Идеальные незнакомцы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Мое сердце безумно колотится в груди. — Причина в том, что я покидаю страну в конце лета.

— Нет, это не так, — приходит жесткий и быстрый ответ, — Настоящая причина в том, что ты боишься.

— Ты удобно забываешь свое загадочное заявление о том, что мне не будет хорошо, если я буду принадлежать тебе. И твое внезапное, необъяснимое исчезновение во время ужина, и то, как ты сказал, что ты сломан. И не забывай о твоей ненормальной одержимости смертью. Неужели все это должно заставить меня чувствовать себя в безопасности, когда я открываюсь?

— Я никогда не говорил, что одержим смертью, — говорит он, стиснув зубы.

Мой ответ ледяной. — Скажи правду, Джеймс.

— То, что в моей последней коллекции есть портреты скорбящих людей, не значит...

— Что ты увидел, когда впервые встретил меня в кафе?

Его дыхание неровное, ноздри раздуваются, он молча смотрит на меня.

— Я точно знаю, что ты увидел, — тихо говорю я, глядя ему в глаза. — И это были не только бабочки и радуга.

— Я видел красивую женщину, с которой хотел бы познакомиться поближе.

— Чушь собачья. Ты видел женщину, которая гуляла на собственном кладбище. Так же, я подозреваю, ты ходишь по своему.

Выражение его лица невозможно описать. Это отчасти гнев, отчасти разочарование и отчасти ужасное удивление.

Потому что я сделала это. Я забила этот чертов гвоздь прямо в голову.

Так же быстро, как он скатился на меня, он скатился с меня. Уставившись в пол, он садится на край матраса и проводит рукой по волосам. Смущенная, я сажусь, подтягиваю колени к груди и натягиваю простыни на грудь, наблюдая за ним.

Через некоторое время он спрашивает: — Хочешь, чтобы я ушел?

— Я хочу, чтобы ты был честен со мной.

Его тон ровный. — На самом деле ты не хочешь.

Тепло пробегает по моей шее. Я на мгновение замолкаю, чтобы взять свой гнев под контроль, а затем говорю: — Это было снисходительно и не оценено.

Он поворачивает голову и смотрит на меня через плечо. Его глаза такие же плоские, как и голос. — Ты когда-нибудь видела фильм Матрица?

— Какое, черт возьми, это имеет отношение к нашему разговору?

— Просто отвечай на вопрос.

Тепло в моей шее распространяется до ушей, где застывает, пульсируя. — Ладно. Да, я видела его. И что?

— Когда Морфей подходит к Нео и предлагает ему две таблетки — красную, которая откроет правду о том, что мир, который он знает, является иллюзией, или синюю, которая позволит ему остаться в блаженном неведении и вернуться к своей старой жизни, — какую таблетку выбрала бы ты, зная, что будет после?

Я смотрю на татуировку на его плече, на странную латинскую фразу и ряды тонких черных линий, и меня пронизывает холодный ветер. Во рту пересыхает.

Джеймс говорит с жесткой окончательностью: — Ты выберешь синюю таблетку.

— Это какая-то аллегория на то, что ты — красная таблетка?

— Нет. Это должно показать, насколько ты готова иметь дело с реальностью. Потому что правда в том, что иногда незнание является гораздо более мудрым выбором. Мудрее и безопаснее для всех заинтересованных сторон.

Он встает и начинает одеваться.

Полная амбивалентности и острого, неназванного страха, я смотрю, как он натягивает трусы и брюки, носки и рубашку. Он быстро застегивает ремень, обувает черные мокасины и поднимает смятый пиджак с того места, где он бросил его на пол.

Затем он стоит и смотрит на меня в постели, его глаза потемнели.

— Те правила, которые ты установила для нас, были разумными. Никаких вопросов, никаких условий... так действительно лучше. Лучше для тебя, в основном, но также и для меня, потому что если бы у меня не было этих рамок, в которых я мог бы действовать, я бы уже решил, что собираюсь дать тебе красную таблетку, несмотря на последствия.

Он разворачивается и идет через комнату. В дверях он останавливается и оглядывается на меня.

— Если ты хочешь увидеть меня снова, Оливия, ты знаешь, как меня найти. А если нет, я пойму. Если я не получу от тебя известия в течение двух дней, я буду считать это ответом.

