Бесогон. Россия между прошлым и будущим - Никита Михалков

«В чём должна остановиться оппозиция, а, Толя? В чём должны остановиться либералы? В протесте? Они должны проявить смирение во Христе (в которого ты не веришь)? Что конкретно должны они сделать? Что они не так делают?

Они должны отказаться от права на митинги, чтобы их не убивали?

Они должны отказаться от права на выборы, чтобы их не сажали?

Они должны согласиться с воровством, в котором погрязла власть, чтобы их не били полицейскими дубинками?

Они должны поддержать войну с братской Украиной, чтобы власть позволила им жить?

Ты свой выбор сделал. Ты уже почти год не общался с Борей…

Ты давно уже закрыл свой рот и занимаешься своим так называемым “делом”:”осваиваешь бюджетные бабки”.

Ну и “осваивай” дальше! Кто тебе мешает?

Оппозиция никого не убивала и не призывала убивать. Либералы никого в тюрьмы не сажали и не призывали сажать…

И Боря никогда нам не простит, если мы сейчас остановимся».

Слава Рабинович, российский финансист:

«Российское общество должно встать на дыбы, прямо сегодня, завтра с утра, в воскресенье, всё время, пока не прекратится это надругательство над нашей страной, над нами, над всеми нашими свободами, которые мы завоевали, разрушив СССР – эту вонючую «империю зла», которую Путин хочет возродить в своей самой чудовищной реинкарнации в XXI веке».

Каково?

Ведь Чубайс-то вполне человеческие вещи говорил, не противоречащие, кажется, либеральному курсу. Действительно, почему просто – не остановиться и не подумать, господа?! И посмотреть: как всё переливается из одного в другое – желание свободы через кровь, «общество должно встать на дыбы»… Слава Рабинович, Вы хотите, чтобы Россия встала на дыбы? А где окажетесь Вы, когда так произойдёт? Зачем Вы к этому призываете? Или Вы уже – не здесь? Или Вам уже не страшно?..

Современный русский либерализм ироничен, словоохотлив, независим, полон собственного достоинства и нескрываемого презрения ко всем остальным, к большинству, к массе. Ко всем – кто не вписывается в рамки общепринятого либерального сектантства.

Весьма показательно в этом смысле изречение Виктора Шендеровича:

«Нас очень и очень много, нормальных людей, способных на сочувствие, понимающих цену человеческому достоинству, посильно преодолевающих тоску и страх…

Наша проблема в том, что нелюдей мы тоже числим людьми – и оцениваем их в человеческой номинации. Оттого и расстраиваемся, сопоставляя числительные, оттого и заходимся в бессильном гневе, не понимая, как такое возможно: лгать в глаза, изрыгать пошлости, убивать, устраивать обезьяньи пляски вокруг убитого…

Мы – ошибочно – полагаем, что относимся с ними к одному биологическому виду (нашему), в котором такое действительно невозможно, и – вопим от возмущения.

Мы по инерции числим их оппонентами, а они – окружающая среда».

Окружающая среда…

Это сказано о 80 % людей, живущих в нашей стране. О нас с вами сказано. Мы – окружающая среда. Окружающая среда – для этой либеральной элиты.

Но меня интересует и другое. А что является движущей силой в данном случае? Я не говорю про людей, которые приходят на Болотную площадь. Обиженных, порою оскорблённых людей, которые отчаялись найти правду и которые действительно хотят улучшить жизнь в стране. Иногда бывает, что людям просто нужно выйти на улицу или на ту же Болотную, чтобы их услышали, наконец. В России много проблем, и глупо закрывать на них глаза.

Но я сейчас – о другом и о других. О тех, чьи высказывания мы с вами разбирали. Что ими движет? Чем они вдохновляются?

Мне кажется, что на этот вопрос замечательно в своё время ответил Иван Ильин:

«Их движет не тревога за Россию, а беспокойство за себя. Сидит он, сидит в эмиграции; время идёт; “лучшие годы” его уходят, и досадно, и обидно! И начинает у него голодать и пухнуть честолюбие. И вот, как выразился один остроумный наблюдатель, человека начинает: “дучит” (от слова “дуче”, что по-итальянски значит “вождь”). Его “дучит” и “вздучивает”».

Очень точно сказано.

Честолюбие и фигурирование – вот доминанты поведения современных российских либералов. Все они с наслаждением позируют перед камерами, кичатся своей смелостью, возможностью призвать с трибуны миллионы к борьбе с путинским режимом, к гражданскому неповиновению; стремятся к тому, чтобы «всё и вся» поднять на дыбы.

