Убийственно красиво - Питер Джеймс

– А вы не знаете, где можно найти этого Джастина Ремингтона?

Некоторое время Стреттон, задумчиво прищурившись, молчал, а затем сказал:

– Он был фанатом тенниса… не думаю, что есть много таких игроков. Я знаю, что он играл в Лондоне… по-моему, где-то в Куинсе.

Рою Грейсу становилось все яснее, что больше ничего полезного он из этого человека не вытянет.

– Вам есть кому позвонить? – спросил он. – Родственник или друг, который бы мог приехать?

– Моя сестра Люси, – подумав, вяло сказал Стреттон. – Она живет не так уж далеко. Я ей позвоню. Она будет в ужасе.

– Сэр, почему бы вам не позвонить ей, пока мы здесь? – участливо предложил Брэнсон.

Они подождали, пока он поговорит, деликатно отойдя в самый дальний конец комнаты. Грейс слышал, как Стреттон всхлипывает, затем он ненадолго вышел, а вернувшись, вручил им продолговатый конверт из плотной коричневой бумаги.

– Я отобрал для вас несколько фото Джейни. Но хотел бы получить их обратно.

– Разумеется, – кивнул Грейс, отлично зная, что бедняга в ближайшие месяцы будет сам названивать им, чтобы вернуть карточки побыстрее, ибо в управлении их неминуемо запихнут куда-нибудь не туда.

– Люси уже выехала… моя сестра. Она будет здесь примерно через полчаса.

– Хотите, мы ее дождемся вместе с вами? – предложил Грейс.

– Нет, со мной будет все в порядке. Мне нужно время подумать. Я… я могу… могу я увидеть Джейни?

Грейс покосился на Брэнсона.

– Я бы не советовал, сэр.

– Мне очень нужно увидеть ее еще хотя бы раз. Понимаете? Попрощаться. – Стреттон с силой сжал плечо Грейса.

Рой понял, что из газет хозяин дома так и не узнал, что голова жертвы до сих пор не обнаружена, а сообщать ему об этом сейчас было явно неуместно. Он решил предоставить это двум дамам из отдела семейных отношений. Пусть Ванесса Ритчи и Мэгги Кемпбелл отрабатывают жалованье и средства, вложенные в их обучение.

– Здесь как раз неподалеку дежурят две женщины-детектива. Скоро они будут у вас и сумеют помочь.

– Спасибо. Для меня это много значит. – Стреттон печально усмехнулся. – Вы знаете, господа, я… я никогда не говорил о смерти с Джейни. Я даже понятия не имею, хотела бы она быть похороненной или кремированной. – В глазах у него мелькнуло затравленное выражение. – И конечно, ее кот… как его?… – Он почесал затылок. – Ах да, Обжорик! Джейни привозила его ко мне, когда надолго уезжала. Я даже не знаю… это все так…

– Они помогут вам во всем: собственно, для того они сюда и приедут.

– Понимаете, мне никогда не приходило в голову, что она может умереть.

Выйдя из дома, Грейс и Брэнсон зашагали к машине в таком угрюмом молчании, что не смели взглянуть друг на друга.

27

Сотрудник Службы гражданского патрулирования, в своей форме почти неотличимый от обычного констебля, стоял у входа в дом в Кемптауне, где Джейни Стреттон снимала квартиру, и записывал на планшетку фамилии всех входящих и выходящих. По сравнению с величественным, хотя и начинающим постепенно приходить в упадок отцовским поместьем эта улочка с обветшалыми террасными домиками, целым калейдоскопом рекламных щитов риелторских агентств, переполненными мусорными баками, дешевыми машинами и грузовичками куда больше соответствовала пристанищу бедной студентки.

В XIX веке Кемптаун был отделен от Брайтона тесным скоплением возвышавшихся на холме роскошных особняков эпохи Регентства с ипподромом и фантастическим видом на Ла-Манш. Однако мало-помалу, в течение второй половины следующего века, с появлением муниципальных домов, кварталов высоток и нарастающим размыванием социальных границ между районами Кемптаун заразился тем же упадком, что уже давно пожирал Брайтон.

Припарковавшись в дальнем конце улицы и оглядевшись, Грейс увидел высокую квадратную громадину трейлера отдела тяжких преступлений: оказалось, что он втиснул свой «альфа-ромео» на свободное место всего в двух машинах от него. Подхватив кожаные сумки со снаряжением для осмотра места преступления, они с Брэнсоном двинулись к дому.

Было уже начало четвертого, и в животе у Грейса урчало от наспех проглоченных по дороге от Стреттона двух сандвичей с креветками, батончика «Марс» и банки кока-колы. Роя самого изрядно удивляло, что после столь драматической сцены у него сохранился аппетит: более того, он ощущал избыток жизненных сил и, казалось, насыщаясь, набивая желудок, лишний раз вновь доказывал себе, что еще не попал в мир иной. Теперь съеденное мстило за такое отношение.

