Матерый - Сергей Донской

Видимо, Беку это тоже показалось странным, потому что он, захлебываясь от избытка чувств, заговорил было о том, какой беспредел творился здесь минувшей ночью, но Эрик его оборвал на полуслове:

- Не звезди. Захотели бы тебя замочить, ты бы сейчас соловьем не заливался. В ляжку никого не мочат. В упор не промахиваются. Туфта все это. Дерьмо собачье.

- Эрик, бля буду, я...

- А ты и есть бля. Бастард. Чурка долбаная. Зачем на засов запирался, перед тем как ногу себе дырявить? Я бы тебе все равно не поверил, но тут ты здорово прокололся.

- Это уже потом я закрылся, - заспешил Бек с объяснениями. - Когда они ушли.

Эрик презрительно усмехнулся:

- Между топчаном и дверью ни капли крови.

Глаза Бека заблестели в полумраке, забегали по сторонам. Проглотив тошнотворный на вкус ком в горле, он выдавил из себя:

- Это Садык, падла, все затеял. Я только...

- Короче.

- Он с ножом на меня полез. Я и пальнул.

- Себе в ногу?

- Эрик, - взвизгнул Бек, - мамой клянусь! Я ни в чем... Я ничего... Садык начал...

Остановив его повелительным жестом, Эрик огладил ладонями свои старательно зачесанные назад волосы и сказал, глядя в стену:

- Насрать мне на Садыка и на тебя. Скажи лучше, кто аппарат мой раскурочил?

- Мы сидели себе, отдыхали. - Бек заговорил так быстро, что даже постанывать в паузах не успевал. - Садык драндулет в кустах увидел, пошел туда. Возвращается и смеется. Я, говорит, с одной русской ссыкушкой познакомился, она...

Внезапно Эрик, весь перекосившись от ярости, дважды ткнул кулаком в распластанное перед ним лицо, приговаривая при этом свистящим шепотом:

- Про "мере" мой.., про "мере" говори, падла!

Из носа раненого хлынула кровь, и он, то размазывая ее по лицу здоровой рукой, то просто слизывая языком, приступил к главному. Вот тут-то и всплыла загадочная мужская фигура в джинсах и синей рубахе.

- Он - бешеный пес, Эрик, - воскликнул Бек в конце своего рассказа. Пер как танк... Такого, пока не убьешь, не остановишь.

- Так убили бы! - Эрик ударил раненого еще раз - прямо по губам, лепечущим жалкие оправдания. Эти твари позволили угробить его "Мерседес", безропотно отдали незнакомцу оружие и отпустили с миром, даже не попытавшись отквитаться! - Кто он?

Откуда взялся? Где его искать?

Когда Бек принялся отвечать на эти вопросы, его речь пару раз сбивалась на невнятное мычание, но Эрик быстро подрегулировал монолог собственными пальцами, обхватившими сломанное запястье предателя.

Ему вообще хотелось оторвать эту руку к чертовой матери. Оторвать и перемешать ею мозги в бестолковой киргизской башке, предварительно раскроив ее самым тупым предметом. Было ужасно жаль шикарную тачку. Как теперь на такой перед людьми появиться? Это значило расписаться перед всеми в том, что его, Эрика, в хрен не ставят. Не самая лучшая реклама для бригадира. Поэтому нельзя было оставлять вызов безнаказанным. Значит, еще одна мокруха на счету появится.

Подумав об этом, Эрик не удержался и вбил в пасть Беку какую-то недоговоренную фразу. Впрочем, все и так было предельно ясно. Обернувшись к бойцам, он распорядился:

- Принесите ствол. Тот, который на полу валяется...

Когда в руке Эрика оказался злополучный пистолет, Бек попробовал закричать, но был остановлен малоутешительным обещанием:

- Не ссы! Стрелять не стану. По-другому сдохнешь, совсем по-другому.

Пресекая возможные вопросы и возражения, Эрик с брезгливой гримасой оглушил раненого рукояткой пистолета и взглянул на своих бойцов.

- Ты, Рваный, - сказал он, - топай в поселок и ищи синюю рубаху при белой "семерке". Тут не в Сан-Франциско - найдется, если еще не срулил. Пробей, что и как, потом бегом обратно. Я жду. Я просто сгораю от нетерпения.

Рваный, подстегнутый взглядом бригадира, вылетел наружу столь стремительно, что чуть не снес макушкой дверную притолоку. Эрик перевел глаза на второго бойца, носившего непрезентабельную кличку Шкрек.

- Скотч неси. И бутылку пластиковую. Пустую.

- Из-под спрайта пойдет?

- Хоть из-под ослиной мочи. Ты действуй, а не вопросы мне задавай.

