Армагедец - Харик Бу

— А откуда они знают, что я американец, — автоматически спросил Брюс и сам улыбнулся глупости своего вопроса. Внешний вид, звездно-полосатый прямоугольник на рубахе, английский язык, да и на заднем сиденье машины красуется его чемодан с прилепленными к ручке американским и армянским флажками…

— Здесь самая вкусная вода в Армении, — говорит Роберт и протягивает ему стаканчик.

— Что, можно прямо так и пить? — задает он очередной вопрос, который, будучи тут же переведен, вызывает веселый смех присутствующих. Под ироничными взглядами он делает несколько глотков и впервые не ощущает того, что выпил воду. Удивительно. Роберт сразу же наполняет стакан снова.

— Но эту воду нужно продавать, это же деньги… — изумленно говорит он.

— Money, money, — посмеиваются вокруг.

— Они что, все понимают английский? — он совсем обескуражен.

— Нет-нет. Не нужно беспокоиться. Просто слово это давно стало интернациональным.

Третий стакан ему не дали. Роберт и сам сделал всего несколько глотков. Объяснил сразу, что если много пить, то будет очень тяжело переносить жару.

Брюс принял слова хозяина на веру. Он и вправду моментально взмок, едва только вернулись в раскаленную машину. Хорошо хоть легкий ветерок при движении создавал какую-то иллюзию прохлады.

Дорога, как и было обещано, не была дальней. Вот и первые постройки. Все произошло так быстро, что они едва успели забросить чемоданы. Уже через 30 минут — даже душ не дали принять — приезжий был представлен руководству.

Раске только и успел отметить строгую монументальность двух наблюдательных шестигранных, словно сторожевые вышки, башен, расположенных по обеим сторонам строгого, приземистого, со стрельчатыми окнами административного корпуса. Разговор велся чисто формальный, некоторые условности, извинения за, быть может, непривычно спартанские условия, которые смогли предоставить заокеанскому гостю. Впрочем, тут не фешенебельный отель, а обсерватория, да и Брюса Раске привели в Бюракан не красоты природы, а возможность познакомиться с работами местных ученых.

После короткой встречи молодые люди направились к коттеджу, в котором предстояло разместиться американцу. Все тот же розовый, «теплый», как сказал Роберт, артикский туф, который уже успел привлечь внимание Брюса, и лишь одна комната с небольшой прихожей, скудной мебелью и… отсутствием воды.

— Ничего, — утешал американца хозяин, — не пройдет и двух дней, как ты привыкнешь, а пока пойдем ко мне, у меня вода есть.

Удивленный столь откровенной дискриминацией, Раске неохотно поплелся в очень похожий коттедж, в котором обретался Роберт. Типовая квартирка, но вода у него действительно была: прямо в ванной комнате стоял солидных размеров бак, полный живительной влаги, и в нем плавал пластиковый черпак. Выходило, что никакой дискриминации нет, а есть подача воды по графику — мера, помогающая экономить и электричество.

— Мы тут люди бедные, ресурсы у нас весьма ограниченные, вдоволь только камни, а жить хочется всем, — беззлобно прокомментировал ситуацию хозяин и без всякого перехода продолжил: — Ты яичницу ешь?

Только сейчас Брюс почувствовал, насколько он устал, и потому без всяких споров согласился на все. Хотя омовение (а как иначе назвать этот процесс поливания себя ковшиком) не принесло облегчения. Он даже не понял, стало ли ему легче переносить жару, но уже через несколько минут поразился тому, как необычайно вкусны томаты, насколько отличается от всего привычного местный хлеб, и сыр, и зелень, которую нужно было так просто и употреблять — руками.

Роберт ел с аппетитом, и это передалось гостю. Запивали очень простым столовым белым вином, большая бутыль которого в оплетенном кувшине стояла тут же, под столом, и страшно мешала ногам. Брюс наконец-то устроился поудобнее, вытянул конечности и с вновь проснувшимся интересом осмотрелся. Уют, судя по увиденному, был понятием, совершенно незнакомым хозяину. Голый прагматизм, только максимально необходимое. Посуду и вовсе отличал крайний аскетизм. Роберт долго ковырялся в ящике, прежде чем нашел вторую вилку.

После тоста за благополучное прибытие хозяин перевел разговор на самое, пожалуй, главное, будто прекрасно понимал, какой интерес привел Раске в Армению.

— В последние недели все, что я делаю, делаю со вкусом, даже ем иначе, — заговорил он серьезно, хотя глаза продолжали смеяться. — Знаешь, когда получаешь результаты, которые способны перечеркнуть жизнь… — он запнулся, — не мою, а вообще жизнь как явление, начинаешь невольно ценить любые вкусности, будь то вино или общение, пение птиц или аромат чистой воды…

Раске даже растерялся от такой откровенности. После инструктажа в Вашингтоне ему казалось, что добраться до интересующей чиновника информации будет крайне трудно.

— Я читал твои работы, а выводы, которые ты делаешь, очень беспокоят всех, кто способен мыслить. Тебе верят. Я, честно говоря, не столь хорошо разбираюсь в этом разделе математики, чтобы уяснить все в тонкостях, но и без этого все выглядит пугающе… — Брюс решил не скрывать свою заинтересованность.

— Да уж, — кивнул головой Роберт и долил вина в опустевший керамический стаканчик гостя, — если бы кто-то доказал мне, что я ошибаюсь, это принесло бы только радость. Самому страшно, поверь. — Он стал абсолютно серьезным. — Ладно, не буду забивать мозги. Тебе, да и мне, нужно хорошенько отдохнуть. До ночи не так далеко, как кажется. Поужинаем у меня и на работу.

Спустя десять минут Раске уже лежал на коротковатом диванчике у себя в комнате, глаза буквально слипались, и он успел лишь припомнить вкус хлеба, который только что ел.

Стук в дверь вырвал его из сна, как морковь из грядки. Несколько секунд он не мог вспомнить, где находится, почему, а главное, за какие прегрешения, и только услышав смутно знакомый с характерным жестким акцентом голос, полностью восстановил события последних суток.

— В Вашингтоне уже проснулись и бодро маршируют на работу, пора и нам. Захвати что-нибудь потеплее, под утро будет прохладно, — неожиданно добавил Роберт.

— Ничего. Сейчас прохлада только в удовольствие, — но, увидев на хозяине легкий джемпер, отнесся к совету внимательно и нашел в чемодане видавший виды свитер. — Куда мы направляемся?

— Сначала ко мне, нужно немного перекусить, а потом работать. С прошлой ночи что-то не сходится в расчетах, не люблю математику, может быть, поможешь? — Роберт быстрым взглядом оценил его реакцию.

— М-м-м, — протянул американец красноречиво, — боюсь, мои математические способности заслуживают более скромной оценки. Я хоть и астрофизик, но в основном наблюдаю, сопоставляю, накапливаю материал, никаких прорывов, никакой новизны — рутина. Я превращаюсь в чернорабочего в своей специальности. Вот Томас, тот умудряется еще и наукой серьезно заниматься.