Непрочитанные страницы Цусимы - Владимир Цыбулько

Например, в телеграмме главного врача Мультановского в Российское общество Красного Креста упоминание о захвате "Орла" была заменено на "15 числа благополучно прибыли в Сасебо".

Сняв запрет на переписку, японцы ввели ограничения на медицинскую деятельность. Применение этой меры связано с поступлением в сасебский морской госпиталь раненого адмирала Рожественского. Узнав об этом, сестра Павловская обратилась к японским властям с просьбой разрешить ей ухаживать за дядей. Японцы разрешили ей встретиться с адмиралом, а уход за ним поручили японской сестре милосердия. Затем желание помочь раненым соотечественникам, опираясь на богатые возможности своего госпиталя, высказали врачи "Орла". К ним присоединились коллеги с "Костромы". Запрет на подобную деятельность последовал немедленно. Русские заявили протест. Они исходили из невиновности "Орла" и "Костромы" и ожидали в борьбе положительного исхода. В медицинской помощи раненым они видели свой профессиональный долг. Японцы же заявили, что они принципиально не могут допустить русских врачей лечить раненых, находящихся в отечественных лечебных заведениях. Это прямой долг японских врачей.

20 мая 1905 г. началось следствие, которое проводилось одним из судей Сасебского призового суда и следователем, их обслуживали секретари, чиновники и переводчик, безукоризненно владевший русским языком. На них возлагалось производство следственных действий в целях полного и всестороннего исследования обстоятельств дела и составление обвинительного заключения.

В сущности своей следствие мало чем отличалось от дознания; велось оно более формально и с охватом большего круга должностных лиц. В течение двух дней на корабле были допрошены доктор Мультановский и капитан 2 ранга Лахматов. Потом их допрашивали еще раз в здании призового суда, там же допросили помощника уполномоченного Красного Креста барона Остен-Сакена и старшего офицера лейтенанта Бейермана. Новые мысли на допросах не возникли, повторялись вопросы, которые ставились на дознании. Только один раз при допросе доктора Мультановского судья заметил, что в госпитале получали помощь больные с зафрахтованных иностранных пароходов. Следствием была затребована у госпиталя точная поименная справка о таких больных. Однако в дальнейшем японцы не развивали этот вопрос, опасаясь негативной реакции правительств государств, граждане которых обращались за помощью.

Офицеры госпитального судна "Орел". 

Первый ряд слева направо: 2-й помощник капитана Л. Н. Алексеев, 1 -й помощник капитана А.Л. Бейерман, капитан Я.К. Лахматов, старший механик В.М, Вейцель, 2-й механик П.К. Персия нов; второй ряд слева направо: помощник капитана А.Р. Газелихр, 3-й помощник капитана С.М. Костромитинов, 3-й механик И.П. Черепанцев, судовой врач Д.Ю. Морозов, 4-й механик С. И. Скоропад.

28 мая судьи в сопровождении комиссии японских морских врачей произвели подробный осмотр и проверку всего госпитального оборудования и имущества, а также бухгалтерии и кассы, после чего все было опечатано. Жалкая расписка о содеянном, полученная доктором Мультановским, явилась единственным документом, засвидетельствовавшим факт прекращения деятельности эскадренного госпиталя. Параллельно было покончено с существованием госпитального судна. Для этого японцы забрали все пароходные документы: мерительное свидетельство, официальное удостоверение на ведение милосердной деятельности, выданное российским послом в Париже, свидетельство о том, что пароход "Орел" приспособлен исключительно под госпиталь и под наблюдением французского правительства, выданное главным морским начальником Тулонского порта, и, наконец, вахтенный журнал парохода с мая 1904 г. по май 1905 г.

По традициям морских архивов все эти документы хранятся вечно. Они никогда не были в России даже в виде фотографий или ксерокопий и продолжают оставаться недоступными для отечественной военно-морской истории, ее исследователей. Тогда, в 1905 г., захватчики парохода не выдали никаких документов об их изъятии. В наши дни японцы утверждают, что документов "Орла" в архивах нет.

