Дым - Милана Грозовая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кев выключил ненавистную лампу, и тьма полностью окутала мужчину. В этом огромном доме остался только он и едва различимые в лунном свете очертания малознакомых предметов.
Зло цыкнул и вновь включил светильник. Направился к барной стойке, порылся по шкафам: пустые бутылки из-под вермута – ничего путного, там и тут осталось выпивки на пол стакана.
Направился на кухню, открыл нижний шкафчик и вытащил оттуда бутылку с красным вином.
Уставился на нее и с грохотом поставил на стол.
– Черт возьми, Джоан, да как все это понимать!
Он столько раз звонил, столько сообщений ей написал, но в ответ ни единого слова. Он все эти дни готов был на стену лезть, а Джоан словно испарилась. Как будто ее и не было никогда в его жизни.
Только вот вокруг до сих пор витал восхитительный сладкий запах земляники. Кевин ощущал его всюду, он уже пропитался им и не хотел его ни на что менять. Может поэтому он давно не курил? Может поэтому предпочитает не пить? Лишь бы всегда ощущать ее рядом.
Кевин вздохнул, скрепя зубами от собственной растерянности.
В его голове черти плясали под музыку науськивающей злости и неуверенности, но ощущение неправильности происходящего не покидало мужчину.
А разговора никак не получалось.
Однако вломиться в дом, полный охраны, это как войти без оружия в клетку к бешеным псам – идея не самая умная.
Кевин снова уставился на бутылку с красным вином.
– Ладно, – вздохнул он и убрал ее обратно в шкафчик. Вернулся к дивану и глянул на валяющуюся рядом комком рубашку. Аккуратно сложил ее и снова поглядел в окно. – Скоро рассвет.
– Эд, это плохая идея, – Элин, нервно теребя рукава своего красного свитера, ходила следом за беснующимся мужчиной.
– Ты слышала, что она сказала?! Слышала?! Никуда она не поедет! Чувства у нее! Она знать его не знает! Он дикарь! Этот Фойс ей не пара!
– Эд, послушай, – взмолилась Элин, но тот, поднял руку в знак протеста.
– Джоан уезжает в Лондон! И это не обсуждается! Побудет у сестры и все ее "чувство", – ненавистно выплюнул он это слово, – как ветром сдует. Вот увидишь!
– А может позволить ей решать самой? – неуверенно произнесла Элин, наконец, перестав ходить за мужчиной по пятам.
Эд замер и недоуменно уставился на нее:
– Что ты несешь? Она еще ребёнок! А он просто пользуется ее наивностью!
– Эд, Джоан давно не маленькая, а Кевин… Он не стал бы…
– Так ты его теперь защищаешь? – накинулся с претензиями на нее Эдвард, а Элин напугано и совершенно потеряно затрясла головой.
– Нет, милый, конечно нет.
– Тогда прекращай все это и иди поговори с ней. Меня она не слушает! И еще! – взялся он за дверную ручку. – Если впустишь его, можешь собирать свои вещи и проваливать, – Эд хлопнул дверью, а Элин вздрогнула. Что-то сломалось внутри нее.
Женщина осталась совсем одна в кабинете. Как растерянный напуганный ребёнок покрутила она головой и нерешительно направилась на первый этаж в спальню Джоан.
Остановилась напротив деревянной двери, ведущей в комнату девушки и замерла с поднятой рукой.
Сколько раз с самого ее детства она отчаянно пыталась постучать и поговорить. Сколько раз пыталась попросить прощения, но за эти шестнадцать лет у нее так и не получилось.
В армии она была совершенно бесстрашным солдатом, но как же труслива она оказалась в ипостаси женщины.
Каждый день Элин корила себя за принятые решения, за несказанные слова, но продолжала молчать и видеть свои кошмары.
Она пыталась забыть прошлое, пыталась уничтожить его следы, но шрам, как оказалось, нельзя свести из-за сложностей с сосудами. Словно сама жизнь наказала ее за слабость. И час за часом, год за годом, Элин видела в зеркале тот ужасный момент и слышала душераздирающий крик ребёнка, но уйти все равно не могла.
Она полюбила Эдварда сразу как увидела, однако не допускала мысли о связи с мужчиной, женатым на ее подруге. Хотя, о чем речь, он и не замечал ее, а Элин вздыхала о нем длинными бессонными ночами.
Но все изменилось, когда Марты не стало. Арлин искал утешения и нашел в женщине, любящей его до глубины души. И в этом стремлении излечиться от боли, они забыли… Они так бесчеловечно забыли о Джоан – ребенке, что остался без материнского тепла.
Все это было огромной ошибкой.
Элин постучала.
«Входите».
Она осторожно открыла дверь, и плечи ее горестно опустились. К ней обратился ледяной взгляд карих глаз. Снежная королева, не иначе. Горделивая и величавая, неприступная и пугающе холодная.
А чего она ожидала? Слез? Джоан редко плачет, так редко, что Элин часто забывала о ее горе.
– Что вам нужно? – спокойный тон обжег хуже огня. Как давно Джоан не была такой? Как давно не казалась мертвой? Со встречи с бесенком? Это ведь он помог ей снова ожить.
– Джоан, я пыталась отговорить твоего отца. Но ты же знаешь, как он упрям.
Девушка отошла от окна, сквозь которое смотрела во двор, сделала несколько шагов к Элин и совершенно спокойно взглянула на уродливый шрам, разделивший ее щеку на несколько частей.
Некоторое время в комнате царило гнетущее молчание, а затем Джоан произнесла:
– Вы предали меня. Предали тогда и предаете сейчас.
И словно убила.
Элин задрожала всем телом. До груди, наконец, добралась та самая пуля, что некогда лишь коснулась ее щеки – женщина окончательно разочаровалась в себе.
– Убирайтесь, Элин. Я больше не желаю вас знать.
Сержант в ужасе охнула и выбежала из комнаты. Не разбирая дороги, понеслась по коридорам особняка к маленькой комнатке, что долгие годы служила ей «домом» в этом огромном родовом гнезде семьи Арлин.
Элин закрыла за собой дверь и рухнула на колени. Сдерживая всхлипы изо всех сил, зарыдала и, схватив со старенького кресла подушку, уткнулась в нее лицом и заорала так, будто это смогло бы помочь ей избавиться от накатившей волной нестерпимой боли.
И тут ее телефон зазвонил.
Женщина уставилась на мобильник и утихла:
– Алло, – торопливо стирая слезы с щек, ответила она.
«Выходи давай, «Джульетта». Дело есть».
Замерла.
«Береги мою дочурку, Эл…Если впустишь его, можешь собирать вещи… Вы предали меня…»
Элин всхлипнула и трясущимся голосом ответила:
– Я сейчас приду.
Сержант поднялась, подошла к маленькому прямоугольному зеркалу на стене и глубоко вдохнула. Повернула лицо полубоком и тоскливо посмотрела на большой рубец:
– Наверное, это напоминание от тебя, Марта. Чтобы я не забыла зачем ты приняла меня в семью. Прости меня, подруга. Прости за слабость. Я все исправлю.
Элин твердым шагом направилась к входным дверям, на мгновение замерла в них, осмотрелась…
Повернула ручку и вышла за порог. Больше ее не впустят в этот дом.
Сержант прошла по каменной дороге и оказалась по другую сторону ворот от мужчины, что зло глядел на нее.
– Без костюма. Значит не по работе? – сама, не зная зачем, подметила Элин,
