Пятнадцать часов - Митчел Сканлон

- Ха, ха, ха. Смейся дальше, свиные твои мозги, - сказал Давир, и повернулся к Ларну с прежним насмешливо-презрительным выражением лица. – Похоже, у нашего щенка оказались зубы. Неплохо, салага. У тебя, оказывается, есть чувство юмора. Ха-ха, ты очень смешной. Только не слишком раздувайся от гордости. Орки очень любят надутых салаг. Так им легче целиться.

Восстановление траншеи продолжалось. Наконец, очистив дно траншеи от земли, они отложили лопаты. Потом Ларн увидел, что Булавен и Учитель взяли удлиненный лист металла, лежавший на дне траншеи, и закрыли им рваную дыру в стене, а Давир взял деревянную подпорку и, используя свою лопату как молоток, вбил ее в землю, чтобы удержать лист металла на месте.

- Вот, - сказал Давир, убедившись, что пробоина закрыта, и навалившись на подпорку, чтобы лучше укрепить ее в земле. – Оно продержится достаточно долго, чтобы позволить нам закончить ремонт.

- И что дальше? – спросил Ларн. – Мы очистили пол. Как мы заделаем саму дыру?

- Как? – усмехнулся Давир. – Ну, для начала, ты снова возьмешь лопату, салага. Видишь эту кучу земли? – спросил он, указывая на комья мерзлой земли, которые они убирали с пола в угол траншеи. – Кучу, которую вы только что накидали? Вот, а теперь берешь лопату и перекидываешь всю  землю обратно, чтобы полностью засыпать дыру. Знаю, знаю, можешь не говорить. Со всеми этими удивительными приключениями, кто поверит, если ему скажут, что служба в Гвардии может быть скучной?

- Не понимаю, как это должно сработать, - сказал Ларн позже, его руки под перчатками покрылись волдырями, а спина уже заболела от работы с лопатой, пока они заполняли землей дыру в стене траншеи. – Даже после того, как мы заполним дыру, стена все равно обрушится, как только мы уберем подпорку.

- Мы не будем убирать подпорку, салага, - сказал Булавен, работая рядом с ним. – По крайней мере, не сейчас. Сначала мы заполним дыру. Потом мы увлажним землю. Потом мы ее утрамбуем и оставим замерзать. А потом, через пару часов, мы уберем подпорку, и стена снова будет как новая. Не сомневайся, салага, это всегда работает. Ты не поверишь, сколько раз мы так чинили траншею с тех пор, как выкопали ее в первый раз.

- Увлажним? – спросил Ларн. – Нам понадобится ведро, чтобы принести больше воды. Во флягах у нас не так много.

- Ведро? Фляги? – Булавен прервал работу и посмотрел на Ларна, удивленно подняв брови. – Мы чиним траншею, салага. Мы не используем для этого питьевую воду.

- Но тогда что мы используем? – спросил Ларн, снова чувствуя себя дураком и видя, что другие ухмыляются, глядя на него.

- Он спрашивает, что мы используем! – воскликнул Давир, подняв глаза к небу. – Моя варданская задница! Салага, я только начал думать, что ты, возможно, не совсем идиот, как ты опять сморозил глупость и погубил все мое хорошее мнение о тебе. Если это поможет тебе ответить на твой вопрос, дам тебе пару намеков. Во-первых, всегда лучше использовать теплую воду, когда чинишь траншею в мороз. Во-вторых, каждый человек носит при себе готовый запас этой самой теплой воды.

- Теплой? – спросил Ларн, начиная понимать, о чем идет речь. – Ты имеешь в виду, мы…

- Ах, наконец-то он понял, - сказал Давир. – Да, все правильно, салага. И знаешь что? Ты будешь первым. Так что лезь туда и отливай. Я только надеюсь, что у тебя здоровый мочевой пузырь. Видит Император, у меня есть более важные дела, чем стоять здесь и ждать пока ты оправишься.

- А что насчет твоего родного мир, салага? – спросил Булавен позже, когда они сидели в траншее и ждали, пока стена замерзнет. – Ты спрашивал меня о Вардане. А на что похожа твоя родина?

Пытаясь лучше придумать ответ, Ларн некоторое время молчал. Он думал о ферме своих родителей, о бескрайних полях пшеницы, колышущейся  на ветру. Он думал о своей семье, как все они сидят за столом на кухне и готовятся к ужину. Он думал о том последнем прекрасном закате, когда небо окрасилось алым, и огненный шар заходящего солнца медленно опускался за горизонт. Он думал о мире, который он оставил и больше никогда не увидит снова.

«Кажется, что все это было так давно и так далеко»,  подумал он. «Словно в миллионе километров. Но самое печальное в том, что все это гораздо дальше. Не просто миллионы, но миллионы миллионов километров. Далеко же нас занесло на этом корабле…»

- Я не знаю, - сказал он, наконец, не в силах найти слова, чтобы описать то, что он чувствовал. – Мой родной мир очень отличается от этого места. Он совсем другой.

