Лисы взрослым не игрушка (СИ) - Бегун Анна

Зверь сопротивлялся. Он сходил с ума от запаха крови. Раздирал меня изнутри, пытаясь вынудить, вырваться, захватить моё сознание и обратить тело в иную форму. Оторвавшись от губ Сириуса, я заорала, пытаясь заглушить голоса внутри. Однако, Толль расценил это как-то по своему, он одним движением толкнул меня вперёд, прижав спиной к книжной полке, и схватил за шею, придушивая. Крик оборвался. На долю секунды придя в себя, я успела отметить только, как тяжело, глубоко и часто дышит Рус, и как растрепались его белые волосы…

В следующее мгновение он, придавив меня бедром, впился губами в шею. «Неужели?.. — мелькнула мысль. — Нет, ещё сильнее оборотнем я не стану…»

Но опасение оказалось столь же беспочвенным, сколь бредовым, и ещё через мгновение я застонала от неожиданного удовольствия. Чёртов Зверь, он делает всё, чтобы захватить контроль… Колени ослабели и чуть задрожали.

И снова резкий, сильный поцелуй в губы.

И ещё.

И ещё один.

А потом темнота, привкус крови на губах, оглушающий вопль…

… и нет — не мой.

На белой рубашке быстро растекались красные пятна. Ничего не соображая, я зачарованно смотрела, как капля за каплей кровь стекала по ключице и скрывалась под воротником, пропитывая его насквозь. Глаза Сириуса были широко раскрыты. Он рукой зажимал рану в основании шеи, и уже не кричал. Просто молча смотрел на меня.

Осознав произошедшее, я первым делом ощупала своё лицо, ожидая ощутить грубую короткую шерсть, — но под пальцами оказалась обычная человеческая кожа. Ладони медленно опустились ниже, ощупав губы и зубы. Всё оставалось привычным и родным.

— Уже прошло, — прохрипел Рус, едва шевеля вмиг пересохшими губами, и очертил круг в воздухе на уровне моего лица.

На удивление, всё было спокойно. Ни урагана, ни потопа, ни молний, летающих по всей библиотеке. Тишина, запах пыли и бумаги.

— Это… — с трудом выдавила я. — Надо… обработать… рану.

— Царапина.

Тик часов, висевших над дверью, казался грохотом в звенящей тишине. Наконец, я подалась вперёд, чтобы осмотреть кровавые следы клыков, но как только протянула руку к Толлю, тот с такой силой ударил по ней, что заставил меня вскрикнуть от боли и неожиданности.

— Не приближайся, животное, — процедил он, и я отвела глаза.

Зверь внутри удовлетворённо посапывал, и не осталось ни намёка на страсть или агрессию. Впервые за долгие месяцы мне стало спокойно. Вот только… Вот только обстоятельства этого спокойствия пугали.

— Знаю, это почти невозможно, но… прости меня. Это всё… я делала, что могла, чтобы… этого… не произошло…

— Ты… делала всё возможное? — в его голосе раздались те самые нотки, которые не предвещали ничего хорошего. — Всё возможное?! По-твоему, это — всё возможное?!

Я зажмурилась, ощутив первый удар ветра. Затем второй, третий. С трудом удерживаясь на ногах, я осторожно приоткрыла глаза и попыталась оглядеться в поисках укрытия, но тут же получила удар чуть ниже виска: какая-то книга ударила плашмя и упала в метре от меня. Другая острым углом ударила в ногу. Сокровища библиотеки одно за другим слетали с открытых полок шкафов и почти сразу падали под собственным весом.

После третьего удара — где-то под лопаткой — Сириус вдруг схватил меня за локоть и, крепко прижав меня к себе свободной рукой, проговорил прямо в ухо:

— Подпитай.

— Что? — я попыталась отклониться и посмотреть ему в глаза, совершенно не понимая, что ему от меня нужно.

— Силы дай, говорю! Срочно!

Спохватившись, я прижала обе ладони к его груди и сосредоточилась. Очередная книга чуть не ударила меня в плечо, но мягко отпружинила. Я озадаченно оглянулась.

— Не отвлекайся, — рыкнул Толль, и сила полилась из меня прямо в его бездонный резервуар.

В этот момент особенно сильный порыв ветра качнул стоящий рядом шкаф, и я завизжала, автоматически вжимая голову в плечи. Не успела даже подумать о том, чтобы отбежать, а когда догадалась, смогла только чуть дёрнуться: Сириус отпустил рану, и так крепко прижал меня к себе, что не давал даже вдохнуть.

