Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

Глотнув прямо из горлышка коньяк, Шульгин перевел дух.

— Ну, кретины, ну, сволочи! Что, мало я вас уже учил? Что вы дергаетесь… и так далее. … Со всеми вашими игрушками, растянутым временем и прочим… Я вам сейчас не время, а… порастягиваю…

Постепенно он совсем успокоился. В конце концов все закончилось лучше, чем можно было ожидать. Нет, именно так, как он и рассчитывал. Иначе послал бы Антона со всеми его предложениями. Он ведь действительно был уверен, что сумеет выкрутиться. Вот и выкрутился. Но теперь не будет больше изображать джентльмена. Какое тут, на хрен, джентльменство?!

С размаху пнув Джорджа в бок и наставив в голову ствол, он бросил сквозь зубы:

— А ну вытаскивай ремень, вяжи ей за спиной руки… Так, теперь сам мордой вниз…

Наступив пришельцу ногой на поясницу, заставил завести руки назад и туго скрутил их снятым с автомата ремнем.

Поднял обоих с пола, поставил спиной друг к другу, закрепил гранату так, что малейшее движение любого из них могло освободить ударник запала.

— Ну вот, господа. Теперь дергаться не советую. Стойте, как на посту номер один, и слушайте. Выходит, что по-хорошему мы не договорились. Что крайне осложнило ваши перспективы. Тебе, например, вообще лучше бы не воскресать. Помер и помер, хлопот меньше. А теперь… Впрочем, еще один шанс я вам дам. Но для этого…

Сильвия в ходе его разглагольствований тоже пришла в себя и стала сбивчиво объяснять, что понятия не имела о замысле Джорджа, что готова была к честному сотрудничеству и доказала это, не использовав универблок как оружие, а просто восстановив статус-кво…

— Вы все, когда прижмешь, ничего такого не хотели… Да уж ладно… Оставаться тут я больше не намерен. Не тот интерьер. Поэтому будем менять позицию. Есть варианты. Или пешком по снегу до моей установки… А что, — перебил он себя, увидев удивление аггрианки, — думали, я так, погулять вышел? И аппаратура при мне, и база ваша под контролем, но, повторяю, по морозу с ветерком мне таскаться лень. Поэтому предлагаю напрямую перейти в мой лондонский отель, а там узнаете, что дальше. Сумеешь, подружка, отсюда — прямо туда?

— Сумею…

— Но предупреждаю последний раз! Больше никаких геройских жестов. Смерти, я понял, ты боишься. Руки я тебе развяжу, но обниму крепко-крепко, и хоть в Лондон, хоть на тот свет — вместе. Все ясно?

И он действительно обнимал ее за талию, сжимая в руке гранату со снятой чекой, оставалось только пальцы разжать, пока она настраивала блок и открывала переходный канал. И лишь увидев знакомую комнату, успокоился.

— А ты, черт с тобой, делай что хочешь, но помни… — Он толкнул Джорджа в спину так, что тот упал на колени, и увлек Сильвию в номер с обшарпанными обоями и стойким запахом прогорклых пепельниц.

Подождал, пока закрылась межпространственная дверь, вставил на место чеку, сел на стул и подтолкнул Сильвию к соседнему.

— Кажись обошлось, слава тебе господи… — взял из рук Сильвии портсигар, спрятал в карман, предварительно достав две сигареты.

За окном только-только разгоралось раннее утро, совсем не сырое и туманное, будто не Лондон там был, а Подмосковье в самую золотую пору.

Сашка постоял у окна, повернулся к своей пленнице. Выглядела она измученной, потерянной и никак теперь не тянула на коварную и страшную предводительницу пришельцев.

— Знаешь, такая ты нравишься мне куда больше. А теперь послушай, что я тебе скажу…

ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ

ИНТЕРМЕЦЦО

…Антон принимал Сильвию с полным уважением к ее рангу, но — как победитель. То есть без всякой имитации своей и ее жанровых ролей на Земле. Принимал в комнате, по-форзейлиански меблированной и с панорамным окном, за которым простирался совсем не земной ландшафт. До двери ее проводил Шульгин, и она до конца все еще не осознавала, что с ней произошло на самом деле. (Как Кейтель на пути в Карлсхорст.) А вошла — и поняла, что проиграла окончательно. И Антон по ее лицу тоже понял, что никаких дополнительных методов воздействия не потребуется.

— Вот, располагайся, — сказал он по-аггриански, потому что не хотел больше говорить с ней на земных языках, но не был уверен, что пленница владеет языком Конфедерации, и указал на подобие низкой кушетки с пушистым покрывалом из сиреневых водорослей.

Сильвия не очень ловко присела, даже не пытаясь повторить его небрежно-причудливую позу, а по-европейски на этой конструкции расположиться с достоинством было невозможно.

