборотень что ли?»

Затем покойница очнулась и протянула к лицу некромага пальцы. Марибор не удержался от вскрика, а тот и бровью не повел. Его губы расплылись в улыбке, обнажив острые клыки не хуже, чем у вампира.

«Страх какой, эти некры».

Но девица оказалась живее живых, это Марибор понял и вновь перекрестился. Разве может покойница плакать, а щеки становиться румяными, да и дышать? Вон как из приоткрытого рта вылетает облачко пара.

— Господин профессор, уж не знаю, что это за шутки, но дайте-ка ей быстрее, — и протянул некромагу початую бутылку наливки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тот смерил его взглядом и молча кивнул, дав девушке отпить. Она даже не закашлялась, видать, хорошо досталось девчонке, раз так руки скрючила, пока лежала.

— Ужас, что творится, бедняжка! Кто же это над ней вздумал так подшутить? Я, конечно, слыхал про юмор у некромагов, но не до такой же степени, чтобы живую девицу в землю зарывать. Сколько же она там пролежала?

— Почти пять часов, — процедил тот.

— Батюшки! — Марибор, может, и не был ученым мужем, да только понимал, что, быть может, сам-то он и двух часов не продержался бы, а девушка — живая. «Лишь бы еще в своем разуме». — Вас проводить?

Некромаг качнул головой и, прижав рыжеволосую к груди, побрел-полетел в сторону Виверны, скрывшись во мраке теней.

Марибор потоптался на месте, забрал оставленный на твердой земле коньяк и наконец-то сделал пару глотков, промочив горло и зайдясь сухим кашлем.

— Чертовщина!

***

Скальд телепортировался в свои преподавательские апартаменты и уложил окаменевшее тело Оталии на кровать. В камине с треском зажегся огонь, постепенно нагревая остывшую комнату. Некромаг укрыл девушку двумя одеялами, но та никак не могла согреться, слишком долго пробыв в холодном гробу.

Еще немного — и он бы потерял ее, а ведь даже не заметил, как она ушла. Мешка с крапивой не было, серпа тоже. Ирэн даже удивился, что трупа нет, хотел было проверить гроб, но его черноволосая подружка сладко улыбалась, воркуя о том, что все сделала сама, ему не стоит утруждать себя. Идиотка!

Лишь вернувшись в аудиторию и принявшись проверять работы студентов, Скальд ощутил странное беспокойство. Пытаясь понять, с чем оно связано, он отмахнулся от неприятного чувства, но оно начинало жечь виски, отдаваясь в затылке головной болью, пока он не услышал едва слышный призыв о помощи. Поддавшись порыву, он бросился к библиотеке, но его встретило одинокое темное помещение — обычно Оталия засиживалась допоздна; в комнате ее тоже не оказалось, только недовольная соседка в убогой ночной рубашке до пят пробурчала, что Оты нет. В замке ей негде быть, в столовой общежития тоже, на пляже? Не в такой поздний час. Он ринулся на кладбище и успел. Не обращая внимания на боль в мускулах, катящийся по вискам пот, Скальд с остервенением рыл могилу. Ногти удлинились, и, сорвав задвижку, он отбросил крышку.

В тот краткий миг, когда он решил, что Оталия мертва, сердце застучало с удвоенной силой. Жива, жива… он чувствовал это, прижимая ее к груди.

И сейчас, скрючившись под одеялом, Ота начинала дрожать. Сбросив одежду, некромаг принялся раздевать принцессу. Сжав ее ледяные ступни между ног, приложив ладошки со сломанными ногтями к своей груди, он осторожно обнял Оталию. Устроившись на подушке, Скальд старался не уснуть. Постепенно Ота согрелась, а когда окончательно расслабилась, Скальд ушел в душ.

Сквозь дрему Ота чувствовала горячие прикосновения, дыхание, шум воды. Ее ладонь зашарила по остывающему месту рядом, и, перевернувшись на бок, девушка окончательно провалилась в сон, даже не заметив, как Скальд навел на нее усыпляющие чары.

Глава 10

Солнце позолотило рассыпавшиеся по подушке рыжие локоны, скользнуло на лоб и глаза. Смежив веки, Оталия повернулась на другой бок. Вытянув руку, попыталась нашарить на тумбочке чашку с водой, но пальцы прикоснулись к чему-то горячему. Она долго разглядывала обнаженную грудь Скальда — некромаг ровно дышал, пока девушка смотрела на темные волоски, белесые шрамы и выпуклость пентаграммы. Пальцы замерли над рисунком, и Оталия осторожно приложила их, чувствуя биение сердца. Она закрыла глаза и уткнулась в мужское плечо, вдохнула древесный аромат, ощутила, какая, оказывается, у Скальда нежная кожа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как ты себя чувствуешь? — хрипло спросил он, не открывая глаз; судя по всему, некромаг давно проснулся.