Серебряный блеск Лысой горы - Суннатулла Анарбаев

Бабакул-ата улыбнулся.

— Почему вы улыбаетесь, когда нужно плакать!

— Вы же сами заставляете улыбаться, председатель. Вы, наверное, не знаете, что ученые нашли неоценимое лекарство для таких баранов, как наши. За этим-то лекарством Шербек и поехал в Ташкент.

— Нет, он сбежал, — не совсем уверенно настаивал Ходжабеков. — И следователь так же думает, — добавил он и тут же рассердился на себя: почему он должен оправдываться перед этим стариком? — Пустите в отары баранов местной породы. Хватит нам с этими рекордистами возиться! — распорядился он.

— Но Шербек не велел...

— Кто тут председатель: я или Шербек? — вскипел Ходжабеков. — Осенью прошлого года я согласился на его эксперименты. Болтали: будет тонкая шерсть, а какой результат? Многие матки остались яловыми. План по окоту не выполнили. Натворили вы, а палка досталась мне!

Бабакул не стал возражать председателю, но про себя решил дождаться возвращения Шербека.

Всю ночь Шербек гнал своего гнедого и к рассвету подъехал к районному центру. Оставив лошадь у знакомого, он сел в попутную машину и помчался на станцию. До отхода скорого поезда в Ташкент оставалось еще полчаса. Шербек взял билет и только после этого успокоился.

В купе вместе с ним оказалась молодая пара. Судя по их сияющим глазам и счастливым улыбкам, это были молодожены. Чтобы не мешать им, Шербек сразу же забрался на верхнюю полку, но уснуть не мог, сказывались волнения последних дней. Снизу долетал жаркий шепот молодоженов, и Шербек вдруг представил себе, что это они с Нигорой едут в свое свадебное путешествие. Они вдвоем в купе, стучат колеса, поезд уносит их куда-то далеко, в неведомые, незнакомые места... Еще в школе Шербек начал мечтать о путешествиях. Он улыбнулся, вспомнив, как в детстве убегал из дому и бедная Хури после долгих поисков находила его где-нибудь в соседнем кишлаке или на железнодорожной станции. Да, видно, уж такой у него характер, не может он жить спокойно, как другие. Вот и сейчас в Аксае...

Ташкент встретил Шербека яркими веселыми огнями. Они отражались в мокром асфальте, и от этого казались еще многочисленнее. Шербек вышел на привокзальную площадь и даже на минуту зажмурился от этого яркого света. После тишины Аксая сутолока огромного города была непривычной, пугающей. Шербек растерянно стоял на краю тротуара, мимо сновали переполненные троллейбусы и автобусы. Прямо перед ним остановился «Москвич», дверца открылась, и молодой человек с тонкими усиками сказал:

— Пожалуйста.

Шербек сел на заднее сиденье, и шофер с улыбкой обернулся к нему:

— Куда прикажете?

— В гостиницу.

По дороге они разговорились. Оказалось, что водитель закончил институт, но его направили работать в кишлак, он отказался и теперь вот работает шофером.

— Знаете, привык к городу, что за жизнь в деревне, — как бы оправдываясь, сказал он. — Вот ваша профессия — другое дело. Сало и мясо в ваших руках. И прибыль, наверно, есть? — улыбнулся он, посмотрев на Шербека.

Шербек понял, о какой «прибыли» идет речь, и почувствовал неприязнь к этому человеку.

— Да, конечно, — насмешливо ответил он. — Каждый, кто хорошо трудится, имеет неплохую прибыль.

Шофер прибавил газ и перегнал шедшую впереди машину. Неожиданно послышался тонкий свист. Парень быстро погасил фары и свернул в переулок.

— Жестокие люди эти инспекторы, если попадешься, запросто штрафуют. Да еще напишут в финотдел, что казенная машина используется не по назначению...

Они остановились у двухэтажного здания.

— Пожалуйста, вот гостиница.

Шербек начал рыться в карманах.

— Сколько я вам должен?

— Сколько дадите...

Шербек вынул пятнадцать рублей. Парень посмотрел на деньги, потом на Шербека.

— По ночам не спим, чтоб оказать услугу приезжим. Если бы не я, стояли бы еще у вокзала, разве такси сейчас поймаешь...

Шербека возмутило нахальство этого парня. Но он молча протянул ему еще десять рублей и вышел из машины.

Шербеку дали единственный свободный номер, но он тут же уступил его попутчикам-молодоженам, которые тоже оказались здесь. Дежурная сжалилась над ним и предложила переночевать на диване в коридоре. «Хозяйка гостиницы», — подумал Шербек, вспомнив рассказ Туламата.

