Семья - Лесли Уоллер

Он остановился и повернулся лицом к присутствующим. Палмер видел, что даже его помощники были в растерянности. Чудесно!

— Судя по всему, вы заботились только об увеличении объема работы. Вы заключали любые сделки, выдавали займы под ломбардные кредиты, которые даже при большом желании нельзя было делать. И, наверное, в большинстве случаев были еще более серьезные нарушения. Существует название такого пути деятельности. Это называется бегом к банкротству. Черт меня подери, я уверен, что вы шли именно этим путем!

Лэсситер несколько секунд бесшумно открывал и закрывал рот.

— Палмер, вы же не…

— Самая большая вина лежит на вас, Фэлс, — продолжал Палмер. — Впрочем, очень легко списать все на вашего нового вице-президента. С его приходом началась полная неразбериха. Его вина, что портфель заказов полон всякой дряни. Но Бена нельзя винить за то, что он должен был бы делать — привлекать новый бизнес. Вы все — старше его, и именно вы виноваты в том, что должным образом не оценивали его новые предложения. Не браковали невыгодные предложения, не научили его не терять зря время и не рассматривать неперспективные предложения. А вы все принимали с готовностью. И теперь банк на грани банкротства. Вот и все.

Бен Фискетти и Фенджер обменялись взглядами, Палмер пытался расшифровать значение взгляда, но смог прочесть только одно: ну вот, начинается. Весьма осторожный обмен взглядами. Но Палмер понял, чей же был этот мальчик Фискетти — ни Фэлса и ни Чарли. Ральф Фенджер был покровителем Бена Фискетти.

— Ну что ж, — Палмер широко распахнул дверь. — Мне кажется, что я испортил весь ланч. Может, дома нам стоит еще раз обо всем подумать. О том, что можно сделать с вашим портфелем предложений. Сегодня, учитывая состояние дел, я не могу представить вопрос о слиянии правления директоров. Наши акционеры повесят меня на ближайшем же фонарном столбе. Но шанс у вас еще есть. Я бы предложил начать с того, чтобы удержать недвижимость, на которую наложены санкции. Я бы не стал расставаться с ней по сниженным ценам. Вас в таком случае ждут одни убытки. Вы согласны со мной, Фэлс?

— Я? Конечно! — Лэсситер поднялся со стула. Он бесцельно обвел глазами комнату, как будто не мог сконцентрироваться на чем-то. Его голова-череп дважды нырнула вниз в знак согласия. Потом он вышел из комнаты, даже не попрощавшись. Остальные последовали за ним, бормоча слова прощания.

Палмер закрыл за ними дверь и пошел к большому ящику из кедра, где лежали сигары. Он достал тонкую сигару, из тех, что банк покупал в ресторане «21», зажег ее и послал к потолку клуб белого дыма.

— Это был не покер, — сказал он, — это была мясорубка.

— Точно, они ушли, харкая кровью, — согласился Донни.

— Я даже не подозревал, что они в таком ужасном состоянии, — размышлял вслух Палмер.

— Но я же вам говорил, — напомнил ему Элстон.

— Да, конечно, у всех нас были подозрения. Но они так слабо защищались сегодня, что подтвердилось худшее. Теперь мы уже не подозреваем, мы знаем точно.

Палмер посмотрел на тонкую, как карандаш, сигару и стряхнул пепел.

— И от этой операции с «Даунтаун: ипотека и облигации», — заметил Донни, — идет жуткий запашок.

— В чем там дело?

Донни посмотрел на него взглядом, в котором ясно читалось: «Как, вы ничего не знаете?»

— Здесь совсем грязная игра, сэр. Вы же из Чикаго, я думал, что вы все знаете об этом.

Брови у Палмера полезли вверх.

— Грязная? Как это?

Донни начал жестикулировать.

— Понимаете. Никто ничего не может точно сказать. Важно, кто владеет этим заведением. Вы когда-нибудь слышали о джентльмене по имени Винни Биг?

— Государство никогда не разрешило бы подобному человеку владеть банком.

— Он нигде и не фигурирует как владелец. Кроме того, «Даунтаун» не является банком. Это просто, ну, понимаете, финансовое учреждение. Что-то вроде того.

Палмер ухмыльнулся.

— Что такое, ну понимаете, финансовое учреждение?

— Ну, я хочу сказать…

Донни сделал неопределенный жест рукой.

— Что вы имеете в виду — коммерческий банк, Сбербанк, ассоциацию накоплений и ссуд, кредитный союз, что?!