Шкаф с жутким скрипом накренился и одним движением рухнул прямо нам на головы. Но вместо того, чтобы пришибить обоих, он застыл в нескольких сантиметрах, а потом медленно съехал вниз по невидимой глазу преграде. Сжимавшие мои рёбра руки чуть расслабились.

— Щит?.. — выдохнула я, осознав, что опасность миновала, и Сириус снова сжал меня чуть крепче.

— Силовое поле.

Он закрыл глаза и приподнял голову, отчего кадык стал отчётливо выделяться на длинной мужской шее. Ещё через несколько секунд он начал покачиваться вперёд-назад, не обращая ни малейшего внимания на удары пролетающих мимо предметов и порывы ветров, грозящие свалить нас с ног в любой момент. Подумалось даже, что он не меня держал, а наоборот: держался за меня..

— Ты чего? — спросила его, опасливо озираясь по сторонам и ожидая, что вот-вот защита рухнет. — Может, под стол залезем? Там хоть безопаснее будет…

В этот момент ближайший стол завалило на бок и протащило несколько шагов по полу. От неожиданности я вскрикнула и дёрнулась в сторону, но Рус удержал меня в руках и коротко шикнул:

— Не мешай.

Тон его был при этом таким твёрдым и холодным, что я не решилась спорить, только вжалась в его грудь, пряча лицо в плечо и продолжая вливать магическую силу с ещё большим рвением.

Однако, уже через несколько секунд шум вокруг заметно стих. Оторвавшись от Сириуса, я обнаружила, что книги уже не летают, шкафы не качаются, и ветер лишь перелистывает страницы распахнувшихся книг. Толль наконец ослабил хватку, медленно, глубоко вдохнул и открыл глаза так, словно только что проснулся.

— Получилось, — выдохнул он и глуповато улыбнулся.

Я отшатнулась на шаг, села на корточки и, сложив руки на коленях, спрятала в них лицо. Что теперь говорить? Что делать? Как исправить?.. От осознания непоправимости ситуации хотелось выть, как выл еще несколько минут назад Зверь внутри. Всё смешалось: паника и стыд, страх и злость — и рвалось наружу непроизвольными рыданиями.

С трудом сдержавшись, подняла глаза, чтобы обнаружить Толля, присевшего напротив.

— Если я смог справиться со своими чувствами, — сказал он, глядя на меня самым бесстрастным взглядом, — то и ты сможешь. Возьми себя в руки. Теперь мы в одной стае.

Иногда я задумывалась: что чувствовал тот тип, который укусил меня? Как же его звали… надо же, не помню! Я не стала с ним даже говорить или расспрашивать о чём-то. Оторвала кусок ткани от тонкой, чуть ли не шёлковой скатерти, которой был накрыт маленький прикроватный столик в номере и, повязав его на манер шарфа, выскочила из отеля. Всё, что тогда было у меня в голове — это надежда. Надежда на то, что никто не заметит раны. Да, оборотничество — это приговор. Но если есть возможность побыть на свободе ещё хотя бы год или полтора… лишать себя этого шанса я не собиралась.

Что он тогда чувствовал? Обиду? Досаду? Злость? Мне казалось, ему было плевать на других, раз позволил той ситуации вообще случиться. Правильно, а что? Он всё равно обречён, так почему не обречь на то же самое как можно большее количество людей? Так, в отместку за то, что у самого нет выбора.

Позже я осознала, что устоять перед Зверем очень трудно. Если только специально перед полнолунием уезжать глубоко в чащу леса и сидеть там в одиночестве, пока не отпустит. По крайней мере, это может сработать, пока болезнь не слишком запущена. А потом… в один прекрасный день просто не отпустит. Вообще. Зверь получит постоянную прописку в твоём теле и будет хулиганить при любом удобном случае. И тогда выбора уже не остаётся. Уж лучше Питомник, чем полное одиночество — навсегда.

— Я иногда думаю: зачем всё это? Специальное ведомство по борьбе с эпидемией, Питомник этот… постоянный страх и опасение. Не проще ли сделать оборотнями вообще всех? Тогда это перестанет быть болезнью и станет нормой. Эволюция! Новый, усовершенствованный вид человека! И вообще… Ты знал, что оборотни в Питомнике и семьями обзаводятся, и детей рожают? Детей! Малыши изначально больны! Они вообще не будут знать жизни вне этого гигантского купола. Да ладно, бог с ними, с этими малышами, их никто не разлучит с семьёй, и другой жизни они знать не будут. Я о другом думаю: их ведь становится всё больше. Заражённых привозят туда каждый день, да ещё и рожать разрешают! Питомник придётся расширять, пока, в конце концов, он не захватит всю страну. Так ради чего мы тогда сейчас защищаем людей от оборотней, если рано или поздно все там будем?!