На странных берегах - Тим Пауэрс

– Ох… верно.

Шэнди вытащил свое весло, положил его вдоль борта и осторожно, словно открывая еще горячий панцирь омара, расстегнул пряжку. Затем он вытащил нож – даже сквозь чехол чувствовался жар, – разложил ремень на планшире и аккуратно отрезал пряжку. Она, булькнув, упала в воду, плещущуюся на дне шлюпки. Он сунул горячий нож обратно в ножны и снова взялся за весло.

Дэвис, который все так же ритмично продолжал отталкиваться веслом от илистого дна, насмешливо усмехнулся:

– Смотри, чтоб штаны с тебя не свалились.

Всем телом наваливаясь на весло, Шэнди подумал: то ли они все еще плывут по воде, то ли уже просто тащатся по грязи.

– Следи лучше… чтобы твои штаны… не загорелись, – пропыхтел он.

Три шлюпки ползли и ползли сквозь сырые джунгли, окутанные дымкой от факелов. Дым разъедал глаза, и чтобы дать им немного отдохнуть да к тому же опасаясь, как бы какой-нибудь болотный монстр не подкрался к ним под покровом тьмы, Шэнди оглядывался по сторонам. Вскоре он, к своему облегчению, обнаружил, что неясный шелест, так беспокоивший его, издают круглые грибы, похожие на дождевики, которых вокруг становилось все больше и больше. Он даже попытался найти логическое объяснение этому феномену. Скорее всего корни этих растений уходят далеко вглубь, достигая подземных каверн, и воздух из-за разницы температуры устремляется вверх, производя странные звуки. Однако по мере того как они все дальше и дальше заплывали в болота, грибы становились все крупнее, и ему стали чудиться на них выпуклости и впадины, подозрительно напоминавшие глаза и нос.

Ощущение присутствия таящегося во тьме гигантского безмолвного существа становилось все сильнее. И Шэнди со страхом оглядывал переплетения лиан и ветвей, поблескивающих в свете луны, подозревая, что именно за ними скрывается нечто гигантское, страшное. Оно было древним повелителем этих мест и состояло из этих болот, деревьев и лиан, амфибий и рептилий.

Видимо, и остальные это ощущали. Френд грузно поднялся на ноги и едва не затушил факел на их лодке, положив вдвое больше, чем требовалось, травы. Пламя на мгновение угасло, а потом вспыхнуло в облаке дыма, который взвился вверх к нависающим ветвям.

И совершенно внезапно откуда-то с неба на них обрушился дикий вопль такой силы, что лепестки с цветов на деревьях посыпались вниз, а вода вокруг покрылась рябью. Вопль отзвенел и укатился прочь, оставив за собой только крики и гомон переполошившихся птиц, но вскоре замолкли и они. Их продолжал сопровождать лишь неумолчный шелест грибов. Шэнди глянул на ближайшее их скопление и увидел, что теперь они определенно напоминали лица, и по тому, как дрожали веки, догадался, что вскоре он встретит их взгляды.

Позади Дэвис вполголоса сыпал ругательствами, не умолкая.

– Только не говори мне, – сказал ему Шэнди довольно твердым голосом, – что это кричала птица, одна из тех, которые питаются улитками.

Дэвис хмыкнул и ничего не ответил. До Шэнди донесся тихий плач Бет.

– Ах, моя милая Маргарет, – произнес Бенджамен Харвуд задыхаясь, но радостно. – Пусть слезы радости будут единственными, которые ты когда-либо прольешь. Сделай милость, прояви благосклонность к сентиментальному оксфордскому профессору. Сегодня, в день нашей свадьбы, я хотел бы прочесть тебе сонет, который сочинил. – И он откашлялся.

Присуствие духа болот незримой тяжестью наваливалось на всех. Сквозь толстую кожу сапога пряжки жгли стопы все сильнее и сильнее.

– О, Маргарет, лишь Данте муза…

– Мы добрались до суши, – разнесся по болоту голос Тэтча. – Отсюда пойдем пешком. «Бог мой», – подумал Шэнди.

– Он что, шутит? – поинтерсовался он без особой надежды.

Вместо ответа Дэвис бросил весло на дно шлюпки, перелез через борт и спрыгнул в воду. Протока оказалась ему по пояс.

– …Воспела б страсть сего союза… – не обращая внимания на происходящее, продолжал декламировать Харвуд.

Шэнди глянул вперед. Тэтч выдернул факел из подставки и теперь вместе со своим гребцом-зомби переходил протоку вброд, направляясь к берегу. Они двигались, а вокруг метались и порхали чернильные тени. И по мере того как факел Тэтча освещал берег, становилось видно все больше и больше белесых грибов-голов. – Мистер Харвуд, – шипел Лео Фрейд, тряся за плечо однорукого спутника. – Мистер Харвуд, да очнитесь вы, черт побери.

