Миссия "Алсос" - Сэмюэль Гоудсмит

Мои друзья из штаба Верховного командования не смогли предварительно изучить захваченные ими сокровища. Поэтому они и не подозревали, что многих важнейших документов не хватало, а именно гестаповских дел Озенберга и основных дел Государственного совета по исследованиям, присланных Озенбергу из Берлина для надежного хранения. Я спросил озенберговских людей об этих документах. Они с готовностью подтвердили его связь с гестапо, но клялись, что бумаги он сжег.

Однажды, когда Озенберг, в который уже раз, надоедал мне извинениями и заверениями в лояльности по отношению к союзникам, я потерял терпение.

— Меня интересуют не ваши политические взгляды, — сказал я, — а техническая информация, которой вы располагаете. Во всяком случае, доверять вам нельзя. Вы находились во главе научной секции гестапо, о чем вы никогда не рассказывали нам, и, кроме того, вы сожгли все относящиеся к гестапо бумаги.

Эта неожиданная вспышка поразила его, он принялся защищаться и выболтал:

— Нет, я не сжег этих бумаг, я закопал их; более того, я был не главой научной секции гестапо, а только вторым по старшинству!

После этого заставить его рассказать, где были зарыты бумаги, было очень простым делом.

Подпись Озенберга заслуживает того, чтобы быть предметом изучения психиатра — графолога, если таковые существуют. Многие нацисты, по — видимому, подражая Гитлеру, превращали свои официальные подписи в иероглифы, совершенно неразборчивые, но очень доступные для подделки и выражавшие патологическую напыщенность этих людей. Эта привычка была особенно широко распространена среди гестаповских должностных лиц, хотя сам Гиммлер подписывался очень четко. По сравнению с их тевтонской каллиграфией запутанная восточная вязь представляет собой образец красоты и ясности.

Мне неизвестно, что стало с Озенбергом. Вероятно, связи с гестапо поставили его автоматически в категорию лиц, подлежащих аресту. Во всяком случае, бунт подчиненных разрушил мечты Озенберга о будущем могуществе. Его перевели для интернирования куда‑то еще, а бумаги остались в «мусорном ящике» на попечении одного из его прежних рабов.

Если гиммлеровское гестапо щеголяло своей секцией «культуры», то его всеобъемлющая организация СС гордилась целой академией. СС было государством в государстве с собственным правительством, собственной армией и, что особенно интересно, с собственной наукой. Это было прямо‑таки последним словом. нацистских идеалов. Члены академии, по замыслу, должны были отвечать требованиям «чистого» арийского духа и прочих неудобоваримых догм, так же как и его философских и религиозных доктрин, которые, как предполагалось, происходили от древних тевтонских поверий. Символ организации, СС (44), представлял собой повторенную дважды древнюю руническую букву С, а не две молнии, как часто неправильно утверждают.

Во время войны организация СС имела несколько собственных исследовательских лабораторий, которыми руководил эсесовец генерал Шваб. Здесь пытались провести некоторые работы с тяжелой водой, но вскоре передумали и послали своих специалистов по данному предмету в Гамбургский университет продолжать эту работу с признанными физиками.

Главным «научным» интересом СС была древнегерманская история. Этот интерес был связан с задачей доказать величие тевтонского происхождения. Именно для этой цели Гиммлер организовал в 1935 году «Анеиэрбе» — Академию родовой наследственности. Некоторые виды деятельности этой странной академии были окутаны тайной, и в них могло оказаться что‑нибудь действительно важное, поэтому мы поручили Карлу Бауману всесторонне исследовать эту организацию.

За исключением упоминавшегося уже здесь письма Гиммлера палачу Гейдриху о физике Гейзенберге, Бауман не нашел в материалах «Аненэрбе» ничего относящегося к атомным исследованиям. Но его доклад об этой академии весьма поучителен.

Сначала «Аненэрбе» была просто культурно — пропагандистской секцией СС. Но Гиммлер никогда не удовлетворялся ничем скромным. Он желал иметь полноправную академию и быть ее президентом. Если же его академия стала бы дублировать функции министерства «культуры» Розенберга и министерства пропаганды Геббельса (как это и было), то тем лучше: это очень хорошо увязывалось с его методом проникновения всюду, куда только можно, для установления контроля.