Когда утром Шербек вышел из гостиницы и увидел залитые ярким солнцем улицы, ему захотелось побродить по городу, потолкаться среди этих оживленных, занятых своими делами людей. Но дело, ради которого он приехал, не ждало, и он отправился разыскивать Институт животноводства Академии наук.

Институт находился на окраине города, в благоустроенном Академическом поселке. Шербек прошел по центральной аллее и оказался перед входом в главное здание института. Он прошел прямо в приемную директора и учтиво поздоровался с секретаршей. Она ответила кивком головы и продолжала печатать. Шербек присел на краешек дивана. Спустя некоторое время она подняла голову и спросила:

— Вы по какому делу, молодой человек?

— Я к директору.

— Директор ушел на заседание президиума. — Она вставила новый лист в машинку и продолжала печатать.

— Извините, пожалуйста, а когда будет директор?

— Сегодня, вероятно, его не будет и завтра...

— Мне он очень нужен.

— Я же вам сказала, у него важные дела.

— И у меня... Я приехал специально из кишлака за гормональной сывороткой.

— Молодой человек, здесь не фабрика по изготовлению сыворотки, здесь...

— Я понимаю, — перебил ее Шербек. — Но недавно я прочел в «Известиях» академии одну статью об этой гормональной сыворотке, об опытах вашего института...

Он не заметил, что женщина перестала его слушать. Кто-то, подошедший сзади, положил ему руку на плечо. Он обернулся и увидел крепкого высокого старика с длинной белой бородой.

— Вы ведь знаете поговорку: «Говори тому, кто понимает»?

Женщина торопливо заговорила:

— Петр Филиппович, этот человек твердит о каких-то гормонах, о сыворотке. Я сказала ему, что у нас не фабрика... Профессор, может быть, вы сами поговорите с ним?

— А ну-ка, молодой человек, пойдемте, — пригласил старик, не слушая женщину.

Они вошли в кабинет, и Петр Филиппович усадил Шербека в кресло, сам сел напротив и, поглаживая бороду, сказал:

— Ну, а теперь рассказывайте, откуда приехали и зачем вам нужна сыворотка.

Шербек принялся говорить сначала о своей работе по выведению тонкошерстной породы, потом незаметно увлекся, рассказал и о председателе, и о Бабакуле, и о Нигоре — обо всем, что волновало и мучило его.

Профессор внимательно слушал, не перебивая, а когда Шербек кончил, покачал головой:

— Да, нелегко вам работать с таким председателем. А что же смотрят колхозники? Гнать такого надо!

Потом перешли к разговору о неудаче, постигшей Шербека, и профессор сказал:

— У вас дела обстоят еще сравнительно благополучно, а в колхозе, где я проводил опыты, почти половина племенных тонкорунных баранов, привезенных из России, погибла, не выдержала жары. А что вы сделали с ними?

— Мы погнали их в горы.

— Это хорошо, в горах прохладнее, но там другая беда — мало оксигена. Наверно, им трудно было дышать?

— В ровной местности было тридцать вздохов в минуту, а в горах — до двухсот. Но на коже появилась пигментация...

— Так... так... это признак акклиматизации. А кровь вы не исследовали?

— У нас нет приборов.

— Я вам дам. Акклиматизация будет отражаться на составе крови: гемоглобин увеличится. Ваши бараны привыкли к климату, но обессилелись. — Петр Филиппович задумался. — Ну-ка, пойдемте, посмотрим в лаборатории. Наверно, осталось немного сыворотки.

Он повел Шербека по коридору, мимо кабинетов и лабораторий, и Шербеку вдруг вспомнились студенческие годы. Он любил эту напряженную тишину кабинетов, с утра до вечера мог сидеть в лаборатории над своим дипломом.

Они вошли в лабораторию, и профессор разыскал в одного из шкафов стеклянный сосуд, наполненный жидкостью цвета крепкого чая.

— Вот то, что вы ищете. Это гормональная сыворотка.

— Спасибо, большое спасибо!

— Сначала проверьте качество сыворотки, а спасибо скажете, если поможет, — улыбнулся Петр Филиппович. — Вы знаете, как ее приготовить?

— Я прочел статью...

— Я вам расскажу.

Шербек достал из кармана блокнот и карандаш. Каждое слово профессора было для него дороже золота.

Через четыре дня Шербек вернулся в Аксай.

Не заходя домой, он проехал в загон к Бабакулу.

Старик был встревожен: сегодня Ходжабеков собирался приехать, чтобы проверить, как выполняется его распоряжение.

— Вот, отец, нашел то, что искал, — на уставшем, обросшем лице Шербека играла улыбка. — Можно начинать.