Замок янтарной розы. Книга 2 (СИ) - Снегова Анна

Синий взгляд сверкнул сталью, добродушная улыбка погасла в густой бороде.

- …или среди нас есть человек, который обладает магией, влияющей на сознание. Который умеет так отводить взгляд, что ни за что не станешь его подозревать и сразу проникнешься к нему расположением. Который может заставить всех вокруг думать, что они знают его сто лет, хотя встретили совсем недавно. Который умеет создавать полог тишины и прятать звуки перерезаемых верёвок. Среди бесконечного списка его очень полезных для профессии умений нет только умения плести морские узлы и запоминать все эти зубодробильные морские термины… что очень странно для юнги. Правда же?.. Красная Маска.

Я всем телом поворачиваюсь в сторону этого человека. На всякий случай так, чтобы закрыть собой Генриха.

А «юнга» от неожиданности резко вскидывает голову и на мгновение наши взгляды, наконец, пересекаются. Теперь я знаю, почему «он» всегда от меня его прятал.

На меня смотрят огромные невинные голубые глаза служанки из дворца маркизов де Роше. Той самой, что приносила мне графин с лимонадом. К которой я почувствовала такое расположение с первого взгляда и почему-то не стала подозревать, а безропотно отпустила. Той самой, что не испугалась раздавленных скорпионов на полу и невозмутимо прошлась чуть ли не по ним, чтобы поставить графин на трюмо. А ведь она не могла их не заметить! Нормальная девушка ни за что бы не осталась такой невозмутимой. Только если сама же их и подложила в те пирожные.

Она моргает, и усмешка раздвигает изящно очерченные пухлые губы. Признаёт, что провалилась. На самом деле, если бы я сама не была магом, вряд ли смогла бы её заподозрить – даже сейчас странный туман в голове то и дело смазывает её лицо, не даёт поверить до конца в то, что такое милое создание может быть жестоким наёмным убийцей.

Небрежное движение хрупких плеч – и морок окончательно слетает.

Все вокруг застыли тоже и пялятся на неё новыми глазами.

Она небрежным жестом сдёргивает красную косынку, и на плечи падают пушистые белокурые локоны.

Генрих, будто только теперь очнувшись, оттаскивает меня за руку назад и резко бросается в сторону Красной Маски.

А она швыряет косынку в него и пользуясь секундным промедлением, плавным и смазанным движением уводит своё гибкое ловкое тело с траектории его движения.

Один миг – и её уже нет. Верчу головой, но нигде не вижу.

- В трюмы ушла, осьминожья дочь… - басит Морж и указывает рукой куда-то за мою спину.

Генрих стряхивает мою руку, которой вцепляюсь в него и пытаюсь удержать. Не глядя на меня, уходит к чёрному провалу, который ведёт на нижние уровни.

- Не надо, не ходи за ней!.. – вскрикиваю безотчётно. У меня ноги подкашиваются, как представлю, что он собирается идти в темноту, где его поджидает эта коварная дрянь.

А Ужасный Принц даже не тратит драгоценные секунды на ответ.

- Джек, верёвки и со мной! Якоб, тоже!

Двое матросов срываются с мест и повинуясь его кивку, бросаются за ним. У одного из них – худого как палка жилистого типа – в руках моментально оказывается моток тонкой верёвки. И возможно, я от волнения уже начинаю бредить, но конец верёвки извивается сам собой, как змея. У второго – приземистого коротыша с красным носом и редкой шевелюрой… начинают светиться кончики пальцев.

Два биения моего сердца – и вот они уже скрылись с глаз.

Понимаю, что стою как столб и просто пялюсь на чёрный прямоугольник прохода, не в силах пошевелиться, только когда ко мне подходит Морж и осторожно берёт за плечи. Уводит к виткам свёрнутых канатов у самых леерных ограждений, усаживает на них, сам садится рядом. Быстрыми скупыми командами отправляет остальных членов экипажа кого куда – к другим выходам из трюмов, на марсовую площадку следить, Эдварда отвести обратно в каюту, караулить с оружием на палубе и рядом с… принцессой.

Смотрю перед собой невидящими глазами, пытаюсь загасить разгорающийся внутри пожар тревоги.

