Герберт Уэллс - Максим Чертанов

«Предвидения» и «Открытие будущего» сделали Эйч Джи человеком, к мнению которого прислушивается общество. Сын лавочника превращался в джентльмена, а джентльмен обязан бывать в престижных клубах. По рекомендации Генри Джеймса он стал членом Национального либерального клуба, учрежденного Гладстоном; его постоянно приглашали обедать в «Другой клуб» (Other Club), основанный Черчиллем. Парадные двери домов, куда раньше он пытался проникнуть с черного хода, широко отворились перед ним. Одна из этих дверей вела в Фабианское общество, а в роли привратников выступила знаменитая супружеская пара: начиная с этого момента она прочно войдет в жизнь нашего героя.

«Ведь мы молодые были, только что поженились, крепко любили друг друга. А он — „все Веббов переводили“!» — так отреагировала представительница другой знаменитой пары на биографию ее мужа, в которой рассказывалось, как в 1898 году в Шушенском молодожены переводили с английского на русский книгу Сиднея и Беатрисы Уэбб «Теория и практика английского тред-юнионизма». Переводчик уже в собственных работах называл Уэббов «основательными учеными» и «основательными оппортунистами», а также «тупыми хвалителями английского мещанства», а в 1914 году причислил их к числу лиц, «подло предавших социализм».

Сидней Уэбб родился в 1859-м, образование получил, как и Ленин, юридическое; его жена Беатриса, дочь богатого промышленника Поттера, была, как и Крупская, годом старше мужа. Поженились они в 1892-м и с тех пор рука об руку занимались социализмом, изучали рабочее движение, написали вместе и по отдельности много трудов по истории профсоюзов. Впоследствии были видными деятелями лейбористской партии; Сидней занимал пост министра торговли в первом лейбористском правительстве (1924) и пост министра колоний и доминионов во втором (1929–1931). Он также основал и возглавил Лондонскую экономическую школу; в 1929-м он был удостоен титула барона, но Беатриса принять титул отказалась.

Ругал Ленин Уэббов зря, ибо не было в Европе более рьяных и доверчивых апологетов советского строя. «В течение полувека умственная лаборатория Веббов была источником той идеологической пищи, которая затем по бесчисленным каналам шла в рабочие, мелкобуржуазные и даже буржуазные головы, — замечал в своих мемуарах советский дипломат Иван Майский. — И вот теперь этот замечательный интеллектуальный инструмент обратился против антисоветских предрассудков и предубеждений, которыми в 30-е годы были заражены широчайшие круги британского и мирового общественного мнения!» Майский, бывший советским послом в Лондоне, описал Уэббов: «Меня приветствовала высокая, стройная женщина с умным и одухотворенным лицом. В молодости эта женщина, должно быть, была очень красива. Но и сейчас, в старости, она отличалась необычайной обаятельностью, особенно хороши были глаза — большие, лучистые, в глубине которых пряталась чуткая, пытливая мысль. Это была Беатриса Вебб. Из-за спины ее выглядывала другая фигура — фигура мужчины с седой шевелюрой и седой бородой клинышком. Он был плотного сложения и почти на голову ниже женщины. На широком красноватом лице его лежала печать ума и упорства. Это был Сидней Вебб. По внешности супруги представляли полную противоположность друг другу. <…> Но что здесь доминировала женщина — это бросилось мне в глаза при первом же свидании и подтвердилось при последующем знакомстве».

Беатриса была хозяйкой одного из модных лондонских салонов, который посещали отнюдь не пролетарии. Уэббы разделяли посетителей своего салона на категории «А» и «Б»: в «А» заносились аристократы, анархистские и артистические натуры, в «Б» — бюрократы и буржуа; они имели широкие знакомства среди вторых, но предпочитали первых — таких, как Герберт Уэллс. Мальчика, приходившего слушать речи в оранжерее Уильяма Морриса, Беатриса не вспомнила, но в декабре 1901-го, прочтя «Предвидения», назвала их «самой выдающейся книгой года» и немедленно возжелала привести новую добычу в салон. Сидней также написал Уэллсу восторженное письмо, представившись «другом Грэма Уоллеса и Бернарда Шоу, которых Вы знаете». Он, однако, нашел в «Предвидениях» недостатки, о которых также сообщил в письме: по его мнению, автор преувеличивал роль техников, механиков и инженеров и недооценивал возможности профессиональных администраторов. Уэллс на критику не обиделся и ответил учтивым письмом.

