Нелюбимая для босса - Ирина Романовская

— Не важно. — Мой голос звучит будто в старой кинопленке. Обрывистый. Еле слышный. Трещащий. Под рёбрами словно птица бьется в клетке. Рассчитывает вырваться на волю через борьбу, не жалея ни перьев, ни крыльев. Моя птица жаждет сбежать хоть куда от чрезмерного внимания семьи. Птица собирается срастись воедино со своей болью. Чтобы больше ее никто не трогал. — Я хочу побыть одна.

— Но сначала поговорим.

— Потом, пап. Потом поговорим. У меня нет сил на разговоры.

Бегу в комнату и закрываю за собой двери. На щеколду. Ноги становятся непослушными, сгибаются колени. Я медленно опускаюсь по стене вниз.

Боль из прошлого вернулась ко мне. Боль утраты вновь окатила меня с головой. Ворвавшаяся в ванну Инга похоже надорвала последнюю крепкую нить в моем подсознании. Теперь мой шов разошелся, рана вновь кровоточит. Место разреза, оказывается, до сих пор не успело срастись.

Я помню, все что делала тогда. Я помню что чувствовала, о чем думала. До сих пор в памяти живы те мотивы, которыми я руководствовалась. Не забыла, как в один миг перестала бороться. Я хотела уйти, бросив отца в одиночестве. Я хотела стать счастливой рядом с мамой.

А сейчас он уходит в свой счастливый мир. Туда где у него есть жена, будущий ребёнок. Он бросает меня на берегу тоскливого прошлого, а сам в лодке уплывает за горизонт в счастливую жизнь.

Сознание лишь отдаленно понимает, что в моей голове начинается каша из мыслей, воспоминаний, реальности и вымысла. Но сил, чтобы противостоять им, у меня нет.

Мне мерещиться прошлое в настоящем. Я вижу сквозь слезы маму, она идет ко мне в окне. Мама зовет меня. Мне больно. Я хочу обнять ее. Только она способна понять меня.

Вибрация мобильного телефона заставляет на мгновение отвернуть голову от светящегося образа.

Особенная мелодия. Важный входящий.

Поспешно встаю на ноги и едва не заваливаюсь обратно. Нижние конечности успели занеметь и теперь не слушаются приказов мозга.

Кое-как, держась за стену, дохожу до тумбы и беру голосящий телефон в руку.

— Извини, что поздно. — Денис вырывает меня из лап галлюцинаций мгновенно. — Внезапно перед сном мою голову накрыло острым желанием услышать твой голос. Ты как, Влада? Что делаешь?

Мягкий мужской голос прорвался сквозь вязкую жижу моей тоски и боли. Словно маленький лучик света загорелся в кромешной темноте.

Я чувствую тепло этого мужчины даже через расстояние. Чувствую его улыбку. Вижу его добрые глаза орехового цвета. Пальцами ощущаю, какая колючая его борода.

Денис — моя надежда. Он — мой спасательный жилет. Мне надо попасть в его крепкие объятия. Его уверенность может придать мне сил.

— Денис, забери меня, — шепчу еле слышно. В горле болезненно першит. — Забери меня к себе, пожалуйста.

Глава 26

Влада

Собираюсь быстро и тихо. Даже затуманенным мозгом я понимаю, что никто из квартиры меня в таком состоянии никуда не выпустит.

Но мне надо. Очень надо.

Я здесь задыхаюсь. Я задыхаюсь в собственном доме, в своей спальне. Мне нужно выдохнуть, необходимо переключить поток бессвязных мыслей в голове. Надо проговорить все, что скопилось внутри, через слова излиться болью.

Годовое посещение психолога, как оказывается, не помогло мне вылечить боль утраты, она лишь закупорена была в воображаемой бочке. Временно. До следующего сокрушительного удара.

Мне кажется, что Денис меня не оттолкнет. Я чувствую это. Он примет мою боль и не осудит.

Оставляю короткую записку на столе для папы. Надеюсь, он тоже поймёт мой поступок.

Выхожу из комнаты, проверяю кто где находится. Валя в соседней комнате сидит за компьютером в наушниках, с кем-то весело общается по видеосвязи. Папа с Ингой в другой комнате сидят на диване, смотрят кинофильм и тихонько о чем-то разговаривают. Папина рука то и дело дотрагивается до живота мачехи.

Эта картина отдает ноющей болью в сердце. Они имеют право на счастье, но я принять его никак не могу. Не получается испытывать радость. Только грусть.

На цыпочках проскальзываю мимо открытой двери и тихо ставлю сумку с вещами на пол. Боюсь даже дышать. Осторожно сую ноги в ботинки, и медленно открываю шкаф на десять сантиметров. Дальше нельзя, потому что дверные петли начинают скрипеть. Сколько их не смазывали, ничего не помогает. Сведя брови вместе и закусив нижнюю губу, я неторопливо одной рукой снимаю пальто с вешалки. Мне практически удалось достать его.

Последний рывок и пуговицы громко звенят о боковую стенку шкафа.

Черт, черт, черт.

Сердце мгновенно ускоряет свою работу, пульс частит с утроенной силой. Замираю. Не дышу даже носом. Глаза устремляются в сторону зала.

Прислушиваюсь к происходящему.

Скрип дивана. Сердце прячется в пятки. Сейчас будет скандал. Большой скандал.

Секунда, вторая, третья. Легкие требуют сделать вдох.

«Десять» — считаю я в уме секунды.

Ничего не происходит. Практически ничего. Монотонная мелодия из кинофильма сменяется на оживленный диалог участников популярного ток-шоу. Папа или Инга просто переключили канал.

Тыльной стороной ладони вытираю проступившие капли пота со лба и, накинув пальто на плечи, медленно проворачиваю дверной замок. Опускаю ручку вниз и тяну на себя последнюю железную преграду. Хватаю сумку и выхожу на межквартирную площадку. С той же осторожностью и без спешки закрываю ключами квартиру и на цыпочках иду к лифту.

Учащенная пульсация сердечного ритма в ушах глушит все остальные звуки. Дышать до сих пор не решаюсь на полную грудь. Когда выхожу из подъезда, то позволяю телу сделать облегчённый выдох.

Резкий порыв ветра напоминает, что я не застегнула пальто, а шапка с шарфом остались где-то на верхней полке шкафа.

Ну и пусть. Главное сейчас то, что я не задыхаюсь.

Рвусь идти навстречу к желанному мужчине, но теряюсь. Не знаю с какой стороны его машина может подъехать, в нашем дворе есть два въезда. Ещё и гопкомпания