Гелен: шпион века - Кукридж Эдвард

Гелену тогда рассказал об этом Гудериан, и в январе он уже сомневался, осмелится ли начальник Генштаба вручить Гитлеру его очередной пессимистический прогноз. Вот почему он послал копию своего доклада от 4 января заместителю Гудериана, генералу Винтеру, со словами: «Поскольку я не имею права передавать этот отчет, буду благодарен, если после того, как Вы ознакомитесь с его содержанием, его мне вернете».

Это так типично для Гелена — сделать все, чтобы его доклад попал в ОКВ, даже если он сам при этом рискует быть обвиненным в нарушении субординации.

Правда, Гелен недооценил характер Гудериана. Тот все-таки ознакомил фюрера с его сводками. В одной из них, в частности, содержался комментарий к информации, полученной Геленом от своих агентов, что 1-я армия Белорусского фронта форсировала Одер у Любе-на. По всей видимости, Кейтель предпочел не ставить фюрера об этом в известность. Всего за две недели мощная волна советского наступления прокатилась вперед на 250 миль (380 километров). Передовые танковые части русских находились всего в 180 километрах от Берлина. Гитлер, в бешенстве от того, что Кейтель и Йодль побоялись сказать ему правду, издал директиву за № 68. Вот выдержки из нее:

«Главнокомандующие, генералы, командиры дивизий и все офицеры Генштаба несут передо мной личную ответственность за то, чтобы все поступающие ко мне сводки — как прямо мне, так и через иные каналы, — содержали правду и только правду. В будущем я буду накладывать самые суровые взыскания за любую попытку сокрытия истины — как намеренную, так и вытекающую из халатности или недосмотра».

Возможно, что Гелен, приободренный этим приказом, составил еще одну докладную о положении дел, в которой открытым текстом говорилось о том, что русские способны ежедневно вводить в действие на Одере четыре свежие дивизии. Когда же Гудериан принес эти сведения Гитлеру, с последним вновь случилась истерика. Он набросился на Гудериана с криком: «Этот Ваш сумасшедший Гелен только и знает, что подсовывать мне ложные данные! Он ввел меня и Верховное командование в заблуждение!» Гудериан в ответ возмутился. Оценки Гелена неизменно оказывались верны. Доказательством тому факты. Но логика давно уже отсутствовала в рассуждениях Гитлера.

Недели через две фюрер вынужден был признать, что глава отдела «Иностранные армии — Восток» все-таки прав в своих оценках. В конце февраля он вызвал Гелена к себе в Ставку. У Гитлера имелись все основания изменить свое отношение к Гелену. Увы, эта благосклонность оказалась недолговечной.

Несмотря на приказ о переводе «групп дезинформации», действовавших в советском тылу, в ведение РСХА, в руках Гелена оставалось руководство шпионской сетью и подпольными радиостанциями, которые он контролировал начиная с 1943 года вместе с «Цеппелином». Он вполне мог сделать ставку на свои неплохие отношения с руководством РСХА, особенно с Шелленбергом, обер-штурмбаннфюрером СС Отто Скорцени, который к этому времени возглавил отдел саботажа VI/S, и начальником «Цеппелина» штурмбаннфюрером СС доктором Хенгельхауптом. Как мы позже увидим, Гелен продолжил поддерживать с ними непосредственный контакт и в феврале — марте даже установил несколько новых «радиоточек». Он преобразовал их в так называемую «тыловую сеть», которая ему сослужила отличную службу уже после войны, когда он начал сотрудничество с ЦРУ.

Обстановка на фронте ухудшалась с каждым днем, и у Гелена возникла идея создать на базе этих подпольных групп, работавших на вражеской территории, партизанские отряды. Надо сказать, что эту мысль приписывают не только Гелену, но также и Гиммлеру, Кальтенбрунне-ру, эсэсовскому генералу фон ден Бахе и генерал-лейтенанту Пфлауме — последним довелось вести борьбу с французскими маки. Название вышеупомянутой партизанской армии, «Вервольф», обязано своим рождением буйной фантазии Геббельса. Оборотни, «вервольфы», были частью немецкого фольклора еще со средних веков. Согласно народным преданиям, существовали люди-оборотни, способные превращаться в злобных, хищных волков. Дьявольские силы делали их практически неуязвимыми, победить их можно было лишь специальным оружием, освященным святым Губертом, покровителем охотников. Германн Лёнс, второстепенный немецкий поэт, умерший в 1914 году, сочинил балладу «Вервольф», ее-то нацисты и откопали, назвав «образцом литературы для молодежи». Балладу частенько декламировали на митингах «Гитлерюгенда».