Даже если бы Уэббы не прочли «Предвидения», их знакомство с Уэллсом состоялось бы — уж очень солидное связующее звено обнаружилось меж ними. Одним из сандгейтских соседей Уэллса оказался секретарь Фабианского общества Эдвард Пиз, личность очень колоритная — трудно вообразить себе кого-то более «английского», более похожего на диккенсовских персонажей. До того, как стать одним из основателей Фабианского общества, Пиз служил биржевым брокером, интересовался спиритизмом и проводил ночи в «домах с привидениями», а потом получил наследство и полностью посвятил себя социализму. Охарактеризованный Уэллсом как «добропорядочнейший человек квакерской закалки», Пиз представлял собой один из тех «винтиков», на которых держатся все организации; без него — дотошного, корректного, пунктуального — Фабианское общество, возможно, распалось бы давным-давно. Пиз, также очень хваливший «Предвидения», стал говорить Уэллсу о необходимости как можно скорей познакомиться с Уэббами: «Они — пионеры Вашей Новой Республики».

В конце января 1902-го, после обмена письмами, Уэббы приехали в Сандгейт и пробыли там два дня, после чего Эйч Джи рассказал Пизу о своих впечатлениях: «Уэббы — чудесные люди, они заставили меня устыдиться моей лености и умственной разбросанности, и я ужасно робею перед миссис Уэбб». Беатриса, в свою очередь, сделала запись в дневнике: «Уэллс интересен, хотя в его личности есть что-то отталкивающее. <…> Он — прекрасный инструмент популяризации идей, и он дает столько же новых мыслей, сколько и получает. Есть что-то освежающее в беседе с человеком, который сам заставил себя отказаться от стольких возможностей, дабы посвятить свою жизнь служению новому миру». Разумеется, добрая Беатриса высказалась и о Кэтрин: «Его жена — милая маленькая особа с сильной волей, средним интеллектом, и в ее натуре есть что-то мелкое. В одежде и манерах она очень старается соответствовать тому обществу, в котором благодаря своим талантам может вращаться ее муж, но все это очень искусственно, от ее слащавой улыбки до показного интереса к общественным проблемам». Не зря Эйч Джи так испугался своей новой знакомой. Впоследствии он писал о Беатрисе: «Она обладает очаровательной и редкой способностью смело и обобщенно судить обо всем в самом воинственном тоне» и отмечал также, что она «смотрит на людей как на ходячие числа». Однако Беатриса смотрела на людей отнюдь не как на числа, а пристально лорнировала каждого и характеризовала его с пристрастностью, ядовитостью и мелочностью. Уэббы пригласили Уэллсов нанести ответный визит; совместные обеды и ужины стали регулярными. Но Кэтрин скоро перестала бывать у Уэббов, а Эйч Джи, чтобы не ездить постоянно туда-сюда и не утомляться (во всяком случае, так он объяснил жене), снял в Лондоне холостяцкую квартирку по адресу Клемент-Инн, 6. Теперь он сделался постоянным посетителем салона.

Многие из его новых знакомых были политиками на заре карьеры: Герберт Асквит, восходящая звезда либеральной партии (впоследствии премьер-министр); Эдвард Грей (впоследствии министр иностранных дел), профсоюзный лидер Джон Бернс, Уинстон Черчилль (со всеми Уэллс потом разругается). Прочтя «Предвидения», Черчилль отправил Уэллсу письмо, в котором сообщал: «Я читаю все, что Вы пишете», и добавил, что разделяет многие идеи, высказанные в книге: политическое объединение англоязычных государств, идеи евгеники и т. д. Историк Ричард Той написал работу, посвященную заимствованиям, которые Черчилль в своих выступлениях делал из текстов Уэллса: так, определение «надвигающаяся буря», которое Черчилль использовал в отношении фашистской Германии, было приведено в «Войне миров»; речь Черчилля в Глазго 9 октября 1906 года, сыгравшая большую роль в его политической карьере, повторяла тезисы книги Уэллса «Современная утопия». «Это как если бы Тони Блэр использовал цитаты из „Звездного пути“», — заметил Той и пояснил далее, что великие политики вдохновлялись идеями не только великих мыслителей, но и обыкновенных беллетристов, которых читали, «приходя домой после трудного дня в палате общин». Черчилль в 1931 году говорил, что знает работы Уэллса так хорошо, что мог бы выдержать по ним экзамен.

Другая категория людей, с которыми Уэббы свели нового друга, — влиятельные светские дамы. Первой стала леди Элшо, жена графа Уимисса и мать Синтии Асквит, известного детского писателя. Ее дом в Стенвее, Глостершир, был центром кружка, который назывался «Души» (Souls) и объединял людей «с артистическими наклонностями». Леди Элшо взяла на себя роль наставницы по отношению к новичку: учила его одеваться, советовала, какие приглашения принять, от каких отказаться и о чем беседовать с дамами. Эйч Джи был с нею всегда кроток как дитя и советам следовал. Леди Элшо ввела его в свой салон; там он познакомился с Артуром Бальфуром, звездой уже не восходящей, а сверкающей: Бальфур к тому времени неоднократно занимал министерские посты, а в 1902-м сменил лорда Солсбери на постах премьер-министра и лидера Консервативной партии.