Волчица советника - Елена Литвиненко

Что еще мне понадобится? Смена одежды, зубная щетка и расческа. И книжка — чтобы не скучно было в течение дня.

— Все.

Я крепко вцепилась в ремень Йарры, зажмурилась, а когда открыла глаза, мы уже были в его шатре. Уф-ф… Ненавижу телепорты! Эта щекотка, этот подкожный зуд просто с ума сводят!

Йарра отобрал мою сумку, бросил ее в кресло — я лишь порадовалась, что склянки небьющиеся. Его губы были твердыми, настойчивыми, требовательными, руки жадными, а нетерпение болезненным. Поморщившись, я уткнулась ему в плечо, вытянула руки вдоль тела и едва не засмеялась, сообразив, что в точности выполняю рекомендации Настоятельницы монастыря Анары, любившей пугать послушниц рассказами о супружеском долге. Для полного соответствия осталось только гимн запеть. Представила реакцию графа на мое «Славься, Светлая Алексия, покровительница дев, защитница от похоти и низких помыслов» и, не сдержавшись, фыркнула. Эдакий истерический смешок получился.

— Больно?

— Нет…

Руки Йарры обвились вокруг меня, прижимая теснее, и щетина на подбородке уколола грудь. Наверняка следы останутся…

Как там дальше было? «…Да пребудь со мной, и не оставь меня ни в девичестве, ни в замужестве…» Брыг, а я ведь не замужем…

«…Ни в девичестве, ни в… незамужестве, и покрой меня благодатью своей, дабы исполнила я обеты, и ниспошли мне сил, чтобы с честью претерпеть испытания…»

Гимн кончился. Надо было что-то подлиннее выбрать — граф, он… выносливый. Очень.

— Хорошо, Лира… — простонал Йарра. — Как же хорошо…

Я осторожно положила кончики пальцев на его бугрящиеся мышцами плечи, открыла глаза — графу нравилось, когда я смотрела на него. И когда обнимала. И когда приоткрывала губы навстречу поцелую. А вот притворства он не терпел — однажды я попыталась изобразить удовольствие, понадеявшись, что граф успокоится, но только разозлила его.

— Не смей, — зарычал он, наматывая мои отросшие волосы на кулак, заставляя больно вывернуть шею. — Никогда так больше не делай, Лира! — И глаза — светлые, страшные…

— Устала? — тихо спросил Йарра между поцелуями.

Я смущенно кивнула. Он погладил меня по щеке, убрал прилипшую ко лбу прядь, криво улыбнулся, укрывая одеялами — всеми тремя.

— Отдыхай.

Сам встал, оделся, но этого я уже не видела — меня убаюкали выкрики солдат, звон оружия, запах костров и тонкий аромат шипра от подушки.

Раду вышел из шатра, шумно вдохнул весенний воздух, напоенный влагой недавно пролившегося дождя. Свежий ветер хлопал парусиной палаток, нес солому и огненные искры, холодил спину, прикрытую лишь полотняной рубашкой.

Граф стиснул зубы, борясь с желанием вернуться к Лире, тряхнул засмотревшегося на пламя оруженосца:

— Койлин, вынеси плащ.

Мальчишка с удивлением взглянул на него, но без промедления выполнил приказ.

— Еще что-нибудь, господин?

— Присматривай за госпожой, внутрь никого не пускай. Если меня будут искать — я на обходе, — велел Раду, запрыгивая на коня. Сжал коленями лоснящиеся бока Стриги: — Пошел!

Несмотря на близость полуночи, лагерь не спал — отовсюду доносились возгласы, смех, лошадиное ржание, песни, звон клинков, ругань и женский визг. Восемьдесят семь тысяч человек. Альери, к пригородам которой они подошли, защищают сорок тысяч… И три десятка обученных магов.

…Возьму! Выгрызу!

Граф пришпорил коня, направляясь к периметру. Часовых он проверял лично, и, с тех пор как вздернул десяток, от которых несло вином, больше пить на посту никто не рисковал. Равно как и дремать, опираясь на древко копья.

— Все спокойно, Ваш-Сия-ство! — бодро отрапортовал начальник караулов.

Еще бы. По приказу Йарры каждую стоянку, даже для одной ночевки, укрепляли так, что лагерь мог пережить пару магических атак, не говоря уже о партизанских налетах лизарийцев: частокол, ров, вал, волчьи ямы и взрывающиеся амулеты создавали практически непреодолимую преграду.

Поначалу шептались — эти слизни, не вылезавшие из своих замков последние пятнадцать лет, откупавшиеся взятками от службы в островных гарнизонах. В чистеньких костюмчиках с белыми брыжами и манжетами, в плетенных из серебряной проволоки кольчугах, с обозами, ненамного меньшими войскового. Спорили — для чего, зачем, от кого? От лизарийцев?

— Нам, райанам, — брызгал слюной лорд Стен, — зарываться в землю?! Зачем?!

Право называться райаном он потерял, когда купил армейскую должность. Ку-пил.

— Чтобы пережить ночь! — прошипел Раду, подняв плешивого, несмотря на неполные тридцать, мужчину за воротник. — И вы, барон, сейчас заткнетесь и велите своим людям работать… Или я сам вас заткну.

— Мой отец…

— Далеко. А я прямо перед вами. И Темными клянусь, я вышвырну вас ночевать за ограду, вам ясно?.. Кивните. Отлично. — Раду разжал руки, и лордик кулем свалился на землю, растирая горло.

В ту же ночь на лагерь напали умертвия — брыгова стая умертвий, которыми управлял маг. Часть из них преодолела частокол, но изо рва не выбралась ни одна тварь. Это было в самом начале войны, через тридцать лиг от Каринны. С тех пор вопросов «зачем» не возникало.

…Насколько же проще все было во флоте! Там, где ему верили, где его приказы выполнялись беспрекословно! Здесь же… Сволочи. Сколько времени он потерял из-за них в самом начале войны! Проволочки, нарочитые задержки, манкирование и перекладывание обязанностей друг на друга…

За подобный бардак Дойера следовало не обезглавить, а, по меньшей мере, четвертовать. Или колесовать. Прилюдно.

Стрига остановился на вершине холма, с которого Альери была как на ладони. Старая, видевшая еще драконов и пережившая их атаку. Хищная, как морда огненного змея. Считающаяся неприступной, она стояла на склоне высот, покатых к Астэе. Крепостная ограда бастионного начертания имела форму треугольника с основанием вдоль берега реки и прямым углом, направленным на север. Главный вал достигал высоты четырех человеческих ростов, а ров, по донесениям шпионов, шести. Днем с холма были видны красные крыши домов и складов Альери, сейчас, ночью, на стенах горели сотни огней. Время от времени окрестности освещали вспышки амулетов.

«Скорее небо упадет на землю, и Астэя повернется в своем течении, чем капитулирует Альери», — ответил на предложение сдаться начальник крепости.

Читая письмо, Раду криво улыбался — будет тебе и небо на земле, и повернувшаяся река. Последние три дня солдаты возводили вал, ров и стену — точные копии крепостных. Неделя тренировок — и штурм. Сибилл, чистокровный борг, оттянет на себя лизарийских магов, войска, разделенные на три колонны, возьмут приступом стены, и путь на юго-восток будет открыт.