Волчица советника - Елена Литвиненко

Пришлось снова лезть в книги — на этот раз в жизнеописания и мемуары полководцев.

…А шкатулку я уже огладила так, как никогда не гладила не то что Ворону, но даже Уголька. Отшлифованная, отполированная — ни зазора, ни малейшей выемки, ни скрытых пружин — ни-че-го!

Зараза лакированная.

Я уселась в кресло графа, положила локти на стол, уперлась подбородком в кулаки, гипнотизируя взглядом черепаховую крышку.

— Hashiash! Отопрись! — велела я на ассаши.

Насмешливо мигнули драконовы камни инкрустации, издевательски заблестели сглаженные, как у крупной ракушки, боковые панели.

— Чтоб тебя!

Не помогли ни руна Као, ни простукивание, ни даже пемза, которой я, пытаясь найти крапление, чуть не до крови натерла указательный палец.

Может, сломать ее, и сказать, что случайно уронила? А вдруг свитки поврежу? Жалко…

И Тимара не спросить… Правда, я и так знаю, что он бы мне посоветовал:

— Отвлекись, Лира. Расслабься. Подумай о чем-нибудь другом.

Все-таки стукнув по неподдающейся шкатулке, я расставила жаровни полукругом и, как жрица огнепоклонников, села в центре, радуясь теплу. Несмотря на апрель, в Лизарии было сыро и промозгло. Как только воины металлические доспехи носят и не болеют? На таком ветру даже поддетая стеганка ведь не спасет…

Из-за горящих внутри углей жаровни напоминали огненных драконов, готовых выдохнуть пламя. Эти маленькие бронзовые обогреватели появились в шатре Йарры из-за меня. Равно как и шкуры на полу, и теплые одеяла, и небольшое возвышение, на котором теперь стояла кровать. В первый мой, так сказать, визит, походное жилище графа практически ничем не отличалось от палатки простого пехотинца, и большую часть ночи я, завернутая в плащ, просидела у Йарры на руках, дожидаясь, пока шатер прогреется. Впрочем, холод совсем не мешал графу целовать меня.

Он понимал, что пугает ее — несдержанностью, желанием, силой объятий, в которых девушка не могла шевельнуться, в конце концов, тем, что перенес ее за сотни лиг от дома, — но остановиться не мог, наслаждаясь нежностью припухших от его поцелуев губ, шелковистостью рта, заигрыванием с ее острым язычком. Ее вкус, ее запах, прерывистый вздох, когда его рука пробралась сквозь слои одежды, влага на пальцах сводили с ума:

— Лир-ра…

— Демонов вызываешь?

— Ой… Добрый вечер! — вскочила я.

— Здравствуй, Лира.

Бросив дублет на спинку кресла, Йарра шагнул ко мне. Обнял, желая поцеловать, и недовольно нахмурился, когда я отвернулась.

— Что не так?

— От вас лошадьми пахнет… Очень. Простите…

— Хочешь сказать, мне нужно помыться? — скупо улыбнулся граф. Сжал мой подбородок, заставляя поднять голову, и все-таки поцеловал — жадно, крепко, сминая губы и ловя дыхание. Чуть отстранился, забавляясь моим смущением:

— Ты краснеешь, как пансионерка на первом свидании.

Потом заметил след, оставшийся от щетины:

— Пожалуй, побриться тоже не помешает.

Я сидела спиной к раздевающемуся графу и, светя кончиками алеющих ушей, представляла, как он снимает рубашку, сапоги, брюки… Несмотря на то что мы спали вместе, я по-прежнему ужасно стеснялась его и своей наготы. Нет, я спокойно стояла неглиже перед зеркалом, пересчитывая свеженабитые и старые синяки, но раздеваться перед Йаррой по-прежнему было стыдно. Тем более что он почти никогда не разрешал гасить свечи…

— Лира, — окликнул меня граф, — ты умеешь брить?

— Умею, господин, — повернулась я и зажмурилась, закрыв глаза ладонями. — Вы не одеты!

— Знаешь, твое избыточное целомудрие раздражает, — проворчал Йарра, оборачивая бедра полотенцем. — Ты уже давно не в монастыре. — Сел на табурет. — Ну? Мне тебя долго ждать?

Мыло для бритья пахло еловой хвоей и лавром. Помазок я не нашла, и пену пришлось наносить руками, осторожно касаясь мужских щек, подбородка, места над верхней губой.

— Я не кусаюсь.

— Иногда кусаетесь…

Йарра пристально смотрел на меня, а я изо всех сил старалась не встречаться с ним взглядом. Воспоминания о тех минутах — как детская мозаика: металлический блеск бритвы, смуглая кожа под чуть желтоватой пеной, короткие и густые ресницы графа, его странно-темные брови, разительно контрастирующие с белоснежными волосами, запахи хвои, лавра и кожаного шипра. Помню еще, я жутко боялась его порезать — до дрожащих рук, до повлажневших ладоней.

Я выбрила правую щеку и подбородок, когда граф отобрал у меня лезвие.

— Подай зеркало.

Несколькими точными движениями Йарра закончил то, с чем я возилась бы еще не менее получаса.

— Так лучше? — спросил он, прижав мою ладонь к своей щеке.

Я кивнула, упорно избегая его взгляда, — там темнота, там страсть, там жажда и волчий голод. И насмешливый вызов.

…и тревожный рокот тамтамов в ушах, и пересохшее горло, и покалывание в кончиках пальцев, которыми я наносила пену на мужское лицо, и жидкий огонь, разливающийся по венам, при одной мысли о…

Рассматривать шрамы на теле Его Сиятельства было безопаснее.

— Бронебойная стрела, — заметил Йарра мой интерес к своему плечу.

— О… А этот? — указала я на рваный рубец под начавшей проступать татуировкой.

— Шипованный цеп.

Граф поцеловал мою ладонь и накрыл ею бугристую звезду в солнечном сплетении:

— Арбалетный болт… А это от метательного ножа, — показал он тонкую и аккуратную полоску. Насколько я помню анатомию, рана должна была стать смертельной.

— Вы не увернулись?

— Мне было девять.

Я потрясенно уставилась на Йарру.

— Это было давно, — криво улыбнулся граф. — Продолжим экскурсию?.. — прижал он мою ладонь к длинному косому шраму, пересекающему темную дорожку внизу живота. — Меч.

Шрам спускался к паху и заканчивался на бедре.

Я попыталась отобрать руку, но Йарра не позволил, довел ей до самого края полотенца и только тогда ослабил хватку.

— Трусиха…

Притянул меня ближе, медленно, снизу вверх, расстегнул пуговицы рубашки, покрывая поцелуями живот и грудь.

— Так и будешь стоять столбом?

— Почему вы не свели шрамы? — спросила я, положив руки ему на плечи. Потом, подумав, погрузила пальцы в его мокрые волосы, погладила затылок.

— Они не мешают, — пробормотал Йарра, ущипнув губами мой сосок. Один раз, другой… Вобрал его в рот, перекатывая между зубами.

— Но вы же граф, — выдохнула я, прижимаясь теснее. О, Его Сиятельство отлично знал, что заставляет меня терять голову…

— В первую очередь я солдат, Лира.

Я взвизгнула, когда Йарра подхватил меня под колени и, перекинув через плечо, понес за ширму, скрывающую наше ложе. Опустил на матрас, поймал запястья: