Афродита размера XXL - Елена Логунова

– По-че-му? – по слогам спросила Ирка, старательно вырисовывая загогулины хитрого вензеля.

– Потому что на языке протокола то, чем ты сейчас занимаешься, называется некрасивым словом «фальсификация», – с язвительной любезностью объяснила я. – То есть подделка документа. Карается лишением свободы сроком от пяти до десяти лет.

На самом деле я не знала, каково предусмотренное законом наказание по указанной статье, но не стала мелочиться, надеясь застращать начинающую мошенницу и отвратить ее от преступных замыслов. Однако Ирку перспектива отсидеть пятилетку-другую ничуть не напугала. Она весьма живо начертала очередной автограф, полюбовалась им секунду-другую, показала бумажку Анке и ответила мне:

– Так я же не для себя!

– Надеюсь, суд это учтет, – буркнула я и отвернулась.

К сожалению, мое вмешательство в текущий процесс запоздало. Пока я катила из Верховецкой, Анка успела наделать глупостей, возможные последствия которых меня лично здорово пугали.

У Анюты разыгрались родительские чувства. Гипертрофированный материнский инстинкт заставлял ее, во-первых, любой ценой защищать сына, во-вторых, заботиться о новообретенном внуке. Надо отдать ей должное, Анка изобретательно объединила эти задачи! Идея объявить любовником Маши Петропавловской и отцом Васеньки собственного дорогого и любимого мужа была по-своему недурна: таким образом Анюта, с одной стороны, выводила из игры Сашку, с другой – естественно адаптировала в семью Васеньку.

– Смотри, как здорово все получается! – настойчиво повторяла приятельница, огорчаясь, что я не приветствую ее замечательный план так же горячо, как Ирка, наша большая любительница кинематографических интриг и противозаконного чистописания. – Понятно же, что Сашка в его возрасте будет никудышным отцом, да и жены у него пока нет и не предвидится, что делает Васеньку наполовину сиротой. Хорошо это для ребенка? Ясно, что нехорошо. И для Сашки плохо, потому что в роли отца-одиночки ему будет гораздо сложнее устроить свою личную жизнь. К тому же не будем сбрасывать со счетов следствие, которому мой неразумный сын в качестве любовника Марии и отца ее пропавшего ребенка подозрительно интересен.

– Ага! – поддакнула Ирка, вдохновенно слюнявя карандаш. – Если менты не найдут никого более подходящего на роль убийцы, как пить дать, посадят Сашку! И тогда маленький Васенька останется абсолютно круглым сиротой! Я уж не говорю, каково придется самому Сашке!

– А каково придется бедному Диме, вы не подумали? – напомнила я. – Анка! Этим своим заявлением...

– Этим Диминым заявлением! – поправила Ирка, уже вполне сноровисто вырисовывая в блокноте подпись Торопова-старшего.

– Этим заявлением ты, Анка, вместо сына подставляешь мужа! – закончила я. – Он тебе за это спасибо не скажет! Ведь теперь Лазарчук и его команда заинтересуются Димой точно так же, как заинтересовались было Сашкой.

– Ой, да ладно тебе, перестраховщица! – Анюта сердито отмахнулась исписанным блокнотом. – Дима как-нибудь выкрутится, не маленький! У него на время убийства Маши алиби есть, он как раз в офисе был, и кто-нибудь из сотрудников это подтвердит. Если вообще придется что-то подтверждать...

Анка помрачнела. Мы с Иркой переглянулись, без объяснений угадав, что это ее «если придется» подразумевает не лучшее развитие событий. Дмитрий Торопов со вчерашнего дня в сознание не приходил, и было весьма вероятно, что он обзаведется незапланированным третьим ребенком в лице Васеньки Петропавловского уже посмертно. Собственно, именно по причине тяжелого состояния Дмитрия заявление в милицию от его имени напечатала на моем компьютере Анка, а подписать должна была Ирка. Она одна годилась на ответственную роль фальсификатора, потому что умеет писать левой рукой так же хорошо, как правой. Хоть и переученная, но Ирка у нас левша – как Дима Торопов.

– Вот! По-моему, почти идеально! – гордо молвила Ирка, продемонстрировав нам с Анкой свой мошеннический экзерсис номер сто. – От оригинала не отличишь! Скажи, Ань?

Анюта придирчиво рассмотрела поддельную подпись мужа и согласилась:

– Супер! Давай теперь на заявлении малевать.

– Сидеть вам – не пересидеть! – мрачно предрекла я, потянувшись к мышке, чтобы отправить на печать десяток копий упомянутого документа.

– А тебе нам передачки носить – не переносить! – поддакнула веселая Ирка, занося левую руку с шариковым стилом над первым пробным экземпляром «Диминого» заявления.

