Герои и подлецы Смутного времени - Вячеслав Манягин

Современный исследователь Смутного времени пишет: «Историки точно сговорились не замечать колебаний Василия Шуйского в выборе нового патриарха. Мало того, что новый царь был избран на престол «одной Москвой» 19 мая 1606 г., через два дня после клятвопреступного свержения Лжедмитрия I и массовых убийств. Шуйский нарушил новоустановленную традицию, по которой главную роль в царском избрании должен был играть патриарх. Игнатий был низложен, время шло, а патриарший престол оставался пустым – даже царское венчание Василия 1 июня совершал митрополит Новгородский Исидор! Такого не позволял себе даже Лжедмитрий, венчавшийся лишь после законного поставления патриарха» [122] . Но и молчание «точно сговорившихся» историков, и странности избрания на царство Василия Шуйского объясняются одним: договоренность о патриаршестве Филарета Романова была. И именно о ней умалчивали большинство историков. И даже не то что умалчивали, а по своему обыкновению – не акцентировали внимания, как и на прочих неприглядных страницах истории дома Романовых.

Считается, что одной из причин, по которой Шуйский нарушил договор с Романовыми о разделе власти и помешал Филарету превратиться из «названного» патриарха в избранного собором, был заговор, подготовленный противниками Шуйского и закончившийся неудачным мятежом: «В воскресенье, 25 мая, в Москве начался бунт. По официальной версии, царь шел к обедне и внезапно увидел большую толпу, идущую ко дворцу. Толпа была настроена агрессивно, слышались оскорбительные выкрики по адресу Шуйского. Как писал очевидец Жак Маржерет, если бы Шуйский продолжал идти к храму, то его ждала бы та же участь, что и Димитрия. Но царь Василий быстро ретировался во дворец» [123] .

Филарет рассчитывал, что он вернется из Углича в Москву патриархом, но вместо этого ему пришлось вернуться из Москвы в Ростов митрополитом.

Следующий звездный час главы рода Романовых наступил в октябре 1608 г., когда отряд тушинцев и переславцев атаковал Ростов. Правительственные войска и жители города упорно оборонялись, но, теснимые превосходящими силами противника, были вынуждены укрыться в соборной церкви, где они несколько часов отбивались от врага. К несчастью для обороняющихся, вместе с ними оказался митрополит Филарет, в расчеты которого вовсе не входило умирать под руинами храма. Он вышел к тушинцам с хлебом-солью, чтобы «добиться снисхождения», но нападающие, воспользовавшись этим, ворвались в храм и перебили всех, кто там оставался [124] .

Воеводу правительственного отряда, оборонявшего город, казнили. А ростовский митрополит, как утверждают романовские источники, был одет в рубище, брошен в простую крестьянскую телегу (чуть ли не привязан к какой-то непотребной девке) и так доставлен в Тушинский лагерь. Там, однако, Филарета приветливо встретили, и, как пишет И.О. Тюменцев в своей монографии о Смутном времени, «митрополит был обласкан самозванцем и вернул себе сан «нареченного» патриарха» [125] . Как говорит современник, за это Филарет одарил самозванца большим драгоценным камнем: «…митрополит вынул из своего жезла восточный яхонт ценою в полбочки золота, и подарил его Димитрию».

И если телега, рубище и прочие бедствия, постигшие митрополита на дороге от Ростова до Тушино мало доказуемы (некоторые договорились до того, что Филарет прошел этот путь пешком), то факт его служения тушинским патриархом не вызывает сомнений. Находясь в Тушино и исполняя обязанности патриарха, рассылая по стране свои грамоты, подписанные «Великий Господин, преосвященный Филарет, митрополит ростовский и ярославский, нареченный патриарх московский и всея Руси» Филарет пытался представить дело так, что совершает это только из страха перед самозванцем. Его не смущал пример жестоко замученного в Тушине тверского архиепископа Феоктиста, которого травили собаками, кололи пиками, а при попытке бегства из Тушина поймали и убили. Были и другие примеры мученичества и исповедничества русских иерархов. Коломенского епископа Иосифа литовцы захватили в 1608 году и привязывали к пушке, когда осаждали какой-либо город, чтобы устрашать других, но когда царские воеводы отбили его, он возвратился в свою епархию, где по-прежнему обличал тушинцев. Суздальский архиепископ Галактион был в 1608 году изгнан тушинцами из своего города и скончался в изгнании. Филарет Романов предпочел собакам, пикам, пушкам и изгнанию почетное звание «воровского патриарха».

