Не служил бы я на флоте… II (сборник) - Владимир Бойко

К десяти часам вечера тираж был напечатан и отправлен на почту. А наутро весь район хохотал. На первой полосе, под рубрикой «Навстречу съезду» красовалась фотография героя очерка – руки на баранке, напряженное выражение лица (не каждый день приходится фотографироваться для газеты). И очень к этому лицу подходил заголовок, набранный крупным шрифтом: «СТО ТЫСЯЧ КИЛОМЕТРОВ НЕ ПЕРДЕЛ».

Корректора уволили, редактору и ответственному секретарю влепили строгача. Всем причастным тоже досталось по делам их. А Сидоров переехал в другой район…

Вышел в море – вижу буй…

Немного информации для, тех, кто не знает, что такое аварийный радио – буй на корабле. Это такая штуковина размером с два футбольных мяча поставленных друг на друга, висящая на переборке на крыле мостика и предназначена для того, чтобы во время кораблекрушения, попав в воду и перевернувшись антенной вверх, начать пускать в эфир крики «SOS» и координаты крушения.

Пропал в Черном море грузинский сухогруз, тихо пропал. На связь не вышел и девять человек экипажа пропали вместе с ним. Удивляло, что никаких криков о помощи не поступало. Поиски продолжались неделю, причем за неделю нашли пару пустых спасательных плотов. Прошла команда о прекращение поисков, поскольку всем стало ясно, что экипаж ушел кормить рыб вместе с судном.

Как вдруг… Как вдруг заработал аварийный радио – буй. Высланный вертолет по пеленгу сразу нашел спас – шлюпку и всех девятерых членов экипажа во главе с капитаном. Слава богу, живых.

Так вот, этот капитан НЕДЕЛЮ сидел с буем в руках, ожидая помощи и не давая его никому трогать, а через неделю с криком, что им подсунули сломанный буй, выбросил его за борт. Где тот перевернулся в рабочее положение и подал сигнал «SOS». Дали ли звездюлей капитану – об этом история умалчивает…

Хобби

Миша ушёл на пенсию с должности командира БЧ-5 дизельной подводной лодки. Сбылась мечта. То, к чему долго шёл, стало явью. Кошмарной. Ибо долгожданной пенсии хватало только на пиво по выходным. Содержать жену и дочь (женильного возраста) в Санкт-Петербурге на эту пенсию просто невозможно.

Такова, увы, цена…надцати лет на Севере. После долгих и упорных поисков работы (туда, куда хотел, не брали, куда звали – сам не хотел идти) Миша нашёл то, что его устраивало. Окончив курсы водителей по категории Д, устроился работать в автобусный парк. И не простой, а обслуживающий туристов. Серьёзных, иностранных туристов и большие поездки Мише не доверяли, но и мотания на трансферах (гостиница – порт – аэропорт) хватало, чтоб удовлетворить требования жены и дочки.

Кого только Миша не возил: и наших и не наших (из тех, что победнее). И потому китайцы числом 40 человек не вызвали у Миши никаких эмоций. Погрузил у общаги, переделанной в гостиницу, и повёз. В маршрутном листе стоял не вокзал как обычно, а маленькая такая улочка, в широких кругах туристов не известная. Располагается на той улочке скромная проходная на судостроительный завод. У проходной и выгрузил Миша китайцев. Миша эту проходную знал как родную – сам не раз через нее ходил – на строящуюся подводную лодку. И потому вечером, забирая китайцев у проходной, Миша, будто невзначай, спросил у старшего китайской группы: «Чего, ребята, лодку принимаете?». От этого вопроса глаза китайца распахнулись на европейскую ширину. Быстро справившись с оторопью, китаец что-то понёс в ответ про рыболовный траулер, про какое – то сотрудничество. «Ладно трендеть, – осадил китайца Миша – я сам…надцать лет на лодке механиком прослужил и через эту проходную тоже не раз хаживал. Попасть с нее только в достроечный можно, а там сейчас только лодка стоит, мне корешки из приемки сказали. Да и на твоих ребятишек посмотреть – какие к монаху под рубаху рыбаки, выправка не та. И запах лодочный от вас – ну ни с чем не спутаешь…». Миша всё верно подметил. Выпуклый военно – морской глаз примечает и замечает всё.

Выправка у китайцев действительно не гражданская, молодые, рубашки на них разные, а брюки в один тон и цвет. И старшего своего (вылитый дядька Черномор, только китайского разлива) слушают как-то по-особенному внимательно. А запах дизелюхи, действительно, ни каким шанелем не перебить. По всем статьям – свои братья, подводники. Только китайские. Черномор для виду ещё поупирался, но профессиональный интерес взял своё: «А на какоя лодка Ви служили?». «641-Б и 877 проекты», – ответствовал Миша.