Дул колючий соленый ветер, небо все гуще затягивали тучи. Над головой с пронзительным криком кружили чайки, возвещавший о распродаже плакат у магазина Мишон Макки опасно раскачивался на ветру. Грейс всегда любил этот приморский район Брайтона со старыми симпатичными домиками, обнесенными террасами. Стоило ему закрыть глаза и представить, что назойливая реклама риелторов и пластиковые домофоны исчезли, а на домах появился легкий слой свежей белой краски, как в воображении сразу возникали богатые, элегантно одетые лондонские щеголи, выходившие из этих парадных сотню лет назад и легкой походкой направлявшиеся либо к купальне на берегу моря, либо к одному из многочисленных кафе, либо просто совершающие променад вдоль набережной, дабы насладиться всеми городскими красотами, а заодно и продемонстрировать собственную персону.

Даже за недолгую жизнь Роя город изменился невероятно. Еще в его детстве такие улочки были вотчиной брайтонских домохозяек, сдававших прибрежные дома в аренду. Теперь же, всего через пару десятков лет, побывав в лапах земельных спекулянтов, все они превратились в клетушки и дешевые квартирки для студентов (оплата наличными, которые собирают специально нанятые громилы: не рассчитаешься вовремя – крепко пожалеешь).

Иногда, дождливыми воскресеньями, Грейс любил захаживать в местный музей полюбоваться гравюрами и акварелями с видами Брайтона в его лучшие дни: старой, огражденной цепями набережной, симпатичными кебами, лощеными джентльменами в шелковых цилиндрах, помахивающими тростями с серебряными набалдашниками… Иногда Рой пытался представить, как бы ему жилось в те времена, пока внезапно не вспоминал рассказы отца о том, что дантисты пользовались бормашинами с ножным приводом. И тогда ощущал радость и благодарность за то, что живет сегодня и сейчас, в двадцать первом веке, несмотря на то, что современное общество больно.

– Тоже мне вспомнил! – фыркнул Гленн Брэнсон.

– Мне нравится этот район Брайтона, – пожал плечами Грейс.

Брэнсон с удивлением воззрился на него.

– Серьезно? А по-моему, паршивее не бывает.

– Ты лишен чувства прекрасного.

– Эта часть города напоминает мне фильм «Брайтонская скала» с Дикки Аттенборо в роли Пинки.

– Помню такой. Я даже книгу читал.

– А что, есть такая книга?! – поразился Брэнсон.

– Господи, из какой пещеры ты выполз? – хмыкнул Грейс. – Грэм Грин. Это же один из его самых знаменитых романов. Опубликован в сороковом году.

– А, ну тогда все понятно, старичок. Ушедшее поколение!

– Да, да! Ты готов часами распинаться передо мной о том, какой ты знаток кино, а в душе – неотесанный обыватель!

Остановившись на секунду, Брэнсон показал на заколоченное окно, затем – на разъеденную солью краску над и под ним, на осыпавшуюся штукатурку…

– Что тут можно любить?

– Архитектуру. Сам дух этого места.

– Ха! Когда я работал вышибалой в ночном клубе за углом, то никакого духа не нашел здесь и в помине. Только кучу шлюх в темном переулке.

Подойдя к очкастому сотруднику Службы гражданского патрулирования у двери, они предъявили ему документы. Тот прилежно занес их имена в свой список – настолько медленно, что Грейсу еще не доводилось такого видеть. Служба гражданского партулирования создавалась, чтобы облегчить работу полиции. Сами же стражи порядка называли их пластиковыми полисменами, ибо те идеально подходили лишь для подобных мелочей.

– Вам надо подняться на второй этаж, – любезно подсказал сотрудник. – Лестницу и площадку уже проверили, но ничего пригодного для экспертизы не обнаружили.

«Прямо-таки ведущий из „Криминального дозора“!» – усмехнулся про себя Грейс.

Уже в подъезде дом показался Рою похожим на любую другую дешевую меблирашку, в каких ему не раз доводилось бывать: потертый ковер на полу, рекламные буклеты, торчащие из почтовых ящиков, осыпающаяся краска, отставшие обои, вонь вареной капусты, прикованный цепочкой велосипед в коридоре, крутая узкая лестница…

Поперек двери квартиры висела сине-желто-белая лента, служившая кордоном вокруг места преступления. Грейс и Брэнсон, достав из сумок белые защитные костюмы, натянули их, а затем и перчатки, бахилы и капюшоны. После этого Брэнсон постучал в дверь.