Страна А., или Автостопом по Афганистану - Антон Кротов

Талибан, талибан…

Зоопарк на колёсах двигался до темноты, продолжая попутно подбирать и высаживать мелких промежуточных пассажиров. Наконец, в посёлке, предположительно именуемом Калат, автобус остановился на ночёвку. Ночью ехать было нельзя — во всём Южном Афгане водители опасаются разбойников. При этом разбойники ведут, если следовать водителям, весьма размеренный образ жизни и разбойничают с десяти вечера до двух ночи. В два часа ночи разбойники, никого не поймав, ложатся спать, и с этого момента водители начинают просыпаться и ехать по ночной прохладе. Ну а в четыре утра почти все уже в пути, и никаких бандитов в помине нет. Но между 22.00 и 2.00 ни один водитель не ездит по афганским дорогам — из-за разбойников!

(В Кабуле и в других городах ночью — комендантский час, движение транспорта и людей запрещено. Может, и на дорогах есть особый запрет на движение машин ночью. А если ты не знаешь такого запрета — тебя поймают на посту: талебан!

Что же касается настоящих разбойников и воров, — Афган очень спокойная и безопасная страна. Менялы на базаре сидят с мешками по 50 килограммов денег, а если нет клиентов — пьют чай или даже дремлют близ своих мешков, столиков и пачек с деньгами, и никто не пытается украсть хотя бы миллион. За всё время нашей поездки нас ни разу не пытались ограбить и даже обмануть. Наши рюкзаки, карманы и деньги здесь в большей сохранности, чем в России. Наверное, ночные дорожные разбойники — некий миф, нацеленный на то, чтобы выявлять сторонников Аль-Каиды.)

Овцы, коровы и осёл спали в задней части автобуса, а одна беременная овца — в передней. Люди спали вокруг своих машин, постелив циновки. Мы с Книжником легли рядом с автобусом на ковриках, в спальниках. Но это была опасная близость! Коровы ночью гадили в багажнике, и их навоз просочился сквозь багажник на мой спальник и пенку, что я наутро с удивлением и обнаружил.

Перед рассветом поднялись, соскребли навоз, сели в автобус и продолжили путь. Часа через два овцам понадобилась прогулка, и пастухи вывели их в пустыню, а потом долго и тщательно запихивали обратно. Овцы, познав все прелести езды в автобусе, возвращаться в него не желали, но жестокий

Homo Sapiens в борьбе с животным миром всегда добивается своего.

Опять пустыня, пустыня, колючки, камни. Редко вдали увидишь глиняный кубик сарая. Камни и песок, сколько хватает глаз. Верблюды пасутся в отдалении. Вот чёрные шатры кочевников, "стопроцентных афганцев". Вот кладбище с мемориальными зелёными флагами, ими отмечают гробницы местных святых и воинов, павших за Родину. И машины, машины, машины, я не ожидал увидеть в этой стране так много машин! Все они имели стандартные афганские номера: название провинции, четыре цифры и ещё буква (алфавита дари). До Кабула и Газни встречались грузовики и с узбекскими номерами, везущие из Термеза и Ташкента сладости и газировку; редко-редко можно было увидеть таджикские номера — в районе Мазара. Тут были уже только местные, афганские номера. Половина автомобилей были советского производства (в Мазаре они подавляли большинством). Чем дальше на юг, тем меньше было советского, и тем больше чувствовался южный, пакистанский стиль: расписные грузовики, с бубенчиками, цепочками и колокольчиками, со светоотражающими рисунками, катафотами, с разрисованным кузовом, порой даже с резными деревянными дверями. Попадались грузовики не только с «бородой» из цепей внизу, но и с вентиляторами наверху, которые крутились потоками встречного ветра. А вот, чудо! цивильная, чистая цистерна навстречу, и номера — туркменские. Нефтепродукты.

Колодцы. Афганские колодцы, источник воды и жизни в пустынных районах. Стандартной конструкции. Борт колодца сделан из большой шины, или зацементирован. На перекладине колёсико, на уровне человеческого роста; через него перекинут длинный резиновый трос толщиной в два пальца. Вырезан из шины. На обеих концах этого длинного троса прикреплено по ведру.

Каждое ведро, как и трос, сделано из шинной резины, сколоченной гвоздями, и для дальней переноски не пригодно. Но в колодце — нормально. Вёдра, приделанные к двум концам троса, опускаются вглубь поочерёдно; а наверху уже афганцы разливают воду в переносные ёмкости. Например, половинки от тех же автомобильных камер наполняют водой и грузят на ослика.

Во многих деревнях появились колонки европейского производства. Как раз для них и ищут воду вчерашние немцы-буровики. Иногда колонку строят, а вода потом уходит вглубь, и колонка стоит сухая. Но и здесь наступит осень, будут дожди и вода в реках, колонках и колодцах. Вместо жёлтых колючек вырастут зелёные, и пустыня воскресенет и зацветёт.

Где-то к полудню дорога из щебёночной стала асфальтовой, появились дома, и даже линия электропередач с необорванными проводами потянулась вдоль шоссе. Мы предположили, что начинается Кандагар. Так оно и было.

Дома сгущались, люди учащались, и вот наконец зоопарк на колёсах остановился на одной из центральных улиц этого знаменитого города. Мы взяли рюкзаки и вышли из автобуса, покачиваясь. Пастухи продолжали свои бесконечные напевы:

Талибан, Талибан, ты моя любовь!Талибан, Талибан…

В Кандагаре

— Чёрт, гитару забыл! — воскликнул Книжник, как только мы отошли метров на сто от автобуса. Он побежал назад, но автобуса уже и след простыл. Он растворился в чужом городе. Где и как искать его, было совершенно непонятно.

Утрата гитары омрачила наше краткое пребывание в Кандагаре. Вслед за потерей гитары, нам в городе не понравилось и многое другое. Пыль и удушливая жара под 45ºC в тени, орды назойливых, но совершенно немудрых хелперов, дорогая газировка и трудности с нахождением главпочтамта. Я желал позвонить на родину именно с государственного переговорного пункта, но разные «помощники» активно зазывали нас: в лавку к своему брату, в магазин к своему другу и т. д., предлагая позвонить оттуда, но стоимость услуги сообщить наперёд не могли или не хотели. С трудом мы всё же нашли официальный пункт связи в какой-то облезлой каморке и даже дозвонились в Москву, но, впрочем, оптимизма нам это не прибавило. Многие здания в городе были разрушены бомбардировками — не удивительно, ведь именно Кандагар был столицей и последним оплотом «Талибана» перед тем, как его вожди окончательно исчезли из поля зрения мировой общественности.

Сам же Кандагар — обычный жаркий афганский город, с мечетями, с некоторыми разбомбленными и разрушенными зданиями, с пакистанскими тарахтящими моторикшами, с телегами и продавцами. Солдат несколько больше, чем в других городах. Достопримечательностей в этом городе мы не искали, хотя они, несомненно, есть.