Избранная для северного дракона (СИ) - Васина Илана

Время как будто замирает, пока меня крепко обхватывают горячие ладони. Его прикосновение гасит посторонние шумы и свет приглушает в окружающем пространстве. Такой простой жест — и мы будто остаемся одни в целом свете. Йемрен на секунду закрывает глаза и с шумом втягивает в себя воздух. Глубокий вдох резонирует в низу живота неожиданной сладко-острой волной.

Затем он, словно нехотя разжимает руки, и я, секунду помедлив, на ватных ногах направляюсь в левый лесочек. Хочется запечатать в сердце то особое чувство от первого прикосновения, — жаль, такого короткого! — чтобы оно не развеялось со временем. Тем более, даже сейчас погреться в нежных чувствах мне не дают.

От передней телеги отделяется уже знакомая тетка и идет следом. Похоже, мы единственные женщины во всем обозе, ведь кроме нас двоих никто в эту сторону леса не пошел.

Пока перешагиваю кочки да обхожу колючие заросли, она держится рядом, заставляя гадать о причинах. Может, заметила неторопливую помощь красивого возницы и планирует разузнать про… нас? Мне неважно, что женщина могла подумать, но очень уж не хочется привлекать внимание.

Оказавшись в центре лесного пятачка, пытаюсь отойти от соседки подальше, но она, как хвостик не отстает. От нее несет едой и смесью резких специй. Запах настолько яркий, что перебивает аромат мха, трав и сосновых иголок. Очень не вовремя вспоминаю, что я голодна. Вот бы вечером удалось зажарить зайца, которого раздобыл волкодав!

Шаг, еще шаг… Тетка упорно ступает за мной.

Не выдержав ее навязчивой близости, останавливаюсь и решительно пялюсь в водянистые глаза. Развожу руками — мол, если есть что сказать, то говори!

— Тут такое дело, бабулечка… — начинает та, в смущении отводя взгляд. — Мы с мужем решили твою скотинку купить. Уж больно диковинная. Ни у кого такой шустрой не видала.

На ее словах с облегчением выдыхаю — не о нас с Йемреном речь! — и отрицательно мотаю головой. Указываю в сторону предполагаемого рынка в Межземелье. Дескать, козу собираюсь продать там.

— Мы тебе хорошо заплатим, — тетка в знак великой искренности выпучивает глаза. — Не бойся, не обидим!

— Ммм? — вопросительно мычу и тру открытую ладошку — мол, сколько дадите? Я не собираюсь продавать пса, но старуха, которую я изображаю, обязательно задалась бы таким вопросом.

— Десять серебряных монет.

Мотаю головой.

— Продай, — наседает наглая тетка. — Больше нашего тебе никто не даст.

Вот же привязалась, как банный лист!

Пожимаю плечами и многозначительно тычу себе в лоб. "Буду думать. Жди!" Тетка, наконец, кивает и оставляет меня в покое.

Когда я возвращаюсь обратно к телеге, Йемрен удаляется в мужскую половину леса. В его отсутствие над нами опять пролетает Кейрон. Вот только на сей раз вместо того, чтобы исчезнуть за очередным холмом, он опускается ниже и начинает парить прямо над обозом, как огромный вентилятор, от которого колышутся деревья, слетает солома с телег и чьи-то головные уборы уносятся прочь.

Я, конечно, не знаю, как обычно дракон патрулирует торговые пути, но лошади такому точечному вниманию совершенно не рады. Наши кобылки за компанию с другими начинают храпеть и беспокойно пританцовывать на месте. На всякий случай тянусь к вожжам — вдруг понесут?

С вожжами в руках сижу и гадаю: зачем Кейрон наводит на животных панику?

Он так развлекается?

Или это ритуал по отпугиванию виедов?

Увлеченная странным поведением дракона, не замечаю, что происходит вокруг. Резко вздрагиваю, когда над моим ухом раздается голос Йемрена:

— Нам не повезло с ветром, ирэя. Кейрон учуял твой запах. Теперь он не улетит, пока не найдет его источник.

От услышанного сердце пропускает удар. Неужели наш путь с Йемреном закончится в этой точке, так, по сути, и не начавшись? В панике кошусь на дракона, подлетающего все ближе. Когда до него остаётся несчастные пара десятков метров, принц снова наклоняется к моема уху и окончательно пугает.

— Тебе не понравится то, что я сейчас сделаю, ирэя. Поверь, мне это нравится ещё меньше.

