Время драконов (Триптих 1) - Сергей Гусаков

«Надо выключить маг»,— сказал он себе, вздрагивая от кемара — но лежать на боку было так уютно; не хотелось менять позу, только место нагрел, маг сашкин — пусть он и вырубает, он же включал; да, но ведь это — для всех, а если заклинит кассету или сядут батарейки? — конечно, надо выключить, хотя музыка хороша, не забыть завтра утром у Сашки спросить, что звучало — странно: спать совсем не хочется, а ведь легли в три, не раньше; до подъёма ещё два часа, и дежурный не он, а Белкин, можно вообще поваляться до одиннадцати, в гроте тесно — если все разом встанут и начнут собирать спальники, Белкин опять обязательно опрокинет кан или заварит, как в прошлый раз, махру вместо чая — а ведь то была последняя махра, и Белкина чуть не удавили,—

— он подумал, что всё же надо позвать Сашку: магнитофон к нему ближе, ему выключить проще, и он позвал его — тихо-тихо, чтоб не разбудить остальных,— и Сашка со Сталкером тут же отозвались: в один голос —

— ВИЖУ.

: Вначале он не понял. А потом повернулся на спину и снова увидел свод. То есть — небо. Или, точнее – всё-таки свод.

* * *

«Не полетела бы Программа»,— раздражённо подумал Сталкер.

— Он вспомнил, как вчера затаскивали в грот аккумуляторы: два здоровенных ящика по 30 кг,— у одного, между прочим, ручка сразу же отвалилась, ещё на входе, да,— и пришлось с ним спариваться триста пятьдесят метров левомагистральных шкуродёров — вверх/вниз, вправо/влево,— хоть их ‘почистили’, конечно же, накануне — но что можно успеть сделать за два выхода? «И почему мы всё время раскачиваемся в самый последний ‘мовемент’???» — в который раз задал он себе риторический вопрос. И гневно продолжил — «Ведь за два месяца наперёд знали, что отмечать будем под землёй, в Сапфире, без вариантов — всё к этому шло, одних только пищеровских соплетрясений воздуха по данному поводу сколько произведено было! — и хоть бы кто почесался... Зато хлебом не кАрми — дай только несколько самых последних и драгоценных ночей не поспать, Кипучую Р. изображая... Особенно другу Егорову — чтоб потом носом в салате посапывать с чувством выполненного Мужского Достоинства вместо Праздника,— ни разу не отпив, между прочим, и ста предстартовых грамм...»

: Три ночи подряд — с ума сойти! — делали газеты, монтировали усилитель, гирлянды лампёшек красили,— всю маТстерВскую увешали, повернуться было негде без того, чтоб в какой-нибудь несмываемый ‘серо-бур-малин-в-искру-и-крапинку-с-отливом’ не вляпаться — футболка теперь разноцветней со спины, чем леопардова шкура стала,— хоть на Тишинку неси: любой приблудный хип с ногами и руками оторвёт, если, конечно, от первого впечатления в ‘обморок копчёный’ не хряпнется, да,— и от запаха ацетона к утру чуть не окочурился — кайфа же при этом, однако, не словив ни на грамм даже самого захудалого “бензалкогольного дива”,— а два последних выхода только тем и занимались, что по камню долбили до потери чувства пульса — дабы всё запланированное Сашкой и Пищером до Сапфира в ‘целкости-и-сохранности’ доволочь... И всё равно ——

: тащили — где на брюхе, где на четвереньках. А потом ещё Пит с Керосином ель из лесу припёрли — красавицу трёхметровую, сто лет, наверно, росла-стояла и “никак не ожидала” свой конец под землёй в нашей ‘ново-гадней’ компании встретить,— нянчили свёрточек полиэтиленовый, как акушеры недоношенного ребёночка трёх-с-половиной метров длины — пёрли по крутым и лютым шкурникам Левой системы — “бо иных там сроду не водилось”, и, как по Ильям ни крути, это ещё лучшая дорога от Сапфира до выхода, да,— потому и называлась Магистралью — изогнуть боялись, чтоб иголочки не потерять, не попортить — ‘по местам сплошной болевой славы’, особенно в спине и коленках, где максимально возможная неизогнутая в бараний рог прямая — полтора без одного метра...

— а как допёрли, с изумлением обнаружили, что в Сапфире в самом высоком месте — “два метра ровно”. Так и отпиливали потом, слезами и потом обливаясь — с двух сторон, в четыре руки, два лобзика. И один топор, с которым Керосин за Пищером по Сапфиру гонялся, потому что Административно Загруженный П.Ж. вместо того, чтоб высоту Праздничного Тотема, то есть Сапфира, рулеточкой заранее измерить, “на глазок” свой богатырский “прикинул” — и изрёк:

— Три-с-половиной метра. Видишь, сколько надо мной ещё до свода?..

— Последняя фраза, правда, не вполне дошла/долетела до Керосина,— ибо он уже устремился “мгновенно выполнять Указание”,— пока топору кто-нибудь, не менее охочий до работы, другое применение не нашёл — бо Пищер не далее, как за пару секунд до того, пытаясь сорвать голос, втолковывал Громиле Мамонту, что из крепей по периметру грота надо бы удобные сиденья изобразить — топор же, естественно, оказался “один на всех — и все, естественно, на него одного”, да,— а стоило-таки Пищера до конца внимательно дослушать, потому как над ним “по определению” вертикального пространства на порядок больше, чем над нормальным человеком,—

— И всё у нас ТАК: через...

: Известное, в общем, место. А скамейки в гроте — в результате — так и не сделали —

: чья вина?..

Чтоб сократить дорогу, он решил пересечь угол Сейсмозоны — путаный лабиринт шкурников, вертикальных лифтов, трещин и гротов,— название говорило само за себя, там ‘истерически’ всё висело-держалось “на менее, чем соплях”,— к тому ж водила она так... Ещё никому не удавалось пересечь Сейсмозону так, как планировалось —

— конечно, он сбился,— проплутав без всякого представления о сторонах своего света и направлении на центр Земли имени Жюль Вейкмана минут тридцать — или часа два,— но ведь обходить налегке по расчищенной, но извилистой Магистрали так ломало! — после чего, как обычно, вывалился из Левой Щели в Монте-Кристо:

: В Монте-Кристо все вываливались из Сейсмозоны, и все — через Левую Щель. Такая странно-загадочная топология была у этого места.

— “Коллектор”,— называл Левую Щель Пищер: как обычно, своим, только ему одному понятным названием — в противовес остальному ильинскому народу,— но что: слова?..

В Монте-Кристо горела свеча, вокруг которой в живописных позах пребывало сразу три хорошо известных Сталкеру личности.

— Шестой,— хором приветствовали они Сталкера.

— Ага,— отозвался он,— все в сборе. Золушка, Удав и даже Светик. Для “Цельного Кворума” не хватает только Сашки с Мамонтом... Да Главного Моховика-Затейника нашего.