Рыцарь призраков и теней - Пол Андерсон

— Да, я провел некоторое время с двумя другими группами кочевников, — говорил Эраннат. — С Темной Звездой к северу от Нового Рима и с Людьми Гурди в районе Форта Лунатиков. Различия в обычаях, бесспорно, любопытны, но, как мне кажется, это все рукава одной реки.

Король Самло, сидя в своем кресле, единственном вынесенном к костру, подергал себя за бороду.

— Тебе следовало бы побывать у Отцов Магии, я у них был подмастерьем. А в таборе Глории хозяйки фургонов — женщины. Только они кочуют в Тиберии, за равниной Антонина, так что я сам их не знаю.

— Может быть, я их и посещу, — ответил Эраннат, — хотя я уверен, что найду там те же основные обычаи.

— Странно, — сказал фермер. — Вы, инопланетяне, — я, конечно, никого не хочу обидеть: у меня были славные приятели-инопланетяне на корабле во время войны за независимость, — так вот, вы больше путешествуете по нашей планете, чем мы сами, да даже и наши профессиональные путешественники тоже.

Он присоединился к веселью на лугу вместе со своими взрослыми сыновьями. Женщины и дети были оставлены дома: сборище не отличалось целомудрием, да и потасовки могут случиться. Фермер глаз не мог отвести от ифрианца. Вокруг него собрались король Самло, Падро Покоритель Дорог, вдова Мара Топотунья и еще несколько солидных людей, лихорадочная атмосфера праздника захватила их меньше, чем молодежь.

«Что я здесь делаю? — удивляясь сам себе, подумал Айвар. — И так же возбужден, как и все, и жду Фрайну… А ведь раньше я думал, что мне лучше не увязать во всем этом слишком глубоко… Хаос побери, кому нужна эта осторожность!»

Огонь костра взвился и осветил стоящие крутом фургоны. Трещали, вспыхивая, сучья, красные и золотые искры взлетали фонтаном. Отблески ложились на сидящих на земле вокруг костра, выхватывали из темноты сверкающие глаза, блестящие зубы, серьги, браслеты, едва прикрытые прозрачной тканью тела… Тут собралась группа игроков в кости, там обнимались парень и девушка, еще где-то болельщики окружили двух борцов, а вот уже парень и девушка скользнули прочь в поисках уединения… Вокруг костра собрались танцоры, появились хромой гитарист, горбун-барабанщик и слепой певец, с топаньем и свистом закружился хоровод. Пахло дымом и разгоряченными человеческими телами…

Дрожащий свет отразился от перьев Эранната, расплавленным золотом вспыхнули его глаза, гребень превратился в корону. Благодаря забавному акценту его слова не показались педантичными:

— Чужеземцы действительно часто исследуют планеты доскональнее, чем аборигены, фермер Васильев, и им к тому же удается увидеть больше. Люди склонны доверять своему первому впечатлению.

— Ну не знаю, не знаю, — возразил Самло. — Не заслоняют ли от тебя большие различия маленьких, которые так много значат для нас? У тебя есть крылья, а у нас — нет. У нас есть настоящие ноги, а у тебя — нет. Не кажемся ли мы тебе в результате похожими друг на друга? Может быть, поэтому тебе и кажется, что разные таборы одинаковы?

— Я этого не говорил, вождь, — ответил Эраннат. — Я сказал, что наблюдал глубоко уходящие общие корни. Может быть, то, что ты называешь мелкими, но важными различиями, заслоняет от тебя общую картину? Может быть, ты придаешь им слишком большое значение?

Айвар засмеялся и вступил в разговор:

— Вопрос в том, не видим ли мы леса за деревьями или, видя лес, не различаем отдельные деревья.

Но туг вернулась Фрайна, и он вскочил. Девушка переоделась в старенькое платьице, но оно оказалось не менее откровенным, чем наряд, в котором она танцевала. На плечо Фрайны, выделяясь на фоне черного водопада ее волос, сидела «удача» фургона Шапито, закутавшись в мантию и высунув наружу только свою мордочку чертенка.

— Пошли? — прощебетала девушка.

— Ты еще спрашиваешь! — Айвар, как было принято среди северян, поклонился королю, — С вашего позволения, сэр!

Самло кивнул. По его губам скользнула мрачная улыбка.

Поворачиваясь, чтобы уйти, Айвар заметил, как напрягся Эраннат. Не нужно было быть ифрианцем, чтобы понять значение взъерошенных перьев и скрюченных пальцев: Эраннат излучал ненависть. Проследив взгляд золотистых глаз, Айвар увидел сверкающий треугольник красных глазок «удачи». Зверек выгнул спину, его шерсть встала дыбом, он возбужденно залопотал.

— Что случилось, радость моя? — Фрайна погладила «удачу», успокаивая любимца.

Айвар вспомнил, как Эраннат отклонил приглашения поселиться в любом фургоне и постоянно оставался снаружи, даже в самые холодные ночи, когда ему приходилось хлопать крыльями, чтобы поддержать высокую температуру тела и не замерзнуть. Неожиданное озарение заставило Наследника спросить:

— Тебе не нравятся «удачи»?

— Нет, — последовал ответ ифрианца. После мгновенной паузы он пояснил: — Мне уже приходилось их встречать в других местах. В Планхе мы зовем их лийялре — «крадущиеся в ночи».

Фрайна надула губы:

— Что за ерунда. Я захватила бедняжку Таис подышать свежим воздухом. Пошли, Рольф.

Она взяла Айвара за руку. Тут он совсем забыл, что тоже никогда особенно не симпатизировал «удачам».

Эраннат пристально смотрел им вслед, пока они не скрылись в темноте.

За кольцом фургонов простиралась широкая лужайка, покрытая мягкой и пружинящей под ногами серебристой заряникой. По краю прогалины толпились деревья — высокие сосны, приземистые молоточники, куполообразные дельфи. Свет обеих лун заставлял их стволы словно светиться, а тени скользить — полумесяц непоседливой Креусы перемещался быстро. Черный бархат неба был усеян звездами, Млечный Путь походил на замерзший водопад.

Музыка стихла вдалеке, и тишину нарушали только трели мыши-летяги. Айвар молчал, преисполненный изумления перед чудом близости девушки.

Фрайна наконец тихо произнесла:

— Рольф, Высочайшие непременно должны существовать: иначе в мире не могло бы быть так много красоты.

— Высочайшие? Бог? Ну…

«Non sequitur,[11] дорогая, — подумал Айвар. — Для нас это — красота, потому что определенный вид приматов развивался в сходных природных условиях на Терре. Хоть мы и способны чувствовать странное очарование пустыни, воспринимать ее красоту так же, как, например, Эраннат, мы не можем… Но разве это не значит, что любая разновидность красоты непременно должна быть замыслена Творцом? Не верить ни во что, кроме случайности, было бы так скучно…»

— Что нам до философии? — произнес он беспечно. — Стоит ли терять на нее время, когда мы вместе?

Фрайна обняла его за талию. Ее прикосновение показалось ему обжигающим, как огонь.