Шкрек проворно поскакал к машине, где, прикрываясь поднятой крышкой багажника, сделал два жадных глотка из литровой бутылки, прежде чем вылить остальное на землю. Газировка ударила ему в нос и заставила издать пару звуков, напоминающих утробное кваканье. Собственно, за эту характерную особенность Шкрек и получил свое погоняло. Приложившись к "спрайту", "фанте" или "пепси", он отрыгивался несколько часов кряду, давно уже не веселя, а раздражая этим братву. Но страсть парня к углекислым пузырькам не могли отбить ни болезненные тычки в живот, ни весомые затрещины. Что делаешь? Он прислушивался только к собственной жажде и не давал себе засохнуть, как советовала ему реклама - Вот, Эрик-к.., уэк!

- Я сейчас тебе так квакну, что перевернешься!

- Молчу-молчу...

Шкрек предусмотрительно прикрыл пасть немытой ладонью и передернулся почти беззвучно. Разумнее было бы на пару минут выйти на улицу, чтобы не злить бригадира, но Шкрека увлекли непонятные манипуляции, происходившие на его глазах. Эрик методично проковырял ножом несколько отверстий в бутылке, натянул ее горловиной на пистолетный ствол и принялся прикручивать скотчем.

- Это чего такое? - спросил любознательный Шкрек, воспользовавшись паузой относительного затишья в своем желудке.

- Кино чаще смотреть надо, тогда не будешь задавать идиотских вопросов. - Эрик полюбовался творением своих рук и снизошел до ответа:

- Одноразовый глушак получился. Просекаешь?

- Уэк... В смысле, да.

Голос у Шкрека был замогильным. По раскладу походило на то, что карательная акция будет поручена ему, а он убивал каждый раз, как впервые. Сны гнусные снились, аппетит портился и вообще. Но, когда возвратился Рваный с результатами разведки, Шкрек повеселел. Эрик не стал перекладывать грязную работу на подчиненных.

- Пойду сам, - сказал он, вставая с топчана. - Один ждет в машине, второй нянчится с Веком. Его не гасить, с ним разговор будет особый. - Он посмотрел на Рваного и уточнил:

- Говоришь, четвертый дом по ходу?

- Ага.

Косо улыбнувшись, Эрик сунул оружие в полиэтиленовый пакет, шагнул к двери.

- С богом, - напутствовал его Рваный.

Эрик обернулся, внимательно посмотрел на него, сплюнул и пошел прочь. Парни заметили, как, проходя мимо изуродованной машины, он невольно ускорил шаг, но тут же сдержал себя и пошел медленнее.

- Зря ты про бога выдал, - сказал товарищу Шкрек, когда бригадир удалился. - Эрик тебе мог и в лобешник засветить, чтобы не каркал.

- Он же крещеный... Сам говорил...

- Так то вообще, по жизни. А при мочилове бог не капает - поминай не поминай. Это потом ему молятся, чтобы отмазаться помог, если что.

- Во как! - хмыкнул Рваный с уважением в тоне. - Хитро как все закручено.

Впервые в жизни он подумал, что мироздание устроено значительно сложнее, чем кажется.

***

Легкий ветерок ворошил гладкую прическу Эрика, вытаскивая из нее прядь за прядью, одну жестче другой. Носы его лакированных туфель припорошило пылью, а черный шелк брюк был усеян колючими помпончиками репейника, но лоска в нем осталось еще порядочно, хоть прямиком отсюда - в ночной клуб.

Он не стал прогуливаться по улочке, ведущей к нужному дому, подозревая, что здешнее безлюдье может оказаться обманчивым. Вместо этого Эрик обогнул дачные участки с другой стороны, выбрав узкую тропку, тянущуюся вдоль ставка. Теперь его слегка взъерошенный вид с лихвой искупался полным отсутствием свидетелей.

Миновав стройплощадку, на которой вяло ковырялись загорелые мужики, Эрик очутился за настоящей стеной буйной зелени. С тропы, по которой он шел, проворно удирали юркие ящерицы, сыпались во все стороны кузнечики, похожие на легкую шелуху.

Все вокруг было пропитано запахом травы и гудением невидимых пчел.

Вскоре показался дом из желтоватого кирпича.

Остановившись напротив, Эрик высмотрел во дворе белые "Жигули", оставленные в тени виноградного навеса, и обрадовался, что больше не придется собирать штанами колючки по всей округе. Дверь в дом была предусмотрительно закрыта, может быть, даже на ключ. Но Эрик не в гости сюда пришел. Не для того, чтобы пожать руку сволочи, испортившей ему настроение на неделю вперед.

Переместившись таким образом, чтобы между ним и домом оказался сиротливый сарайчик, Эрик перебросил пакет через ограду. Потом, окинув прощальным взглядом свой черный наряд, ухватился руками за бетонный столбик ограды и стал карабкаться по нему вверх, проклиная скользкие кожаные подметки.

Перевалившись на ту сторону, он приземлился среди кустов перезрелого крыжовника и облегченно вздохнул. Первое препятствие он преодолел. Теперь осталось застрелить обидчика и еще раз перебраться через изгородь.

- И всех делов, - буркнул Эрик себе под нос, извлекая из кармана серебристый шарик фольги.