Карнавал обреченных - Людмила Бирюк

Сердце Николая трепетало. Ему нестерпимо хотелось снова увидеть эту прелестную девушку. Как странно! Никогда он не испытывал ничего подобного. С женой Шарлоттой он был подчеркнуто внимателен, а откровенно призывные взгляды ее фрейлин раздражали его. Военное дело было для него важнее мелких пустых интриг. В отместку придворные дамы окрестили его «солдафоном». Узнав об этом, Николай ничуть не обиделся. Ему даже понравилось это прозвище. Да, он солдат, военная косточка. Братья не считают его родным? Ну и пусть. Даже если maman родила его не от императора, он благодарен ей за подаренную жизнь и постарается быть счастливей своих законнорожденных братьев! Верно сказал Бакланов: Александр — засохший сучок без живых побегов. А у него есть дети! Le petit Sacha когда-нибудь будет править Россией…

Но сейчас великий князь впервые в жизни не думал ни о своем положении в царской семье, ни о великом будущем сына. Мог ли он предположить, что единственная мимолетная встреча с незнакомой девушкой, почти подростком, так потрясет его душу? Его уже не интересовало, действительно ли существует манифест о престолонаследии. Утихла постоянная ноющая боль в душе от небрежного отношения к нему братьев. В счастливом расслаблении он сидел подле раскрытого окна, рассеянно глядя на черный от дождя Аничков мост, и мечтал о том, как снова встретится с Полиной. Но, очнувшись, вместо прелестной княжны он увидел перед собой худое остроносое лицо адъютанта.

— Вы слышите меня, ваше высочество? — шептал ему на ухо Бакланов. — Врачи советуют императрице провести зиму на юге. Государь собирается отправиться с ней в путешествие. Я думаю, это удобный случай, чтобы избавиться от них разом.

Великий князь вздрогнул и словно очнулся.

— Ты в своем уме? Кто согласится пойти на это?

— Ваше высочество… Есть люди, которые готовы отдать жизнь ради выполнения своей великой миссии.

Бакланов стал рассказывать великому князю о заговорщиках, мечтающих освободить Россию от тирана.

— Мы прикончим государя руками этих фанатиков, а потом расправимся и с ними. Верьте мне, ваше высочество! А шкатулку с манифестом я непременно найду, дайте только срок!

К его удивлению великий князь никак не откликнулся на его слова. Словно не слыша, он думал о чем-то своем, подперев голову руками. Потом неожиданно сказал невпопад:

— Послушай, Бакланов… А что, если нам устроить маленький детский бал? Саша давно просит. Пригласим Репнина с дочерью…

Брови Бакланова поползли кверху.

— Ваше высочество! Позволю себе снова напомнить о предстоящем отъезде государя. Вы одобряете мой план?

— Делай что хочешь, — нетерпеливо махнул рукой Николай. — А как насчет праздника для детей?

— Не смею возражать, ваше высочество! Но le petit Sacha слишком мал, чтобы играть с княжной. Ему только семь лет, а Полина, извините, уже настоящая барышня!

Сердце Николая невольно сжалось в сладкой боли. Имя «Полина», коснувшись его слуха, вызвало волнение в душе. Ему вдруг захотелось поделиться с кем-то своими чувствами, и он доверительно сказал:

— Как ты не можешь понять, Жорж… Я намерен пригласить княжну не для того, чтобы познакомить ее со своим сыном. Мне самому хочется ее повидать.

Бакланов молча раскрыл рот. Он, образцовый адъютант, не терявший присутствия духа ни при каких обстоятельствах, готовый к любым капризам своего сюзерена, впервые не нашелся, что ответить. Николай улыбнулся, взглянув на его растерянную физиономию:

— Что ты скажешь на это, друг мой?

Тот облизал пересохшие губы.

— Ваше высочество! Не смею возразить, но… Если вам пришла фантазия развлечься на стороне, я легко найду вам даму полусвета, например примадонну Сандру Блекки. Но погубить девушку благородного происхождения, именно сейчас, когда…

Николай оборвал его, стукнув кулаком по столу.

— Молчать!

Адъютант в страхе съежился. Губы великого князя отвердели, синие глаза приобрели свинцовый блеск. Бакланов увидел перед собой прежнее, холодное, жестокое лицо.

— Как ты посмел подумать, что я способен на подлость, мерзавец! Для меня эта девушка — святыня! Мне хотелось только взглянуть на нее хоть на миг. — Он замолчал, а потом сказал уже тише: — Неужели нельзя пригласить ее во дворец, пусть даже вместе с отцом?

— Разумеется, можно, ваше высочество, — осмелел Бакланов. — Но княжна не знает, что разговаривала с братом царя, и может испугаться, когда истина раскроется.

— Что же ты предлагаешь?

— Вы сможете увидеться с ней инкогнито, не рискуя запятнать свою репутацию.

— Но где и под каким предлогом?

— Повод я найду. А место встречи искать не надо. У меня есть прелестный загородный дом, недавно купленный мною для Сандры Блекки.

— Опять эта Сандра! Я еще ее не видел, но она мне уже надоела!

— Она будет полезна вашему высочеству. Без ее помощи трудно обойтись.

— Ладно, бог с ней! Поступай как знаешь, но я должен встретиться с княжной Полиной! Все мои мысли только о ней. Пропал сон, аппетит… Такого никогда не было. Что со мной случилось, Бакланов?

Адъютант сочувственно развел руками.

Вечером, ужиная с Сандрой, Бакланов неожиданно сказал:

— Честно говоря, я опасался, что после наводнения труп Натали Печерской найдут возле нашего дома.

— С чего вы вдруг вспомнили о покойнице? Тело унесло в реку, только и всего. Жаль бедняжку…

Бакланов пружинисто поднялся и, подойдя к актрисе, обнял за плечи, уткнувшись острым носом в ее черные волосы. Но она вдруг вырвалась из его рук.

— Вижу, что вы хотите задобрить меня! Говорите, что вам от меня нужно?

Бакланов с досадой махнул рукой.

— Что за манера — тушить в зародыше мою пылкую страсть! Вы слишком рассудочны и практичны.

— А вы — плохой актер. Смотрите, как это нужно было сыграть!

Она вдруг совершенно преобразилась. Ее плечи откинулись назад, по телу пробежала легкая дрожь, ладони напряглись и сжались в кулаки, дыхание участилось, глаза спрятались под ресницами, а губы, напротив, полуоткрылись в томной улыбке, обнажив ряд белых зубов.

При виде сгорающей от страсти женщины Бакланов, забыв обо всем, ринулся к ней, но она, смеясь, оттолкнула его.

— Ну как, Жорж? Кажется, я еще на что-то способна?

— Вы гениальны! Недаром вами очарован весь Петербург. Сколько букетов преподнесли вам сегодня после спектакля?

— Девять.

— Странно, я заказывал десять… Ну, не дуйтесь! Хотите, стану на колени?

Она снисходительно взглянула на коленопреклоненного Бакланова.

— Ладно, вставайте и рассказывайте, что я должна сделать. Надеюсь, вы не станете требовать от меня невозможного?