– Когда на перекрестке судебБог дал возможность мнеОставить мрачные леса…

Шэнди явственно видел, как содрогаются плечи Бет. А Боннет сидел неподвижно, словно манекен.

Тэтч со своим гребцом выбрались на берег и, цепляясь за лианы и низкие ветви, остановились, не обращая ни малейшего внимания на шары под ногами.

– Он нужен нам в полном рассудке, – крикнул Тэтч Лео Френду, – ударь его как следует. Если это не поможет, то я спущусь и займусь им сам.

Френд нервно улыбнулся, облизнул губы, занес пухлую руку и ударил Харвуда по улыбающемуся лицу.

Харвуд издал вопль, похожий на всхлип, некоторое время недоуменно оглядывался и наконец пришел в себя.

– Уже недалеко, – терпеливо объяснил ему Тэтч. – Но шлюпки придется оставить здесь.

Харвуд с минуту вглядывался в воду, в вязкий склон берега, торчавшие корни деревьев и наконец сказал:

– Нам придется нести девушку.

– Я помогу, – крикнул Шэнди. Френд метнул в Шэнди злобный взгляд, но Харвуд бросил, не оборачиваясь:

– Нет, я, Френд и Боннет справимся сами.

– Верно, – прогудел Тэтч. – Остальным и так хватит работенки прорубаться сквозь эти джунгли.

Шэнди вздохнул и опустил весло. Он раскачал факел и, выдрав его из крепления, подал его и траву Дэвису, а затем и сам выбрался из шлюпки.

В сапоги немедленно залилась вода, и прохладная болотная жижа остудила его разгоряченные ноги.

С полчаса их странная процессия брела по низинной, болотистой местности, разбрызгивая грязь, спотыкаясь о кочки и переплетения корней, от одного сухого островка до другого. У Шэнди устала правая рука, которой он ножом прорубал дорогу, пот тек со лба, но он упорно шел все дальше и дальше, внимательно следя за тем, чтобы факел в левой руке не затухал и чтобы дымок от трав не прекращался ни на минуту.

Харвуд, Боннет и Френд, шатаясь, плелись позади, останавливаясь каждые несколько ярдов, чтобы поудобнее перехватить то, что несли: факел, ящики Харвуда и Бет. Раза два Шэнди слышал всплески, сопровождаемые взрывами визгливой ругани Харвуда и рыданиями Бет.

Вскоре после того, как их восьмерка ступила на берег, головы-грибы начали периодически чихать, выпуская в воздух маленькие облачка белого порошка, похожего на споры или пыльцу. Густой, низко стелющийся дым факелов, однако, отгонял их, словно каждый факел был источником сильного ветра, не действующего, правда, ни на что, кроме порошка.

– Вот эта пыльца, – выдохнул Харвуд, когда несколько шаров поблизости чихнули одновременно, – вот она… от нее у тебя эта зараза, Тэтч.

Тэтч расхохотался, срубая молодое деревце перед собой одним взмахом ножа.

– Рассадники привидений, да?

Шэнди, оглянувшись назад, заметил, как Харвуд недовольно поморщился, смущенный отсутствием научной строгости в этом определении.

– Приблизительно так, – буркнул он, наклонившись вперед и поудобнее устраивая ноги дочери на своих плечах.

Шэнди сосредоточился на своей задаче. Все это время он старался держаться как можно дальше от гребца Тэтча, который столь механически размахивал своим мачете, что напомнил Шэнди приводимые в движение водой фигуры в садах Тиволи в Италии. В результате Шэнди все время оказывался между Дэвисом и Тэтчем.

Ощущение присутствия огромного невидимого существа усилилось вновь, и опять Шэнди чувствовал, как это нечто склоняется над ними, негодуя против того, что восемь чужаков осмелились вторгнуться в его владения.

Воткнув нож в дерево, Шэнди густо посыпал факел травой из клеенчатого мешка. Дым облаком взмыл вверх, едва не ослепив его, пока Шэнди выдирал нож из ствола. На этот раз, когда дым растворился в листве деревьев, лес потрясло глухое рычание, так что даже вязкая почва под ногами содрогнулась. В ворчании явственно читались раздражение и гнев; было совершенно очевидно, что ни одно существо из плоти и крови к этому звуку не причастно.

Тэтч шагнул назад, подозрительно оглядев стену зарослей.

– В первый раз, когда я тут был, – пробормотал он, обращаясь к Дэвису и Шэнди, – я разговаривал с туземцами, с индейцами из племени крик, лечил их в обмен на сведения. Они упоминали о существе, которое называли «эсте фаста». Сказали, что это значит «дайте человека». Похоже, какая-то местная разновидность лоа. Вот я и думаю, не наш ли это рычун.

– Но он-то не лез к тебе тогда, – глухо проговорил Дэвис.