– Все будет хорошо, – успокоила нас Анка.

Мне очень хотелось бы проникнуться этой ее уверенностью, но почему-то никак не получалось. Душу терзали смутные, но недобрые предчувствия, само наличие которых заставляло беспокоиться: уж не прогрессирует ли приписываемый мне дар ясновидения? Перспектива окончательно переквалифицироваться в пифии и перековать перо с микрофоном на связку амулетов меня не радовала.

Зато Ирка была весела как птичка. Причину ее хорошего настроения я выяснила уже после того, как Анка, бережно спрятав в пластиковую папочку заявление с поддельным автографом супруга, умчалась сдавать этот шедевр преступной каллиграфии капитану Лазарчуку.

Подобрав с пола разбросанные скомканные бумажки и выдернув черновик из-под сладко посапывающего Филимона, я затолкала всю эту компрометирующую макулатуру поглубже в мусорное ведро и переместилась к холодильнику: пора было подумать об ужине для любимого семейства.

Открыв морозилку, я со скорбью вспомнила безвременно ушедшее от нас говяжье сердце. В его отсутствие на гордое имя мясопродукта дерзал претендовать только магазинный свиной фарш, который гораздо честнее было бы назвать соевым. Я поместила насквозь промерзший, как затертое льдами судно, псевдомясной кирпич в микроволновку, включила режим размораживания и скоротала образовавшуюся в кулинарных трудах паузу за допросом подружки.

– Признавайся, Ирка, с чего это ты вдруг такая довольная? Помнится, утром тебе было совсем не до веселья!

– Ох! – Подружка моментально погрустнела. – Я не думала, что это так заметно... Прости меня, пожалуйста, я такая свинья!

– Какая такая свинья? – заинтересовалась я, машинально оглянувшись на гудящую микроволновку с каким-то не таким свиным фаршем.

Ирка потупилась, покраснела, стиснула руки в замок – ни дать ни взять аллегорическая фигура «Раскаяние»!

– Та-ак, – протянула я, обуреваемая совсем уже недобрыми предчувствиями. – Что еще ты натворила?

– Это не я! – Подружка вскинула голову и тряхнула молитвенно сложенными руками. – Это они! Я только случайно... Вернее, не случайно... Короче, я такое подслушала! Ты присядь, присядь.

Ирка заметалась по кухне – накапала в рюмку валерианки, налила в пластиковый стаканчик водички. Эти приготовления меня напугали. Я не заставила себя уговаривать, присела на диванчик и приготовилась разнервничаться не хуже подружки. Правильно приготовилась, волноваться было от чего!

Сегодня днем, пока я благородно решала чужие проблемы в режиме челночного автопробега, Ирка плотно занялась собственными семейными делами. Едва явившись в офис, она тайно повелела своей верной секретарше восстановить законную связь служебных компьютеров с виртуальным миром Интернета и сразу же после этого установила неотступную слежку за Моржиком. В просторном офисе у каждого из начальствующих супругов есть собственный кабинет, но Ирка нашла предлог переселиться на территорию мужа. Она устроила на женской половине настоящую газовую атаку, собственными ногами раздавив на полу трех клопов-черепашек, собственными руками собранных на ближайшей клумбе. Насекомые, в просторечии обоснованно именуемые вонючками, вполне оправдали свою дурную репутацию соответствующим запахом.

– Фу-у-у! Чем это так воняет! – отряхнув руки и распахнув двери, возмущенно заорала Ирка.

– И в самом деле, чем? – проницательно посмотрев на начальницу, задумалась верная секретарша.

– Наверное, мышь под полом сдохла! – предположила Ирка и проследовала в кабинет Моржика. – Катя, проветри мой кабинет!

Моржик против присутствия любимой жены ничуть не возражал, тем более Ирка постаралась сделаться как можно менее заметной. Она скромно притулилась в уголочке дивана и сидела тихо-тихо, прячась за раскрытым журналом, между страницами которого было помещено зеркальце. С помощью этого нехитрого прибора ревнивица, притворяясь, будто читает, наблюдала за мужем, который притворялся, будто работает.

Напустив на себя самый серьезный вид, выключив колонки и запустив новую «стрелялку», Моржик наивно полагал, что Ирка останется не в курсе его героического времяпрепровождения. А она за два часа окопного сидения с тихим бешенством отследила во всех тактических подробностях напряженную военную кампанию по оккупации пяти уровней компьютерной игры и прониклась глубоким убеждением, что ее любимый муж – отъявленный лжец. Ишь, как изображает бурную трудовую деятельность! Бровки морщит, глазки щурит, челюсть двигает и пальчиками по кнопочкам – тюк, тюк, тюк! Жулик!!!