Лучший друг моего парня (СИ) - Манич Мария

Зачем давать кому-то лишний козырь? Мирон точно поймёт, что я дико, до учащённого сердцебиения и мыслей о кровавой расправе над Викой, его ревную.

Сполоснув руки под краном, выхожу в коридор, и замираю на пороге.

Кончики пальцев покалывает, а губы сами растягиваются в улыбке. Которую я тут же пытаюсь спрятать. Прикусываю нижнюю и складываю руки на груди, смотря на застывшего в нескольких шагах Мирона.

В квартире подозрительно тихо.

— Ты туда? — дёргаю подбородком себе за спину.

— Ага.

Не спешу уступать ему место, как и он не спешит уходить со своего.

Боремся взглядами в затянувшейся паузе.

— Сбежал от игры, которая словно была создана для тебя. Почему? — нарушаю молчание первой.

Гейден разминает шею, будто собирается броситься на меня в атаку, а всё его спокойствие лишь напускное. Убирает ладони в передние карманы джинсов. Неопределённо приподнимает плечи.

— Я в чужие игры не играю.

— Только в нашу? — спрашиваю на выдохе, понимая, что сама немного заигралась с ним.

Но хочу ещё.

Это так приятно… дразнить его. Мой пульс разгоняется до двухсот.

Мирон медленно кивает, неотрывно чертя глазами по моему лицу и спускается ниже, к шее и открытым ключицам. Бесстыдно разглядывает мою грудь.

— Только в нашу.

Мне нравится его ответ. И я опять улыбаюсь.

Делаю шаг назад.

Мирон прищуривается, на его голых предплечьях выступают вены. Он напряжён. Как гепард перед нападением на глупую газель.

Воздух наэлектризовывается, становясь густым, так что трудно дышать. Грудную клетку печёт при каждом вдохе и выдохе.

Гейден всегда действует на меня особенно. С самой первой встречи.

Соски превращаются в упругие чувствительные горошины, трущиеся о грубую ткань платья, ноют и покалывают, прося ласки. Низ живота теплеет и тяжелеет.

Мышцы между ног от предвкушения сладко сжимаются, а трусики пропитывает влага.

— Почему?

— Если я скажу, что ты мне нравишься, поверишь? — склонив голову набок, как совсем недавно в комнате, произносит Мирон.

— Нет.

— Тогда не буду говорить, — теперь он улыбается.

Как всегда, порочно и немного высокомерно. В его глазах плещется похоть и адский котёл, полный чертей. Они безмолвно предлагают присоединиться к ним и наплевать на все условности. Просто оторваться и сделать то, о чём я думала сегодня весь день.

Получить чуточку чужой ласки.

— Где все?

— Вышли запустить салюты.

— А как же игра?

— Она стала никому не интересна.

— Ты что, обломал именинницу? — усмехаюсь, а затем прищуриваюсь. Около губ Мирона отчетливо виднеется след от помады сливового цвета. — А… вижу, не обломал. И как, понравилось?

— Не очень. Хочу сравнить.

Меня словно холодной водой окатывает.

— Пошёл к чёрту, Гейден.

— Я сам за него.

Мирон делает шаг ко мне, а затем ещё один. Пячусь в сторону ванной.

Вздрагиваю от резкого порыва ветра и громкого хлопка двери.

Кто-то вернулся в квартиру.

Соколов? Или Вика?

Не успеваю рассмотреть вошедшего, как Мирон оказываются рядом. Бесцеремонно заталкивает внутрь санузла и закрывает за нами дверь, отрезая от всех остальных. Прижимает меня спиной к дверному полотну, накрывая своим телом сверху.

Пытаюсь от него отбиться. Не собираюсь целоваться с ним после Вики. Её язык побывал в его рту. Пробовал его вкус, переплетался с ним. Она тёрлась о него и сто процентов стонала.

— Ненавижу, — шиплю, продолжая упираться кулаками в мужскую грудь.

Несколько раз ударяю, а ему хоть бы что! Ни на сантиметр не сдвинулся, лишь теснее прижался.

— Блть, тише, Лина…

Делает движение бёдрами и упирается прямо мне в живот внушительной выпуклостью в своих джинсах. Продолжаю извиваться как змея, стараясь увернуться от его чёртовых губ.

Замахиваюсь и влепляю ему звонкую пощёчину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голова Мирона отлетает в сторону так резко и быстро, что я пугаюсь.