Всю дорогу до общаги Миша и китаец говорили только про лодки. Про дизеля, батареи и трюмные магистрали. Китаец тоже механиком оказался. В общем, нашли друг друга. На прощание китаец вежливо поинтересовался у Миши с чего это вдруг заслуженный подводник, пенсионер, автобусы водит? «Хобби – не моргнув, солгал Миша». «Хобби» – из вежливости согласился китаец. На следующее утро Миша был слегка ошарашен тем, что на столе у диспетчера лежала заявка на его автобус ни много ни мало, а от имени военно-морского атташе КНР. Атташе просил руководство парка закрепить Мишу с автобусом за группой китайских товарищей на месяц (включая и выходные). Сие сулило Мише более чем существенное увеличение зарплаты. Не дурак китаец оказался. Прекрасно понял, с чего у подводника на пенсии такое хобби. Постарался, как смог. Миша, естественно, тоже. Вместе с женой разработал программу и в первую же субботу повез китайцев в Петродворец. Довольные китайцы бродили по аллеям парка под бдительны оком Черномора. А Миша вместо экскурсовода вываливал на китайцев всё, что раскопал про парк, фонтаны и дворцы. Пришла пора ехать. Погрузились в автобус. Стал Миша выруливать со стоянки – и стоп. Остановился. Какой-то придурок умудрился оставить новенький «Опель» аккурат на выезде со стоянки. «Морда» автобуса пролезает, а зад – вынос 1,5 метра – фиг. Точно в «Опель» приходится.

Пригорюнился Миша. Погудел, может хозяин «Опеля» объявится? Да где там. А сзади Мишу другие автобусы подпирают. Гудят, водители матерятся. А что сделать? Пока хозяин машину не уберёт – не сдвинешься. Китайский Черномор, поглядев на эту кутерьму с буддистским спокойствием минуты две, встал со своего места и подошел к Мише. «Мися, ми посему не ехать?». «Видишь, хрен этот моржовый выехать не дает…». «А без хрень марзовий ми ехать?». – «Ессно!». Китаец повернулся к своим орлам, что-то гаркнул по – китайски – и все сорок, разом соскочив с мест, вышли из автобуса, обступили «Опель», ухватили каждый за что смог, подняли и, быстро перебирая ногами, потащили завывавшую сигнализацией машину на обочину. И поставили её дверцей водителя у канавки, мордой к одному дереву. Багажником к другому.

В автобус китайцы садились под дружные аплодисменты, переходящие в овацию. Миша ещё месяц возил китайцев. А спустя полгода после их отъезда диспетчеру пришла очередная бумага от китайского военно-морского атташе. Китаец просил парк предоставить автобус на месяц для перевозки китайских товарищей. Но с условием. Водителем назначить Мишу.

Аэропорт

На обочине рулевой дорожки аэродромный работник обычной косой – литовкой обкашивает траву около сигнальных фонарей. Накрапывает нудный мелкий дождик, и мужик накинул плащ – палатку. Косит. В этот момент Як-42 выруливает на взлёт по этой самой дорожке. Дядька отходит метров на 1520 и стоит, ждёт. Капюшон на голове, в руке коса. Борт катит мимо, аэродромщик приветливо машет самолёту, желая ему счастливого полёта.

Пилот по рации: «Диспетчер, скажи своему косарю: пусть хоть косу положит, пока у нас пассажиры через аварийные люки не повыпрыгивали!».

Опоздавшие

Видели когда-нибудь бегущую в ужасе толпу людей, поминутно оглядывающихся через плечо, а сзади быстрым шагом вышагивающего мужика с сосредоточенным выражением на лице и с большущим топором на плече? И я не видел, но рассказывали.

А начиналось все прозаично – в далеком леспромхозе, где из развлечений только закрытый клуб, мужики тяготели к горячительному напитку. А после употребления этого самого напитка, как правило, тянет на «подвиги». Помните как у Семена Альтова – после очередной порции начинаешь понимать, что вокруг одни скоты? Михаил любил выпить. Был у него такой период в жизни. Каждая такая попойка обязательно заканчивалась мордобоем. Иногда бил он, иногда били его, а иногда успевала приехать бригада милиции из района и тогда уже она била всех, кто не успевал спрятаться. Жизнь бурлила в далеком леспромхозе. У местных даже выработался условный рефлекс – если встретил Михаила, то обязательно быть драке.

В то утро Михаил проспал, дали знать вчерашние «раны». Поэтому схватившись с койки, он быстро оделся, схватил рабочий инструмент (топор) и побежал на работу (плотником работал). И надо же было, такому случится, что невдалеке от его дома стояла компания мужиков, от которых накануне Михаил и получил те самые «раны». Увидев выбегающего Михаила с топором в руках, они справедливо решили, что он хочет продолжить вчерашний прерванный табуреткой разговор с более выгодных для себя позиций. Не имея под рукой альтернативного оружия, компания принимает решение ретироваться от греха подальше. Уже через пару минут по улице бежал Михаил с топором, а чуть впереди кучка людей, количество которых постоянно увеличивалось за счет примыкающих прохожих, которые, увидав Мишу, резко меняли направление своего движения на совершенно противоположное.