Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова

Диньяна! – уже выкрикнул Мел, теряя самообладание. – Мне не легче, чем вам! Но я не позволяю себе опускать руки! Не надо смотреть на меня с осуждением! Вы постоянно жалуетесь, вместо того чтобы набраться терпения и довериться мне! Какой у меня интерес? Да такой, что она – моя невеста! Я люблю Лиссу, и с каждым днём, который она проводит вот так, я понимаю это всё яснее.

Он тяжело задышал, словно пламенная речь отняла много сил. Мел давно был на грани того, чтобы сорваться на кого-нибудь. Зелье подходило, но медленнее, чем он на то рассчитывал. Сложные заговоры приходилось заучивать наизусть и проговаривать много раз, чтобы запомнить и правильно воспроизвести все сложные звуки и интонации.

Перинера действительно помогла разобраться с элементалями, но два последних – звёздный свет и аромат фикларсии – до сих пор были ему недоступны. Фикларсия растёт в Птичьих Землях, но цветёт в начале лета. Будет чудом, если Алиде удастся обнаружить хотя бы один запоздалый цветок. Мел по нескольку раз на дню бегал к Лиссе и прислушивался к её дыханию. Каждый раз, когда он убеждался, что она ещё дышит, на него накатывало такое опустошающее облегчение, что Мел едва не оседал на стул, слабея в ногах. Долго так продолжаться не могло. Лисса держалась, но ниточка жизни, связывающая её естество с телом, истончалась час от часу.

– Поймите, Диньяна, – заговорил он уже спокойнее. – Я стараюсь. Я действительно стараюсь. У меня уже многое готово, остались последние штрихи. Есть способ спасти вашу дочь, и я непременно воспользуюсь им. Но… Есть один нюанс. Если всё получится, Лисса больше не будет человеком.

Последние слова прогремели, как камни, брошенные в пустой колодец. Диньяна медленно повернулась. Мел заметил, что она заметно состарилась в последнее время.

– Не будет человеком? – медленно повторила она, будто не понимая значение этих слов. – Что ты имеешь в виду?

Мел стиснул зубы, готовый к новой буре возмущения.

– Больше не будет смертной. Станет такой, как мы. Такой, как я.

Глаза Диньяны округлились, рот открылся в немом крике. Мел поспешил утешить её.

– Нет-нет, конечно, у неё не вырастут рога и крылья. Внешне Лисса останется всё той же. Ну если только глаза станут сильнее блестеть. Но у неё больше не будет человеческого естества. Кровь станет чёрной, как смола. А в груди – вот тут, где солнечное сплетение, – поселится то, что вы зовёте магической силой. Ну, и ещё она сможет долго, очень долго жить.

– Не смейся над убитой горем матерью, мальчик, – покачала головой Диньяна. – Собака не может стать волком, рыба не обернётся лебедем, а человеку не суждено стать альюдом. Пусть даже этот человек из народа древунов.

– Посмотрим, – Мел упрямо наклонил голову. – Я должен был вас предупредить, чтобы потом вы не проклинали меня за то, что я сделал. Понимаю, вам трудно принять это, Диньяна, но постарайтесь поверить мне. Прошу.

Мел заглянул ей в глаза, но женщина только брезгливо поморщилась. «Считает меня демоном, уродцем и лжецом», – удручённо подумал Мел.

– Мне уже есть за что проклинать тебя, – промолвила она. – Моя дочь умирает. Всё было бы хорошо, если бы ты не явился в нашу деревню и не вскружил голову моей девочке своим чёрным колдовством.

Мелдиану было неприятно, что мать его невесты даже не пытается скрыть неприязнь к нему, но он не стал дерзить. Диньяна была жалкой, сломленной горем смертной женщиной. Он – сын Владыки альюдов, наследник замка и тот, кто способен вернуть Лиссе жизнь, пусть и не человеческую, но даже более яркую. Диньяна ещё извинится перед ним и будет благодарить.

Мел не заметил, как Диньяна встала и вышла из комнаты, – настолько увлёкся мыслями о том, как всё будет, если у него получится. Лисса сейчас выглядела как больная уставшая девочка, но даже так она была очень красива. Мел погладил её по лицу и поцеловал в лоб.

– Всё будет хорошо. Скоро будет, слышишь? Ты боец. Поборись ещё чуть-чуть. Пожалуйста. Ради меня и матери.

Конечно, Лисса его не слышала. Но отчего-то Мелу стало легче. Он зажёг лампу, заправленную маслами мяты и лаванды, чуть приоткрыл верхнюю створку окна и тоже покинул комнату больной.

* * *

– Чужаков у нас уже тысячу лет никто не видел, поэтому вас вся деревня ждёт, – сообщил Кастер, юноша-древун, встретивший Алиду и Ричмольда на подходе к поселению.

Кастер был очень красив. Высокий, гибкий, хорошо сложённый, с гладкой бронзовой кожей, коротко остриженными чёрными волосами и искристыми медными глазами. Он двигался с ленивой грацией танцора, а простая льняная одежда настолько ему шла, что представить его в чём-то другом было бы сложно. Алиде он не очень понравился: слишком улыбчивый, слишком говорливый, слишком смазливый. Было странно смотреть, как они с Ричмольдом идут бок о бок: оба высокие, но совсем разные, как берёза и каштан. Неуклюжая походка Ричмольда, плохая осанка и застенчивая манера вести разговор как никогда раньше бросались в глаза. Слишком светлокожий, слишком рыжеволосый – астроном выделялся, как мотылёк в пчелином улье. Почему-то Алиду это беспокоило. Она боялась, что он чувствует себя посторонним.

– Эй, тётушка Аго, не пяльтесь, вас видно из-за занавески! – выкрикнул Кастер, когда они проходили по деревенской улице. Лицо сморщенной старушки исчезло в окне. – Все хотят на вас поглазеть, – сообщил он, поворачиваясь к гостям. – Ничего, ещё успеют. Это, кстати, наперстянковый садик. Из этих цветов мы делаем многие целебные снадобья. У вас растут такие?

Алида с сомнением покосилась на полянку, сплошь усаженную растениями с вытянутыми белыми и розовыми свечами соцветий.

– А у нас считается, что они ядовиты.

– Если выжать сок из целого стебля и выпить, то, конечно, отравишься. А если добавить в чашку с водой одну каплю вываренного сока, а потом каплю получившейся смеси добавить в котёл с лекарством, то пойдёт только на пользу.

Алида задумчиво почесала нос. У древунов явно были свои понятия о травничестве и свои старинные рецепты снадобий, и это взбудоражило её воображение. Сколькому можно было бы научиться, если остаться тут подольше! Сколько тайн, сколько удивительных секретов хранят травники и целители чужих земель! То, чем они занимались с бабушкой, теперь казалось только основой, первыми шагами в постижении науки врачевания.

Алида постояла ещё немного, разглядывая огородик с травами возле аккуратного дома из светлого дерева. Невзрачные,