— Я надеюсь, ты не забыла нашу последнюю встречу и достигнутое соглашение? Что ж, не могу не признать, что мы оба выполнили взятые на себя обязательства. И не твоя вина, что результат получился иным, чем ты рассчитывала. Просто в любом поединке побеждает кто-то один. Я оказался дальновиднее, и мои расчеты правильнее. Всего лишь…

— Не следует даже в таких обстоятельствах преувеличивать значение одной, пусть и значительной акции. Не раз бывало, что самые яркие успехи обращались в свою противоположность. Тем более что сейчас тебе нечем так уж гордиться. Успеха добился не ты, а один из этих… Кстати, скажи наконец, как мне их называть? Пусть моя игра и закончена, но все же я заслужила право знать, кому проиграла. Из какой системы они сюда пришли? Если бы центр вовремя прислушался к моим предостережениям, оценил, какая нам грозит опасность… И кто есть кто в вашем союзе? Они — ваши наемники или наоборот? Не боитесь, что и сами повторите мою судьбу?

Антон рассмеялся совершенно по-человечески. Но смеялся, пожалуй, чуть дольше и натянутее, чем следовало бы, оставайся он в своем обычном образе.

— Так ты до самого конца ничего не поняла? Это же самые обычные люди! Люди, и ничего больше. Даже без всякой специальной подготовки. Ваши эксперты на Таорэре должны были понять это, когда зондировали их личности для ментальной трансгрессии…

— Эксперты Таорэры ни при чем. — В отличие от хрестоматийных советских разведчиков Сильвия, признав свое поражение, не пыталась героически молчать, выкрикивать патриотические лозунги и с достоинством плевать в лица врагов. — Просто я не сообщала о своих подозрениях. Надеялась предварительно отыскать своего агента и собрать как можно более достоверную информацию. У меня ведь не было ничего, кроме одной двусмысленной фразы, твоих намеков и… использования нехарактерной для земного уровня техники. Тут моя главная ошибка. Надо было их просто уничтожить, а не затевать сложные многоходовые комбинации…

— Вот уж нет. Ты пробовала, у тебя просто ничего не получилось. Как и сейчас с Шульгиным. Мощная резидентура, без сомнения, высокая квалификация, богатейший опыт — и такой провал! — Антон снова рассмеялся. Пожалуй, ни Воронцов, ни его друзья не узнали бы сейчас своего старого приятеля в персонаже, похожем на сибаритствующего тирана античных времен. В роли ироничного и мужественного соотечественника он смотрелся лучше.

Сильвии его манера поведения тоже не понравилась. Она, как и Ирина, во всех своих мыслях, чувствах и реакциях была по преимуществу землянкой, причем англосаксонского воспитания, и не умела так легко перестраиваться. Она напряглась, поджала губы, словно приготовившись к дальнейшим унижениям, моральным, а то и физическим, и это ясно отразилось в ее взгляде. Антон сразу сменил тон.

— Но на самом деле тут нет твоей вины. Ты и не могла выиграть. Карты так разложились. Твоя помощница поняла все гораздо раньше и сделала единственно правильный выбор.

— Все еще может измениться, — упрямо сказала Сильвия.

— Нет, не может. Ты до сих пор не поймешь. Вашей цивилизации просто нет больше. Она не существует в этом пространстве-времени. Ушла по отношению к нам в область гипотетических псевдореальностей. И развилка заблокирована навсегда. А лично тебя спасло от исчезновения знаешь что? Когда твои коллеги на Таорэре громили базу землян, их самодельная и весьма примитивная СВП-установка проработала на несколько секунд дольше, чем должна была. Возникла интерференция их и вашего волнового каналов. Образовался зазор между временами Земли и Таорэры. Он и рассек твою связь с базой.

Иначе ты и все твои люди, имеющие приборы, настроенные на контакт с Таорэрой, разделили бы ее участь. А так — ты здесь. Участь побежденной все же лучше растворения в Великом Ничто. Даже если назвать его по-земному — нирваной.

Но Сильвия, казалось, уже не слышала его последних слов. От внезапного и полного осознания масштабов и необратимости катастрофы она впала в состояние, близкое к шоку. И лишь то, что она обладала предельно крепкой и уравновешенной психикой, не позволило ей упасть лицом вниз на покрывало или прямо на полированный, как крышка рояля, пол и забиться в истерике, зайтись в рыданиях, наконец, просто потерять сознание. Она ведь только что потеряла… не страну, не планету даже, а целую родную Вселенную. Антону пришлось волевым усилием подавить этот взрыв отчаяния, чтобы вернуть ей самообладание и способность продолжать беседу.