Глава 32

Все торговцы теперь суетятся, не понимая странного поведения дракона. Наверно, думают, что тот спятил, и следующим шагом станут спаленные повозки и сожженная скотина.

Кто-то спрятался под телегами, кто-то, бросив товар без присмотра, ринулся под укрытие леса. Лишь единицы, то ли оптимисты, то ли фаталисты*, продолжают, задрав головы, сидеть в повозках.

(*Фаталист — человек, считающий, что все события предрешены судьбой.)

В этом хаосе до нас с Йемреном никому нет дела.

— Закрой глаза, не дыши и не двигайся, — приказывает принц.

Его просьба шокирует. Мой мир вот-вот рухнет, а я должна закрыть глаза?

— Будет больно? — шепчу еле слышно, улыбаясь одними губами, но принц меня слышит.

— Жить будешь, — отрезает и добавляет, быстро взглянув на брата: — Вопрос только, с которым из Рэдгрейвов.

Не смея противиться, выполняю все, что мне велено. Сделав несколько глубоких вздохов, задерживаю дыхание и крепко жмурю глаза.

На мое лицо и волосы тут же сыпется нечто, напоминающее муку. Хочется стряхнуть с себя эту пыль или, как минимум, открыть глаза, но я терплю.

Почему-то вспоминается вишневый пирог, который бабушка любила густо обсыпать сахарной пудрой. Вкусный был до жути, зараза! Я называла его «убийцей талии» и отчаянно боролась с собой, чтобы не съесть целиком до последней крошки. Теперь я запорошена чем-то, как тот пирог…

Схожее ощущение, будто бабочка крылышком прикоснулась, доходит до моей шеи, кистей рук, и, наконец, Йемрен, — черт его дери! — аккуратно оттягивает ворот платья, и щедро засыпает туда мучнистое нечто — и сзади, и спереди…

В обычной ситуации я бы не потерпела такого нахальства но сейчас готова на все, лишь бы не возвращаться во дворец.

Пока, сцепив зубы и жмурясь, жду окончания необычной процедуры, принц переходит все границы. Снимает туфли и начинает горячими пальцами бережно, но быстро растирать мои щиколотки, двигаясь в сторону колен, а потом и бедер. Его прикосновения отдаются медовым током сквозь все тело, и сердце, мгновенно откликаясь, сразу уносится вскачь. Такой гаммы ощущений испытать без воздуха нереально.

Открываю глаза, делаю глубокий, судорожный вдох — в ноздри впивается резкий запах специй, и я захожусь приступом кашля.

Вот же черт!

Моя кожа из землистой стала бело-зеленой. Йемрен обсыпал меня специями с ног до головы, превратив в ходячую приправу. Ладно, что у меня странный вид, — я почти привыкла к уродливой оболочке! — но как теперь этим дышать?

У принца, хмурого и сосредоточенного, в охровых глазах читаю тот же вопрос. Он, похоже, абсолютно не в восторге от какофонии запахов. Наверняка, обоняние у него острее, поэтому и страдать ему придётся сильнее.

— Кейрон теперь не учует твой запах, даже если пастью уткнется в шею, — на этих словах Йемрена ежусь, живо представив эту картинку, а тот посмеивается: — Не бойся. Он не самоубийца, чтобы нюхать старуху, обвалянную в специях.

Дракон действительно ведет себя, как собака, потерявшая след. Мечется над обозом, с начала в конец, облетает лесную уборную и снова возвращается к торговцам. Минут пять парит в центре обоза, поднимая крыльями ветер и поводя пастью. Наконец, потеряв надежду меня найти, с глухим ревом взмывает к облакам и уносится прочь.

Делаю жадные вдохи, только сейчас понимая, что на нервах забыла дышать. И снова захожусь кашлем.

В течение получаса, пока торговцы усаживаются в телеги, осторожно смакую охватившую меня эйфорию. Опасность отступила, — спасибо Йемрену! — но поверить в это непросто.

Меня беспокоит вопрос. Откуда северянин раздобыл специи, да еще так быстро? Купил? Украл? Выменял? Не повлечёт ли это других проблем?

Когда, наконец, все участники каравана возвращаются в повозки, мы снова начинаем движение. На сей раз тетка с передней телеги на нас не оборачивается — у нее появилась тема поинтереснее. Наверняка, обсуждает с мужем дракона, гадая, какая муха укусила их будущего короля.