— Он хочет сказать, — заметил Элстон, стараясь не злорадствовать по поводу Донни, — что «Даунтаун» понемногу занимается всем этим. Они делают займы физическим лицам. Займы на автомобили. Они финансируют многих производителей одежды. Финансируют дебиторов. Занимаются облигациями и закладами недвижимости. Я хочу сказать, что вы можете заниматься всем этим и не будучи банком.

— Конечно, — согласился Палмер. — Этим могут заниматься частные лица или же компания. Но у них должно быть то же, чем обладает банк.

— Чем? — спросил Донни.

— Поступлением наличности.

Палмер посмотрел на их лица. Но до него дошло на десять секунд раньше, чем до этих молодых людей, что если в деле замешан Винни Биг, «Даунтауну» нечего беспокоиться по поводу наличности.

Глава тридцатая

На первый взгляд в лавке никого не было. На окошке стояла картонка с надписью «Операция Спасение». Лавочка находилась посредине квартала на Медисон-авеню, к северу от Сто шестнадцатой улицы, ничейной территории Гарлема, где пуэрториканцы уступают место неграм, а их ветхие домишки становятся трущобами.

Эдис Палмер вышла из второй машины в этой процессии. Перед первой машиной ехал полицейский на мотоцикле и без сирены. Там сидели жена мэра, жена сенатора, известная контральто-негритянка, два фоторепортера и измученный водитель.

Во второй машине кроме Эдис находились белая жена известного негра, работавшего на эстраде, женщина-поэтесса из стран Карибского бассейна и жена председателя правления крупной страховой компании.

Женщин выбрали советники жены мэра. Эдис видела, что они старались в одинаковой степени представить все цвета кожи и различные конфессии. Было одинаковое количество негров и пуэрториканцев. На Эдис и жене председателя правления страховой компании заканчивался список белых англосаксонских протестантов. Потом должна была прибыть еще и делегация из католиков и евреев. Через некоторое время, когда она рассказывала все Вудсу, он объяснил ей, что такое «национальные пропорции» — определенное соотношение евреев, ирландцев, итальянцев, негров, пуэрториканцев к американцам и англосаксам.

— Все мы варимся в этом котле, — сказал ей Вудс. — Здесь и члены совета, и мэр, и губернатор, и сенатор. Существует также соотношение бизнеса к шоу-бизнесу, определенное отношение дирижеров симфонических оркестров к производителям одежды, композиторов-песенников к адвокатам корпораций. Какого черта, Эдис, ты еще не выдвинула свою кандидатуру на один из подобных постов?

Эдис не знала, куда они поедут сегодня. Она получила приглашение лично от жены мэра. Уже две недели назад. Одно из многих приглашений, которые получает жена президента ЮБТК каждый день. Но это приглашение было таким неопределенным, что просто заинтриговало ее.

Эдис наблюдала, как леди из страховой компании приводит себя в порядок, глядясь в маленькое зеркальце. Фотографы доставали свои камеры, треноги и вспышки. Они начали высматривать местных детишек для своих снимков. Эдис взглянула на себя в зеркало в машине. Она заметила, что ей нужно подкрасить губы. В остальном все было в порядке. Она еще раз обратила внимание на то, как они схожи с Вудсом. Оба высокие, худые и светлые. Эдис подумала, что после более двадцати лет совместной жизни люди начинают походить друг на друга хотя бы потому, что они вместе стареют.

Ужасное слово. Ни один из них по-настоящему еще не проявлял признаки старости и разрушения, не так ли? Они не набирали вес и старались, по мере возможности, тренировать свое тело, хотя жизнь становилась год от года более спокойной. Они одевались достаточно модно, но в соответствии со своим возрастом и положением в обществе. Просто в последние годы им приходилось не раз слышать об их подросших детях, так похожих на своих родителей. Если даже не брать в голову, все равно ясно, что родители тоже похожи друг на друга.

Эдис посмотрела на трех полицейских. Они начали сгонять темнокожих ребятишек к магазинчику, где их уже ждали фотографы, нацелившие объективы.

Эдис подумала, что ее, наверное, выбрали не из-за положения Палмера и престижа ЮБТК, а потому, что она была представителем определенного физического типа людей, вымиравшего в больших городах. Ее тип уже стал не моден в бизнесе моды. Кинозвезды и поп-исполнители ее типа тоже устарели. Хорошо, что худая и высокая. Блондинка с голубыми глазами — тоже неплохо. Но ко всему этому у нее еще был узкий маленький нос, высокие скулы, открытый высокий лоб и веснушки, и плюс к этому слегка выступающие вперед зубы — все это делало ее тип абсолютно экзотическим в настоящей ситуации. Эдис казалось, что ее пригласили в качестве живого примера других меньшинств.