Ладонь покалывает, удар вышел что надо.

— Твою мать… — выругиваюсь еле слышно.

Бежать мне некуда, я прижата и распластана по двери взбешённым парнем, в тесной ванной комнате, заполненной мягким красным неоновым светом.

Если до этого Мир был в добродушном настроении, то теперь я ощущаю исходящие от него волны наэлектризованной ненависти. Он с легкостью может ударить меня в ответ, грубо трахнуть или вытолкать за дверь.

Он может меня убить. Что он и делает.

Мирон медленно возвращает ко мне взгляд и, даже не дав сделать спасительного вдоха, набрасывается на мои губы.

Сминает жадно. Сразу подчиняя себе. Показывает, кто здесь главный.

Пытаюсь оттолкнуть его. Но он перехватывает мои руки, и заводит мне за голову, удерживая.

Целует, кусает, лижет снова и снова, пока я робко не приоткрываю губы, впуская его глубже.

Поцелуй с привкусом его крови. Поцелуй-пытка. Поцелуй-агония.

И сгораем мы вместе.

— Блять, — шипит Мирон, резко отстраняясь.

Упирается своим лбом в мой, слизывая с нижней губы нашу с ним слюну и несколько капель крови.

— Куда? — спрашиваю непонимающе.

Дышу часто и рвано. Хочу ещё целоваться. Неконтролируемо тянусь к нему и замираю в сантиметрах.

Это неправильно, ужасно неправильно. Запретно. И так сладко. Вкусно. Опьяняюще. Рецепторы в восторге. Волоски на коже дыбом, а в голове пустота.

У меня пылают и покалывают губы, и я копирую Мира, облизывая их.

Гейден на мгновение прикрывает глаза, пытаясь взять своим эмоции под контроль.

— Хочу тебя, блть, сейчас… ты на вкус даже лучше, чем я представлял, — шепчет надломлено, а я дурею еще больше.

Его взгляд мутный и расфокусированный, пьяный. Он с силой сжимает мои руки, продолжая наваливаться сверху.

Вжимается, будто хочет слиться и оказаться во мне прямо сейчас.

Чёрт… Я тоже хочу, чтобы он оказался во мне прямо сейчас. Внизу живота разливается тепло, между ног влага. Желание, копившееся во мне всё это время, хочет найти выход. Мне нужна долбаная разрядка.

Пытаюсь свести ноги вместе, но мужское тело, устроившееся между них, не дает этого сделать.

Я чувствую его так остро. Каждую напряжённую мышцу в его большом жилистом теле. Реагирую моментально, выгибаюсь и трусь о него.

Его эрекция давит на мои чувствительные точки. Хнычу и откидываю голову на дверь.

Мирон ведёт носом по моей шее, затягиваясь запахом. Прикусывает ключицы, возвращается к подбородку и кусает его. Дрожь проходит по телу. Ноги давно стали ватными, мозг превратился в подрагивающее желе. Ни одной связной мысли. Лишь похоть. И голод.

— Не двигайся, твою мать, — сипло выдыхает Мир. — Иначе трахну прямо здесь. Хочешь здесь, Ангелина? Хочешь?

Конечно хочу, но никогда не признаюсь! Вслух не скажу! Пусть даже не надеется. Не после того, как накинулся на меня будто варвар, а сам до этого целовался с другой. След от ее помады, все еще виден около уголка его губ.

На меня будто ведро холодной воды выливают. Начинаю снова дёргаться, пытаясь из-под него выбраться. Но куда там! Держит, с силой сжимая мои запястья. Как приклеенный. Не отодрать.

Плечи Мира просто каменные, напряжённые. Сдерживает себя, чтобы не наброситься прямо здесь? Не шутит? В чужой ванной, где даже унитаз крышкой не прикрыт…

В квартире его девушки. Моей подруги…

Где-то там ходит мой ничего не подозревающий парень.

Я ужасна.

— Ненавижу тебя, — рвано выплевываю слова. — Пусти…

Мирон не слышит. Он мне вообще кажется оглушённым и дезориентированным. Дорвался до своей добычи, и ему уже всё равно. К чёрту самоконтроль и принципы. Им правят лишь животные инстинкты. Он опускает голову ниже, тянется к моим губам за добавкой. Уворачиваюсь. И только ощущая мокрый влажный язык на нежной коже шеи, понимаю, что Мирон будет целовать, кусать и лизать любой участок моего тела, до которого сможет сегодня дотянуться.