Вечное дерево - Владимир Дягилев

А может, я ошибаюсь относительно Стрелкова? В самом деле, не ради же этих пластинок с тремя дырками пошел он к станку. Какое в этом счастье? По его виду что-то не видно, чтобы он был счастлив... Спрошу-ка я других.

У его товарищей по работе. Уж они-то не покривят дуч шой".

Как раз навстречу Куницыну шли Пепелов и Клепко, о чем-то оживленно споря. Куницын знал их, встречал не один раз в парткоме.

Он поздоровался, придержал рабочих за плечи.

- Тут один легендарный вопросик... Между нами, конечно.

Рабочие стояли с недовольными лицами. Разговор был некстати, но Куницын являлся для них начальником, и они вынуждены были слушать его.

- Я насчет своего однополчанина, полковника Стрелкова. Как он тут?

- Работает,-сказал Пепелов.

- Дает дрозда, - буркнул Клепке, обиженный на Степана Степановича за то, что тот никак не хочет сближаться, признать в нем своего, тоже офицера. Степану Степановичу просто не до Клепко было все это время.

А Клепко понимал это как нежелание познакомиться поближе и обижался на Стрелкова.

- А что именно? - осведомился Кукицын. - Что значит "дает дрозда"?

- А как же... Сам еще не будь здоров... а бригаду взял. В начальство потянуло...

- Это ты брось, - оборвал Пепелов. - Сам попробуй. Я в любое время готов поменяться...

Куницын уходил из цеха с облегченной душой.

"Вот и рабочие говорят тоже неопределенно. Бригаду молодежи, оказывается, взял. Зачем бы? .."

У самого заводоуправления он остановился. "Ну, что ж, скажу, пусть товарищи из радиокомитета повременят малость, тем более что он в новой должности, еще не освоился..."

* * *

Степан Степанович пришел на завод пораньше, за час до начала работы. Других дел все равно не было, в пустой квартире одному быть не хотелось, а работа тянула, мысли о ней не давали покоя. "Шашлычок" начал получаться, пластинки нанизывались на сверло, точно как у Сени Огаркова, только медленно и не так ловко. (Эту операцию Сеня называл "на прокол", а Степан Степанович по-своему-"шашлычком".) Вчера он специально остался после смены, подсчитал выработку.

У Сени было на пятьдесят шесть пластинок больше, чем у него. Нужно было догнать Сеню или хотя бы сократить этот разрыв.

В цехе было пусто и тихо. Станки стояли безмолвные и неподвижные, отдыхали. Краны не двигались. Горело несколько лампочек под потолком, и тусклый ночной свет слабо освещал цех. Станки были похожи один на другой.

"Сейчас я вам устрою подъемчик", - мысленно произнес Степан Степанович, ощущая радость и силу от этой предстоящей приятной работы.

И как только звучно запело сверло, а в руке очутилась еще холодная пластинка металла,- он тотчас забыл обо всем на свете, кроме своей работы.

И потому что он забылся и не старался кого-то догнать, не боялся промашки, дело шло споро и ловко.

Пластинки, позванивая, падали в железную коробку, как монеты в копилку.

Час пролетел незаметно. Степан Степанович понял, что пришла смена, послышались голоса вокруг, и сразу появились девушки и Сеня Огарков.

- Это что же получается?-спросил Сеня и поднял недоуменно свои знаменитые брови.

- Да так вот... захотелось... Все равно не спится, - выключив станок, начал объяснять Степан Степанович.

- Ой, хитрый наш бригадир!-воскликнула Галка.

- А вообще-то это нехорошо, - сказал Сеня Огарков.

- Почему?

- В перерыве разъясню.

Вдруг что-то случилось. Степан Степанович заметил, как Клепко переглянулся со своим бригадиром Пепеловым, быстро выключил станок и побежал к проходу между цехами.

Там ехал автокар, вез детали, подавая их к станкам и участкам. Так бывало каждый день. На этот раз произошло необычное. Автокар со всех сторон окружили рабочие, отталкивая друг друга плечами, стали хватать детали, засовывать их в прихваченные с собой, коробки.

- Жирные детали привезли!-крикнул Сеня Огарков, на минуту отрываясь от работы.

Степан Степанович хотел спросить, что это такое, но Сеня уже занялся своим делом.

Возле автокара появился мастер, и по тому, как он размахивал руками и широко открывал рот, было понятно: Дунаянц ругается на чем свет стоит. Рабочие нехотя начали складывать детали обратно в ящики и расходиться по своим местам.

Вернулся и Клепко, сплюнул со злости и вновь запустил свой станок. Он еще некоторое время шевелил губами, вероятно проклинал начальство.

"И что это за жирные детали? И чем он недоволен?

И почему так разъярился мастер?"-думал Степан Степанович, наблюдая за Клепко.