29 мая доктор Мультановский получил извещение от Сасебского призового суда о том, что из-за окончания следственных действий, относящихся к "Орлу", суд не усматривает надобности оставаться на пароходе всем лицам, принадлежащим к обществу Красного Креста. В тот же день в вахтенный журнал госпитального судна "Кострома" было записано на японском и английском языках приказание командира порта Сасебо вице-адмирала Самесима. Говорилось, что "Кострома" была задержана на основании многих подозрений, но указаны только три нарушения Гаагской конвенции: назначение госпитальных ординаторов на боевые корабли, установка на судне беспроволочного телеграфа (снятого впоследствии), окраска полосы по борту судна в красный, а не в зеленый цвет. На удивление, обвинение в ведении разведки кораблем, послужившее основанием для его задержания в начале Цусимского боя, оказалось снятым. Незначительные по существу нарушения использованы японцами для заявления о праве конфисковать "Кострому", но по милости японского императора в ознаменование победы флота в боях 14-го и 15-го мая, судну разрешено свободное плавание в любой порт, кроме Владивостока.

В приказании вице-адмирала Самесима имеются указания относительно "Орла", корабль назван нарушителем конвенции и объявлен захваченным. "Костроме" предписывалось 30 мая вывезти из пределов Японии медицинский персонал и 37 больных "Орла". Офицеры и команда в тот же день вывозились отдельно. Военнослужащие давали подписку о неучастии в войне.

Убывающим на "Костроме" медицинским работникам и больным предписывалось взять с собой только личные вещи, которые будут тщательно проверяться. Нарушителей ждали суровые наказания. В основном личный состав выполнил все требования вице-адмирала Самесима, и тому не пришлось принимать дисциплинарных мер. Ослушники нашлись лишь среди поклонников "зеленого змия". Зная о превосходных винах, подаренных французами, алкаши не согласились задаром отдавать все вино японцам. По свидетельству корабельного священника отца Зиновия, "команда почти вся перепилась". Но влияния перепоя на расставание с кораблем он не заметил. В 9 часов прибыли японцы, офицер начал осмотр вещей. "После осмотра нас стали живо выпроваживать <...>, ровно в 12 часов мы покинули наш дорогой "Орел", - завершает свой рассказ священник.

Офицеры и команда покидали корабль к вечеру, они переходили на баржу с буксиром. Обстановку расставания с кораблем описал боцман Е.П. Суковатых. Вот его фрагменты: <...> "Многие <...> без всякой боязни разбили ящики с шампанским и разными ликерами <.. .> Все наши были рады, что оставляем судно и будем отправлены в Россию <...> Последним сошел командир <...> Японцы в это время на шкентеле краном в канатной сетке спускали смертельно пьяных несколько человек <...> Смешно и обидно было смотреть, как в баржу спускают живые трупы <...> Их уложили на дне баржи и укрыли одеялом <... > Здесь все смешалось в кучу <...>, некоторые были трезвы, но большинство навеселе".

За происходящим наблюдали 40 японских матросов при одном офицере. Они "не заметили" каких-либо нарушений порядка и не предприняли мер, предписанных вице-адмиралом Самесима.

Пьяного не берет даже чужеземный закон!

Сделаем некоторые выводы.

1. Проведенные японцами осмотр "Орла", дознание и следствие имели целью подготовить юридическое оправдание захвата и последующей конфискации госпитального суда. Для этого нужно было выявить факты военной деятельности "Орла". Таковых найти не удалось. Позже японцы вынуждены будут прибегнуть даже к вымышленным фактам. Но зато всю совокупность следственных действий они выдадут за стремление основательно разобраться в сути дела.

2. Японский флот значительно превосходил русскую эскадру в силах. Непродуманные действия адмирала Рожественского, такие как направление транспортов в Шанхай, заблаговременное включение огней госпитальных судов, отказ от радиоподавления системы связи противника и разгрома 3-го боевого отряда японцев, значительно облегчили японскому флоту решение боевых задач. Размещение на госпитальном судне "Орел" английских моряков ускорило и упростило задержание и захват его японцами.

3. Важное значение для военно-морской истории будут иметь поднятые Ольгой Петровной Юрьевой вопрос о разведке, предпринятой японскими вспомогательными крейсерами с целью изучения обороны и новый взгляд на задачу, которую решал японский 3-й боевой отряд в интересах обеспечения боя главных сил.

4. Захват белого "Орла" японцами происходил в условиях, когда обе стороны не приняли должных мер к обеспечению главной деятельности госпитального судна. Русские корабли, находившиеся в хвосте эскадры, могли не допустить захват "Орла" японцами. Вот что об этом говорится в заключении следственной комиссии по Цусимскому бою: "Наши крейсера не пытались защитить госпитальные пароходы, а эти последние, имея приказание держаться во время боя вне выстрелов, не пытались уйти от неприятеля к своей эскадре, хотя и видели его приближение".