25 сентября 1944 года Гитлер подписал указ о создании «фольксштурма», своего рода армии резервистов. Фюрер вещал: «Дабы противостоять проискам еврейско-империалистического врага, ради защиты немецкого отечества необходимо провести мобилизацию всех способных держать оружие немцев в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет». На самом деле все немцы этого возраста уже давно были призваны, и батальоны «фолькс-штурма» состояли из стариков, получивших увечья солдат и отощавших подростков не старше четырнадцати лет. Некоторые из этих разношерстных отрядов были брошены защищать фронт на Одере. Но никакая фантазия не смогла бы представить этих мальчишек и инвалидов в роли несгибаемых «оборотней».

«Вервольфов» предполагалось сосредоточить в «Альпийской крепости» — кстати, это была еще одна нацистская химера. В июле 1944 года Геринг, будучи в Италии у фельдмаршала Кессельринга, предложил идею: если случится так, что немцы начнут терпеть окончательный крах на фронтах, следует построить оборонительную линию на юге Баварии и в Тироле. Войска, отозванные с фронтов, обязаны обороняться здесь до тех пор, пока нацистские лидеры — кстати, не обязательно с Гитлером во главе — не договорятся с англичанами и американцами о перемирии, чтобы затем, объединившись с ними, обратить удар против русских. Кессельринг принял эту идею довольно прохладно, но Герингу удалось убедить Гитлера в ее целесообразности, не раскрывая, естественно, свою заветную карту, а именно — кто возглавит немцев в этой «Альпийской крепости». «Альпийская крепость» — отнюдь не миф, хотя таковым он предстает в трудах многих военных историков.

В Инсбруке был создан инженерный штаб во главе с генерал-майором фон Марцинкевичем. Начались ускоренные работы по возведению в горах фортификационных сооружений и казарм для солдат, которые будут держать здесь оборону. Что-то успели построить, но вскоре проект застопорился, поскольку его авторы не располагали ни рабочей силой, ни материалами для его завершения. Более того, в руки немецкой разведке попал документ союзного Верховного командования, в ко-тором недвусмысленно говорилось, что англичане и американцы не собираются вступать с нацистами ни в какие переговоры. Этот документ, найденный во время последнего наступления у одного американского офицера, содержал план операции «Затмение»; по сути дела, речь в нем шла о победоносном наступлении союзников, которое предполагало безоговорочную капитуляцию Германии с ее последующей оккупацией. Гитлер и генералы верховного командования ознакомили с этим мрачным прогнозом только лиц из своего ближайшего окружения. Но независимо от того, знали ли Геринг, Гиммлер и Кальтенбруннер о его существовании, имеющейся в их распоряжении информации было достаточно, чтобы — вместо того, чтобы пытаться договориться с противником от имени всей нации — по одиночке отречься от фюрера и тем самым спасти свою шкуру. В надежде установить контакты с союзниками каждый начал потихоньку отправлять личных эмиссаров в Швецию и Швейцарию.

Гелен, служивший до перехода в отдел «Иностранные армии — Восток» в Генштабе, наверняка был невысокого мнения о всей этой затее с «Альпийской крепостью», в отличие от плана «Вервольф», который, по его мнению, заслуживал внимания. Гелен был убежден, что союз между Западом и Сталиным — вещь временная. Как только Красная Армия займет значительную территорию Германии, немецкие партизаны, ведущие борьбу против русских, найдут поддержку у американцев и англичан.

После того как в октябре 1944 года в Варшаве было подавлено восстание и командир польской подпольной армии генерал Тадеуш Бор-Коморовский был захвачен вместе со своим штабом, Гелен попросил, чтобы ему передали все конфискованные у поляков бумаги. Профессор Хью Тревор Роупер, который в 1945 году в качестве офицера британской разведки допросил несколько сот функционеров нацистской партии, армейских генералов и офицеров, отметил, что Гелен дотошно изучил опыт польского Сопротивления и на основе изученного «составил собственный подробный план партизанского движения». Профессор пишет, что, когда Шелленберг передал план операции «Вервольф» для ознакомления Гиммлеру, реакция оказалась, мягко говоря, противоположной той, которую последний ожидал. «Но это же просто безумие! — сотрясал воздух Гиммлер. — Как я только могу обсуждать этот план с Венком (генерал, командовавший 12-й армией, которая в тот момент вела бои на Эльбе)! Да меня заклеймят главным пораженцем рейха! Глазом моргнуть не успеешь, как фюреру донесут об этом!»