- П-простите, что я… сделала вид, что подозреваю вас… дядюшка Морж… мне надо было усыпить её бдительность. Чтобы она не отпиралась. Чтобы от неожиданности упустила маску, которая скрывала её настоящее лицо. Прощаете?..

- Ну-ну, милочка, успокойся! – он гладит меня по спине, и я только теперь замечаю, что меня всю трясёт от пережитого только что нервного напряжения. – Ты умница, умница! Заставила её сделать большую глупость. Из трюмов-то она никуда теперь не денется. Малыш её поймает.

«Малыш»… этому великовозрастному дураку такое прозвище подходит, как корове седло.

Обхватываю плечи руками, чувствую себя особенно маленькой в кителе Генриха, который для меня велик. Рукава закрывают костяшки пальцев.

- Зачем… ну зачем он туда пошёл, в темноту? Она же как гадюка опасна. Она же…

Морж вздыхает и бросает на меня понимающий взгляд. А потом выдаёт такое, что я аж трястись перестаю:

- Во-первых, там уже не темно. Якоб посветит. Вернётся жених твой, никуда не денется. А во-вторых… послушай-ка совета старого одинокого морского волка. Соглашайся уже, да роди ему деток поскорее. Мужчина гораздо меньше склонен рисковать своей головой, когда знает, что после смерти по нему будет кто-то плакать.

Некоторое время сидим молча, я перевариваю услышанное. Смущена очень сильно, и всё же… сердце ноет и подскакивает, когда снова и снова прокручиваю в голове то, что он сказал.

А Генриха всё нет. Почему он так долго?!

Снова подступает паника. Надо как-то отвлечься. Тема для разговора приходит сама собой.

- Так почему у вас рука перевязана?

- Ах, это? Я-то думал, ты уж сама догадалась. - Морж усмехается, разматывает бинт. – Что моя слишком быстрая реакция, которая помогла мне оттолкнуть нашего мальчика от кинжала… вызвана некоторыми особенностями организма.

- Да, я догадалась. Но очень примерно. Вы ведь тоже эллери?

Под бинтом оказывается… самая настоящая клешня, как у краба. Морж смыкает и размыкает зазубренные створки, любуясь.

- Обычно по желанию могу… но сейчас полнолуние, трудно контролировать магию. Всё-таки мне не уже не двадцать. Не хотел пугать тебя, милочка, вот и прикрыл это безобразие.

- А вы целиком или…

- Нет, только руки, - посмеивается в бороду дядюшка Морж. – Меня когда-то называли Крабом, но кто бы знал, как бесило это прозвище. В конце концов уговорил своих балбесов на другое какое морское животное… под угрозой отрывания ушей. А ты что ж молчала, что всё поняла? Жених твой всё тянул, не хотел тебя вот так сразу огорошить новостью…

Бросаю на него смущённый взгляд.

- Если честно, я сообразила только что. Не такая уж я и умная, как вы думаете. Просто… на этом корабле действительно слишком мало команды, чтобы управляться со всеми этими парусами и снастями так ловко, как вы это делаете. Да ещё к тому же… вы смотрели на меня все с таким восторгом, когда я появилась… как дети на ёлку с игрушками.

- Ещё бы! – усмехается Морж. – Мы сразу поняли, что ты – наша. А свою принцессу эллери в обиду не дадут. Так что изловят ребята эту гадюку, не бойся, да клыки-то отравленные у неё повыдирают.

Вздыхаю. Мне хочется верить его ободряющим словам.

- И ещё надпись на колоколе… Стёртая буква. Корабль раньше назывался чуть-чуть по-другому?

- «Изгнанники». Генрих долгое время собирал нас всех – непохожих, гонимых, никому не нужных. Люди боялись нас, не принимали. Мы скрывались и прятались, чувствовали себя изгоями. Здесь, на этом корабле, мы получили то, чего у нас не было – настоящую семью. И за эту семью мы если надо море до самого дна перетряхнём. А буква… Букву стёр наш капитан лично, когда отец выгнал его из дома. Решил, что бремя одиночества теперь должно быть только на нём одном. Но ты же это изменишь, правда?

Улыбаюсь непослушными губами, но улыбка гаснет, когда взгляд мой снова упирается в неподвижную тьму провала.

Эллери. Все на этом корабле – эллери.

Судя по всему, Генрих из нас единственный не обладает магией… А, ну ещё Эдвард, неприкаянный.