Директором «Аненэрбе» по учебной части был доктор Вальтер Вюст, президент Мюнхенского университета и профессор санскритского и персидского языков. Главнейшим основанием для назначения его на этот высокий пост в гиммлеровской академии было то обстоятельство, что еще на заре нацизма он защищал позитивный взгляд на арийскую культуру в полемике с другими профессорами.

Административным главой «Аненэрбе» был полковник СС Вольфрам Зиверс. Этот психопатического склада джентльмен чрезвычайно кичился тем, что его фамилия начиналась и кончалась буквой S и всегда писал ее так:< ивер А. Он ушел с головой в тевтонские предания и, будучи по природе своей молчаливым, мог очень много говорить по поводу рунических символов. Зиверс был подчинен непосредственно Гиммлеру и полностью информировал его о деятельности академии. Он стоял также во главе издательской организации, выпускавшей книги и журналы. Кроме того, он занимал важный пост в Государственном совете по исследованиям, где был заместителем «нашего приятеля» Ментцеля и имел право подписывать все бумаги. Это еще один пример проникновения коварного Гиммлера в другие ведомства.

Хотя, как уже говорилось, «научная» деятельность «Аненэрбе» носила характер главным образом исторических изысканий для доказательства того, что нацистская идеология происходит непосредственно от древней тевтонской культуры и поэтому преобладает над всеми остальными идеологиями, там не пренебрегали и псевдонауками. Так, в академии существовали, например, такие подразделения, как «Генеалогия», «Изыскания источника происхождения собственных имен», «Исследования фамильных символов и гербов», «Спелеология» и «Народные поверия», не говоря уже о магических жезлах и об оккультных тайнах.

Сам Гиммлер закончил сельскохозяйственную школу и, возможно, благодаря этому иногда предлагал разумные программы исследований. Так, он планировал создание энтомологического подразделения для всестороннего изучения жизни насекомых и их влияния на человека. Но время от времени он способен был пускаться на поистине экстраординарные авантюры, что можно видеть из следующего письма Зиверсу, написанного им из полевого штаба в марте 1944 года:

«Для будущих исследований погоды, которыми мы собираемся заняться после войны… я предлагаю Вам заметить себе следующее: корни или луковит цы растения «безвременник осенний» в различные годы находятся на разных глубинах. Чем они находятся глубже, тем более суровой будет зима; чем ближе они к поверхности, тем зима будет мягче. На этот факт обратил мое внимание фюрер».

Академия имела несколько подразделений по естественным наукам, хотя на их деятельность университетские ученые смотрели неодобрительно. Так, было подразделение ботаники, которым руководил фон Лютцельбург, двоюродный брат Гиммлера, проведший двадцать семь лет в Бразилии и изучавший там растения джунглей и их медицинские свойства. Была секция прикладной геологии, выполнявшая секретные работы по определению месторождений нефти, минералов и воды. Руководитель этой секции профессор Виммер проводил значительное время в армии, помогая отыскивать источники водоснабжения на оккупированных территориях. Говорили, что Виммер пользовался «волшебным жезлом», сочетая это с изучением рельефа местности.

Среди изданий «Аненэрбе» был «Журнал для всех по естественным наукам», в котором пронацистски настроенные авторы печатали свои «научные» труды. Например, у них имелась своя собственная излюбленная теория строения Вселенной — теория мирового льда. Согласно этой теории, сердцевина всех планет и звезд состоит изо льда. Не из какой‑нибудь особой разновидности льда, а из самого обычного.

В своем письме к Гейдриху относительно Гейзенберга Гиммлер писал: «Было бы целесообразным свести профессора Гейзенберга с профессором Бюстом… Вюсту следует попытаться установить необходимый контакт с Гейзенбергом, и тогда мы смогли бы использовать последнего в «Аненэрбе», которая постепенно становится полноправной академией. Гейзенберг — хороший ученый, и мы могли бы заставить его кооперироваться с нашими людьми по вопросам этой теории «мирового льда». Предложение, которое могло бы бросить в дрожь самого Гейзенберга!

«Аненэрбе» организовывала археологические и исторические экспедиции в другие страны. С чисто немецкой неразборчивостью в средствах они могли служить также для военных и шпионских целей. Эти академические «эксперты» грабили музеи в оккупированной России. Единственно, что их беспокоило, это чтобы их не опередили бандитские шайки из министерства «культуры» Розенберга. В таких случаях Зиверс бурно протестовал против нарушения его прав. Он не мог видеть, писал он, «как эти произведения искусства захватываются ведомством Розенберга, которому следовало собирать материалы для духовной борьбы против евреев и масонов…».