За спиной его послышалось гудение и голос мастера:

- Принимай, полковник. Принимай, дорогой бригадир.

Перед ним остановился автокар. Из ящиков торчали концы неотточенных валиков, похожих на немецкие гранаты с длинными ручками.

- Ты о наряде заботился, пожалуйста, - морща горбатый нос, говорил Дунаянц.-Мы тебя без заработка не оставим.-Он сверкнул глазами и покосился в сторону Клепко. - Некоторые недовольны... Но знаем, что делаем...

С помощью водителя автокара Степан Степанович сгрузил ящики и поставил их в сторонку.

Как только уехал автокар и ушел мастер, к Степану Степановичу подскочил Клепко,

- Что, тебе пенсии мало?

- Хватает.

- Так что же ты? Дай заработать... Тоже офицер...

- Как это?-не понял Степан Степанович.

Клепко указал на ящик.

- Махнем?

- Что на что?

В один момент Клепко притащил коробку с реостатными рамами.

- Ну, что молчишь? Жадность обуяла? - Клепко смотрел в упор злыми глазами.

Степан Степанович не знал, так ли он поступает, то ли делает, но понимал одно: он должен принять этот вызов.

- Согласен.

В ту же секунду к ним подбежал Сеня Огарков.

- Пользуетесь, да? - спросил он звонко.

- Не твое дело, - буркнул Клепко.

- Не меняйтесь, Степан Степанович.

- Я уже согласился,

- Так это ж среди бела дня!.. Эх, не понимаете!

- Нечего, нечего, - проворчал Клепко, торопливо берясь за ящик и уволакивая его к своему станку.

* * *

В перерыве Сеня Огарков подошел к Степану Степановичу.

- Идемте, объясню.

Они прошли в конец цеха, поднялись по винтовой лестнице и очутились в красном уголке.

Степан Степанович огляделся и заметил у самой двери гипсовую фигуру белой свиньи на черной подставке.

- Что это? - спросил он.

- Переходящая, - с усмешкой ответил Сеня. - Самой грязной бригаде в конце месяца преподносят.

- Да-а?

- Увидите сами... Многое поймете, когда поработаете. А сейчас... Вот насчет этого я и хочу. - Сеня повел бровями. - Существуют детали жирные и обезжиренные. - Он взял в одну руку чернильницу-непроливашку, в другую-пепельницу.-Жирные-это дорогие, обезжиренные-дешевые. Вот и не хотят их брать некоторые. - Сеня резко отставил пепельницу в сторону.Вроде этого...

Они посмотрели вниз, на видневшегося вдали Клепко.

- А кому же делать эти, как их? Обезжиренные? - спросил Степан Степанович.

- Вот и идет вечный спор, все от них отказываются.

- Значит, из-за денег?

- Не только, но и это тоже. Всем заработать хочется.

- Это-естественно,-согласился Степан Степанович.

Сеня перебил:

- У нас мастер регулирует. Только ловчат. Вот сейчас Клепко. Он же среди бела дня вас ограбил. Вы же с этими рамами прочикаетесь, а заработаете в десять раз меньше его.

- Кому-то надо,-возразил Степан Степанович,

- Почему вам?

- А почему не мне?

Сеня пожал плечами.

- И рано пришли - тоже плохо, потому что рабочее время имеет свои часы.

Он покосился на Степана Степановича, точно хотел узнать, не обидел ли его?

- Рабочий день у нас семь часов, а у вас восемь получается.

- Что же в этом плохого? Я ж добровольно.

- А что хорошего? - в свою очередь спросил Сеня и, вновь схватив пепельницу и чернильницу, словно они придавали ему спокойствие, стал объяснять:-Тут все просто. Скажем, мы обязаны выдавать за смену сто пластинок, а вы дадите сто сорок.

- Это ж не для себя - для государства.

- Но вы же работаете не семь государственных, а восемь. Восемь, повторил Сеня. - Только об этом никто не знает, все думают, что вы за смену выдаете сто сорок процентов. И что получается? - Сеня поднял палец над головой. - Смотрят там нормировщики - видят сто сорок процентов. Ну и увеличивают норму, дескать, равняйтесь на передовых. Раз они могут, почему вы не можете? Р1 выходит: норма растет, а заработок уменьшается.

- Значит, все дело в деньгах?

- Да нет же. Ну как вы не можете понять?!

Сеня тяжело вздохнул и снова хотел начать объяснения. Степан Степанович опередил его:

- Значит, приходить на работу пораньше-это плохо?

- Конечно.

- И брать эти, как их? Обезжиренные-тоже нехорошо?

- Точно.

- Но ведь это на пользу службе.

Сеня покачал головой:

- Нет, не на пользу.

- Но я ж пошел навстречу товарищу...