К Филарету в Тушино стекаются его родственники Сицкие, Черкасские и муж его сестры Ирины Никитичны, Иван Годунов. Казимир Валишевский пишет об этом периоде деятельности главы рода Романовых: «Вслед за Филаретом, этой пародией на патриарха, вся церковь ринулась, очертя голову, в тину: священники, архимандриты и епископы оспаривали друг у друга милости Тушинского вора, перебивая друг у друга должности, почести и доходы ценою подкупа и клеветнических изветов. Вследствие этих публичных торгов епископы и священники сменялись чуть ли не каждый месяц. Во всем царила анархия: в политике, в обществе, в религии и в семейной жизни. Смута была в полном разгаре». Тушинская Боярская дума почти сплошь состояла из родственников Филарета, князей Д.Т. Трубецкого, Д.М. Черкасского, А.Ю. Сицкого, М.М. Бутурлина, Г.П. Шаховского и других.

«Возведение Филарета (Романова) в патриархи и дальнейшая служба его у шкловского царька – самая позорная страница в истории династии Романовых, – пишет Н. Коняев. – Скрыть этот факт невозможно, но в дворянской историографии делалось все, чтобы загипнотизировать читателя и представить посредством псевдонаучных пасов черное белым. Говорится, например, что грамоты, данные «нареченным» патриархом Филаретом, не могут быть доказательством, что Филарет действительно согласился взять на себя роль, назначенную царьком… Ссылаются на Авраамия Палицина, который говорил, что Филарет пребывал у самозванца под строгим присмотром… Говорят, что законный патриарх – святитель Гермоген не считал Филарета врагом, а называл жертвой, пленником «вора»… Эти доказательства варьируются у разных историков так же сходно, как и обстоятельства ростовского пленения Филарета, и точно так же разваливаются, едва только начнешь присматриваться к ним» [126] .

После того, как царик бежал из Тушино, русские и поляки, еще остававшиеся в лагере, собрались на совет совместно с присланными от польского короля Сигизмунда послами. От русских на совете присутствовали патриарх Филарет с духовенством, Заруцкий, Салтыков и касимовский хан Ураз-Махмет. Было решено принять сторону польского короля и послать ему грамоту: «Мы, Филарет патриарх Московский и всея Руси, и архиепископы, и епископы и весь освященный собор, слыша его королевского величества о святой нашей православной вере раденье [127] и о христианском освобождении подвиг, Бога молим и челом бьем. А мы, бояре, окольничие и т. д., его королевской милости челом бьем и на преславном Московском государстве его королевское величество и его потомство милостивыми господарями видеть хотим».

Такие грамоты писал Филарет Романов польскому королю в 1610 г.

В начале марта 1610 г. тушинцы окончательно покинули свой лагерь. Уходивший последним гетман Рожинский велел поджечь Тушино и отбиваясь от наседающих москвичей, увел свой отряд под Смоленск. В обозе Рожинского ехал и тушинский патриарх. В мае того же года отряд Рожинского был разбит наголову московскими войсками под Иосифо-Волоколамским монастырем. Тут-то и был «освобожден» из польского «плена» Филарет. Превратившись в мгновение ока снова в ростовского митрополита, он в июне вернулся в Москву.

Никаких свидетельств, что Филарет снял с себя патриарший сан, нет. Сведений о церковном покаянии, принесенном Филаретом за тушинское «воровство», тоже нет.

Царь Василий не осмелился судить тушинского патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в столице. Патриарх Гермоген объявил Филарета «пленником и жертвой» самозванца и признал его право на прежний сан митрополита Ростовского.

Как пишет Р.Г. Скрынников, «возвращение Филарета в столицу положило начало возрождению былого влияния романовского круга. При поддержке бояр – братьев и племянников – Филарет вскоре стал, по словам очевидца, самой большой властью под патриархом. В его лице Шуйские приобрели опасного врага» [128] .

Именно Филарет сыграл решающую роль в свержении царя Василия, нейтрализовав усилия патриарха Гермогена, безуспешно пытавшегося остановить заговорщиков.

После свержения Василия IV среди бояр-победителей возникли разногласия по поводу кандидатуры нового царя. Захар Ляпунов и группа дворян стали требовать «князя Василия Васильевича Голицына на государстве поставить». Романовы предложили возвести на престол четырнадцатилетнего Михаила Федоровича, сына Филарета. Однако большинство бояр не устраивал ни тот, ни другой и тогда они решили создать своего рода временное правительство – Семибоярщину.