- Хм… Похоже, наш салага начал тосковать по родине, - сказал Давир. – И я не осуждаю его, сами понимаете, любое место покажется раем по сравнению с этой выгребной ямой. Сегодня у меня странно великодушное настроение, салага, поэтому я дам тебе полезный совет. Какие бы ни остались у тебя приятные воспоминания о родном мире, забудь их скорее. Это Брушерок. Здесь нет места сентиментальности. Здесь человек должен быть жестким и собранным, если он хочет дожить до завтра.

- Значит, вот как? – спросил Ларн. – Помню, Учитель говорил мне, что вы – все, кто выжил из шести тысяч человек. Вы поэтому выжили? Потому что были жесткими и собранными?

- Ха, ты затронул интересный вопрос, салага, - сказал Учитель. – Как получилось, что мы выжили, когда почти все наши товарищи погибли? Будь уверен, это здесь излюбленная тема разговоров. И у каждого на этот счет свое мнение. Некоторые говорят, что для того, чтобы выжить так долго на Брушероке, мы должны были быть прирожденными мастерами выживания с самого начала. Другие считают, что это сочетание удачи и умения позаботиться о себе, или, возможно, просто вопрос везения. Как я и сказал, у каждого свое мнение, своя теория. Что касается меня, я не слишком доверяю ни одной из них. Просто мы выжили там, где другие погибли. Это все, что я могу тебе сказать.

- Я всегда думал, что это, должно быть, воля Императора, - сказал Булавен, выражение его лица было спокойным и задумчивым. – Возможно, он спасает нас ради какой-то высшей цели. По крайней мере, я привык в это верить. Выживая столько лет на Брушероке, начнешь удивляться.

- Император? – воскликнул Давир, всплеснув руками. – На этот раз ты превзошел сам себя, Булавен. Из всех самых дурацких глупостей, которые я слышал от тебя за семнадцать лет, с тех пор, как нас призвали в Гвардию, эта, без сомнения, наиболее идиотская. Император! Ха! Ты думаешь, что Императору больше нечего делать, кроме как следить за твоей толстой задницей, чтобы она не вляпалась в неприятности? Да очнись уже, ты, куча конского навоза! Император даже не знает, что мы существуем. А если и знает, ему все равно плевать.

- Нет! – крикнул Ларн, от его неожиданно громкого голоса вздрогнули все в траншее. – Вы ошибаетесь. Вы не знаете, о чем говорите!

Потом, увидев, что другие смотрят на него с недоумением, он снова заговорил, на этот раз тише, но не менее искренне и прочувствованно.

- Простите, - сказал он. – Я не хотел кричать. Но я слышал, о чем вы говорите, и… Ты ошибаешься, Давир. Императору не все равно. Он смотрит за всеми нами. Я знаю это. И я могу это доказать. Если бы Император не был добрым, милосердным и справедливым, он никогда не спас бы жизнь моего прадеда.

И тогда, пока все молча сидели и слушали, Ларн рассказал им ту же историю, которую его отец рассказывал ему в подвале, в его последнюю ночь дома.

Он рассказал им о своем прадеде. О том, что его звали Августус, и он родился на планете, называемой Аркадус V. О том, как его призвали в Гвардию, и о том, какую печаль он чувствовал, навсегда покидая родной мир. О тридцати годах службы прадеда и о его пошатнувшемся здоровье. О лотерее, и о том, как выигравший солдат уступил свой билет прадеду. Он сказал им, что это было чудо. Возможно, маленькое чудо, но все равно чудо. Так он рассказал им все это, слово в слово, как его отец рассказал ему. После этого Ларн замолчал и стал ждать их реакции.

- И это все? – сказал Давир, первым заговоривший после того, что Ларну показалось целой вечностью тишины. – Это и есть твое доказательство? История, которую рассказал тебе отец?

- Интересная история, салага, - сказал Учитель, по его лицу было видно, что ему неловко.

- Ха! Очень подходящая история, - сказал Зиберс, с сарказмом глядя на Ларна со стрелковой ступени. – Сказка вроде тех, что родители рассказывают детям на ночь. Если ты веришь во всю эту чепуху, салага, то, может, быть расскажешь ее оркам, и посмотришь, не спасет ли тебя чудо.

- Заткнись, Зиберс! – рыкнул Булавен. – Ты на посту стоишь, так что не шлепай губами. И твоего мнения никто не спрашивал. Оставь салагу в покое,  - потом, убедившись, что Зиберс замолчал, Булавен снова повернулся к Ларну. – Учитель прав, салага. Это очень интересная история, и ты рассказал ее хорошо.

- И это все, что вы можете сказать? – спросил Ларн, удивленный. – Вы все говорите так, как будто здесь что-то неправильно. И как будто вы не верите в то, что я рассказал.