Нам всем пора остановиться!

Остановиться – не значит замереть и ждать, что придёт кто-то и поможет. Остановиться – значит задуматься о том, что ты, со всеми своими либеральными и нелиберальными амбициями, являешься частью огромной страны и великого народа. И не нужно этот народ опускать до глубокого дна, от которого он может оттолкнуться, подняться – и не оставить вокруг себя ничего живого.

Однако о России ли они при этом думают? Нет, страна их не интересует. Их волнует совсем иное.

Журналист и режиссёр Юрий Гусаков пишет:

«Страну населяет звероподобный сброд, которому просто нельзя давать возможность свободно выбирать. Этот сброд должен мычать в стойле, а не ломиться грязными копытами в мой уютный кондиционированный офис. Для этого и придуманы “Наши”, “Молодогвардейцы” и прочий быдлоюгенд. Разве не понятно, что при свободных выборах и равном доступе к СМИ победят как минимум ДПНИ и прочие коричневые? Валить из страны надо не сейчас, когда “Наши” и прочие… строем ходят. Валить отсюда надо именно когда… звероподобной массе, когда этим животным позволят избрать себе достойную их власть. Вот тогда я первый в американское посольство ломанусь. А сейчас всё прекрасно – бабки зарабатывать можно, в ЖЖ лаять на Кремль можно, летать куда угодно можно. И не надо ребёнку еврейскую фамилию на русскую менять, чтоб он в МГУ поступил. Сейчас полная свобода».

Либерализм? «Либерти»? Свобода? Да – вот она, свобода. Чего ещё желать-то? Чего надо?! Юрий Гусаков точно сформулировал – какая ещё свобода-то нужна? Всё можно, всё дозволено. Бабло рубить можно. «Валить» пока рано. Значит, им не свобода нужна. А – власть! И мы опять приходим к тому же выводу: соединение нетерпимости, зависти и жажды власти рождает чудовищный и опасный гибрид – политическое фигурирование. О чём и говорил Иван Ильин.

А что же будет с нами? Что уготовано нам? То есть «окружающей среде», «балласту» – когда к власти придут эти «избранные»? Где и как мы закончим свою жизнь, если поведёмся на то, что предлагают сегодняшние российские либералы?

Если резюмировать всё это, отбросив личные симпатии и антипатии, то следует признать, что слова Анатолия Чубайса – это своего рода жизненный итог. Честный продуманный итог жизни русского либерала.

Нам всем пора остановиться!

Остановиться – не значит замереть и ждать, что придёт кто-то и поможет. Остановиться – значит задуматься о том, что ты, со всеми своими либеральными и нелиберальными амбициями, являешься частью огромной страны и великого народа. И не нужно этот народ опускать до глубокого дна, от которого он может оттолкнуться, подняться – и не оставить вокруг себя ничего живого.

И здесь есть о чём поразмыслить – всем нам.

Мелкие бесы русской культуры

Известный галерист, политтехнолог, принимавший активное участие в предвыборной кампании президента Украины Виктора Януковича, Марат Гельман решил покинуть нашу страну. По этому поводу он сочинил письмо, которое так и называется: «Почему я уезжаю из России».

Давайте взглянем на это письмо повнимательнее:

«Странным образом в моём мировоззрении к пятидесяти годам сформировалась непростая коллизия. Она касается таких понятий, как жертвенность, подвиг, служение и миссия. Самоубийство шахидок – это подвиг? Парень из Владика, отправившийся убивать парня из Киева ради смутного ощущения правоты, – герой? А если так, то, может, готовность к подвигу – это опасное оружие? Учитывая, что сильные мира сего научились этой пассионарностью манипулировать, может, стоит пересмотреть нашу систему ценностей и сказать: нам не нужны герои? Вопрос.

Впрочем, не так драматично, но ближе к самому себе. С одной стороны, я отстаивал выставку, которую хотели закрыть по цензурным соображениям, и был уволен. Поставил под вопрос результаты своей профессиональной деятельности (четыре года) ради принципа. С другой – сейчас уезжаю, чтобы спокойно заниматься этой самой профессиональной деятельностью, хотя понимаю, что для тех, кто продолжает отстаивать свои принципы в России, с моим отъездом станет тяжелее. Почему тогда в тот момент принципы были важнее работы, а теперь работа важнее принципов? Вопрос.