Дитя дьявола - Джорджетт Хейер

— Успокойтесь, друг мой. Мадемуазель просто решила убедиться в исправности моего пистолета.

— Но, милорд, в моей гостинице! — простонал месье Плансон. — Какая прекрасная salle[30] испорчена! Mon Dieu[31], вы только взгляните на эту дыру!

— Включите ее в счет, старый плут, и избавьте меня от лицезрения ваших жирных боков, — отмахнулся милорд.

В дверях возник слуга маркиза.

— Флетчер, уведите этого глупца.

— Слушаюсь, милорд, — бесстрастно произнес Флетчер и вытащил месье Плансона за дверь.

Мисс Чаллонер не знала, как загладить свою вину.

— Умоляю, простите меня! Я не знала, что вызову такой переполох.

У Видала блеснули глаза.

— Вы испортили прекрасную salle и не менее прекрасный костюм.

— Каюсь, — мисс Чаллонер понурила голову. — Но, в конце концов, вы сами виноваты… Вы же сами велели мне стрелять.

— Может, и велел, но, честно говоря, я не думал, что вы на это решитесь, — улыбнулся его светлость.

— Вам не следовало подходить ко мне, — сурово напомнила мисс Чаллонер.

— Очевидно, так, — согласился его светлость. Он принялся стаскивать камзол. — Должен вас поздравить, я знаю еще только одну женщину, у которой хватило бы духу спустить курок.

— Кто же она? — с интересом спросила мисс Чаллонер.

— Моя мать. Перевяжите мне руку, а то будет испорчена не только salle, но и ковер Плансона.

Мисс Чаллонер, не раздумывая, приблизилась и достала из кармана маркиза носовой платок.

— Вы уверены, что рана несерьезна? — обеспокоилась она. — Кровотечение сильное.

— Совершенно уверен. Похоже, вы не имеете привычки падать в обморок при виде крови?

— Не настолько уж я труслива, сэр, — обиженно ответила мисс Чаллонер и решительно разорвала рукав его светлости. — Боюсь, кружева безнадежно испорчены. Вам очень больно?

— Совсем нет. — Видал был само великодушие.

Мисс Чаллонер наложила на рану свой маленький платок, а затем туго перевязала руку огромным платком милорда.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил маркиз, когда девушка покончила с перевязкой. — Если вы поможете мне надеть камзол, мы поговорим.

— Вы думаете, что так будет лучше? — неуверенно спросила мисс Чаллонер. — А если рана снова начнет кровоточить?

— Моя дорогая девочка, это всего лишь царапина, — усмехнулся Видал.

— Я ужасно испугалась, — прошептала мисс Чаллонер, — мне показалось, что я вас убила.

Видал снова усмехнулся.

— Вы не настолько хороший стрелок, моя дорогая. — Он осторожно надел камзол, затем пододвинул к камину стул. — Садитесь, — приказал он. Мери замешкалась; маркиз извлек из кармана один из своих пистолетов и протянул девушке. — Выстрелите еще раз… Глядишь, во второй раз получится лучше.

Мисс Чаллонер села и серьезно пообещала:

— Если я и выстрелю, то лишь в себя.

Маркиз наклонился к ней и отобрал пистолет.

— В таком случае, пусть он останется у меня. — Видал задумчиво смотрел на нее. — Похоже, с вами лучше играть в открытую, — внезапно сказал он. — У меня такое чувство, будто мое первое впечатление о вашем характере было правильным.

— И какое же это впечатление, сэр?

— Я решил, что вы чертовски добродетельная особа.

— Да, милорд, это так, — просто сказала мисс Чаллонер.

— Тогда, ради всего святого, объясните, зачем вам понадобилось разыгрывать передо мной разбитную девицу?

Она сложила руки на коленях.

— Если я скажу правду, милорд, боюсь, это рассердит вас.

— Сильнее вам рассердить меня уже не удастся, — усмехнулся он. — Я хочу знать правду. Прошу вас.

Мисс Чаллонер с минуту молча смотрела на огонь. Маркиз сидел неподвижно, наблюдая за ней. Наконец Мери заговорила в своей сдержанной манере:

— Софи решила, что сможет заставить вас жениться на ней. Она очень молода и, боюсь, не очень умна. Наша мать тоже… — тут Мери густо покраснела, — … не слишком разумная женщина. Я была уверена, что вы не собираетесь жениться на Софи. Я полагала, что вы попытаетесь сделать из нее любовницу, и ужасно испугалась за нее, так как… так как она вела себя очень глупо; я не сомневалась, что вы непременно погубите ее. — Она вздохнула. — Ваше письмо было адресовано мисс Чаллонер. Я старше, и потому письмо попало ко мне. Я догадалась, что послание от вас и тем не менее вскрыла его. Софи ничего не знает, милорд.

— Значит, вы солгали мне в Нью-Хейвене?

Мисс Чаллонер покраснела.

— Да, сэр, солгала. Я хотела устроить так, чтобы вы больше никогда не встретились с Софи. Вот и решила убедить вас, что она над вами зло подшутила. Тогда вы бы разочаровались в ней окончательно.

— Вы были правы, — угрюмо согласился Видал.

— Да. Только я и представить себе не могла, что вы похитите меня вместо Софи. Как не предполагала и того, что буду вынуждена рассказать вам все это. Я думала, вы меня сразу отпустите, я вернусь в Лондон, и только матушка и Софи будут знать о случившемся. Теперь я понимаю, какую непростительную глупость совершила. Но это чистая правда, милорд.

— Глупость? Да это было форменное безумие! Боже милостивый, в какой же переплет вы угодили! — Он вскочил и прошелся по комнате. — Романтичное создание, вам не стоило подвергать себя такому риску ради Софи. Сестру, возможно, вы и спасли, но на ее месте вскоре появятся другие стрекозы.

— О нет, — взмолилась Мери. — О нет, милорд!

— А я говорю, да. И что прикажете делать, чтобы вызволить вас из этой передряги?

— Если вы сможете посадить меня на почтовое судно, милорд, дальше я со всем справлюсь сама, — сказала она.

Глаза его светлости весело блеснули.

— Неужели вы успели соскучиться по морю?

— Выбирать не приходится, — тяжко вздохнула Мери. — Смею вас заверить, на обратном пути меня не укачает.

Улыбка исчезла с лица маркиза. Он нетерпеливо мотнул головой.

— Нет, вам не следует так поступать. Вам нельзя сейчас появляться дома.

Мери удивленно посмотрела на него.

— А куда еще мне ехать? Я должна вернуться в Лондон.

— Вы не можете вернуться, — повторил он. — Как вы не понимаете, что вы со вчерашнего дня находились вместе со мной? Бедняжка, это не Софи, а вы погибли.

— Вовсе нет, — спокойно ответила Мери. — Я смогу придумать какую-нибудь историю, которая удовлетворит всех.

Видал ухмыльнулся.

— Когда узнают, что вы находились на борту моей яхты, никто не поверит в вашу невинность, моя милая.

— Но откуда… — Она замолчала, вспомнив об оставленной дома записке.

Он прочел ее мысли.

— Оставили письмо, да? Разумеется, оставили!