Он развернулся и вышел.

***

— О чем, черт возьми, этот человек говорил?!

— Я не знаю, Келли, но это меня чертовски напугало.

Я отступаю в другую сторону перед большим столом в библиотеке Эстель, сжимая в руке трубку телефона смертельной хваткой. Мой мобильный все еще лежит на полу на кухне, поэтому мне пришлось воспользоваться стационарным телефоном.

Хотя в Нью-Йорке уже почти полночь, я была настолько смущена тем, что случилось с Джеймсом, что не могла дождаться, чтобы позвонить Келли, пока там не наступило утро.

— Так что ты собираешься делать, детка?

Я тяжело выдохнула. — Как ты думаешь, Майк мог бы заняться им? Просто чтобы узнать, имею ли я дело с психопатом или нет?

В ее голосе слышится пожатие плечами. — Не понимаю, почему бы и нет. Я спрошу его прямо сейчас. — Она закрывает телефон рукой. Я слышу приглушенные крики, короткая тишина, потом снова приглушенные крики. Потом она возвращается на линию. — Он позаботится об этом. Просто напиши мне имя твоего жеребца и любую другую информацию, которой ты располагаешь.

— О, черт.

— Что?

— Я не знаю его фамилии.

Келли фырчит. — Шлёндра.

— Я могу спросить у менеджера дома.

— Он живет в том же доме?

— Да.

— Тогда почему бы тебе просто не вломиться к нему и не осмотреть все вокруг?

Я прекращаю ходить. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Она говорит серьезно: — Обязательно загляни в его аптечку. В аптечке хранятся сочные секреты каждого, и тебе не нужен пароль, чтобы войти туда, как в компьютер.

— Так вот как ты узнала, что я принимаю антидепрессанты.

— О, дорогая, это не было государственной тайной. Ты перешла от хождения как зомби к хождению как... ну, как медикаментозный зомби.

Приятно знать, что я была такой прозрачной. — Возвращаясь к Джеймсу. У Майка не будет неприятностей из-за того, что он изучает его, да? Потому что, если это связано с каким-либо риском, я не хочу, чтобы он это делал.

— Не волнуйся об этом. У Майка есть разрешение. Просто дай мне имя твоего мальчика-игрушки, и к концу дня у тебя будет полная информация.

Длинная зевота пересекает линию, заставляя меня чувствовать себя виноватой. — Я позволю тебе вернуться в постель, Кэлл. Прости, что побеспокоила тебя так поздно.

— Не стоит. Это просто золото. Не могу дождаться, чтобы увидеть, что Майк накопает на твоего жеребца. — Ее голос становится светлее. — Как думаешь, он в программе защиты свидетелей?

Великие умы думают одинаково. — Сомнительно. Если бы ты была в программе защиты свидетелей, ты бы устраивала художественные выставки по всему Парижу?

— Хм. Хорошее замечание. Но, честно говоря, даже если бы это было так, захотела бы ты отказаться от этого прекрасного двенадцатидюймового члена?

Я говорю серьезно: — Я сожалею, что рассказала тебе об этом.

— Ха! Как бы не так! Ты нарисовала такую яркую картину его причиндалов, что я вижу эту проклятую штуку так, будто она запечатлелась в моем мозгу! — Она протрезвела. — Но мы должны поговорить о результатах.

— Почему это звучит зловеще?

— Ну, например, что, если окажется, что он член мафии?

— Что ты имеешь в виду под что, если? Я бегу очень далеко - вот что если

В ее голосе звучит сомнение. — Правда? Ты сбежишь от человека, который бросается на тебя, даже не поздоровавшись, только потому, что он связан с мафией?

— Только потому? С кем я сейчас разговариваю? Что ты сделала с моей лучшей подругой?

— Значит, мафия — это категорическое нет.

— Конечно, нет! Келли! — Я несколько раз стучу трубкой по столешнице. — Я тебя плохо слышу!

Ее тон небрежный. — Я имею в виду, что никто не идеален. И большой член многое компенсирует.

Я скорчила гримасу на телефон. — Сколько вина ты выпила за ужином?

Она игнорирует меня. — А если он шпион?