Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li

складывать слитки размером с половину ладони. Используя это единственное умение, он наполнил комнату своей сыновней почтительностью, даже сложил отдельные стопки и пометил имена, опасаясь быть пристрастным.

Горы золота и серебра предостаточно. Все в целости и сохранности…

Кто знает, говорила ли когда-нибудь старая бабушка Лю такие слова перед молодым советником Лю, сжигая бумажные слитки. Однако, даже если бы она это сделала, он, вероятно, совсем забыл бы об этом. Иначе как он мог так поступить со своим глупым сыном, отбросив его, как старые башмаки.

Массив рек, впадающих в море. Лю Чун был рекой, а семья Лю — морем. Просто советник Лю, вероятно, не осознавал, что массивы фэн шуй должны быть полностью идеальными. Любое небольшое изменение могло заставить Небеса и Землю повернуться вспять, превратив бедствие в благоприятное, а благоприятное — в бедствие.

Медное зеркало, которое старая бабушка Лю и Лю Чун вместе закопали под деревом, представляя «смену благоприятных и пагубных знамений на годичный мир», оказалось такой переменной. Итак, Восемь Врат перевернулись, и Врата Смерти стали Вратами Жизни.

… В этот момент, всего в нескольких шагах от этой мрачной комнаты, скрипнула узкая дверь, ведущая в главную комнату.

Сюэ Сянь уже онемел из-за этого внезапного поворота событий. Он подумал: «Это не мог быть другой Лю Чун, верно?»

Приклеенный к талии Сюань Миня, он вытянул шею, чтобы посмотреть… Это действительно снова был Лю Чун!

"Этому нет конца!" Сюэ Сянь вспыхнул через секунду. Он поднял руку, чтобы выпрыгнуть, но как только половина его тела вышла из него, он снова остановился. Бросив косой взгляд на нитку медных монет у пояса Лысого, он подумал:

«Прекрасный шанс!»

И вот эта бумажка по имени Сюэ с высунутым языком и вытянутыми когтями зацепил медные монеты Лысого, как рыболовный крючок, и сунул их в руку. Подняв голову, он сказал:

— Чего ты ждешь?

Сюань Минь прижал его пальцем.

— Не спеши. Родинка у этого человека слева.

«…» Сюэ Сянь в гневе подавился воздухом, его шея снова упала, чтобы повиснуть на отверстии потайной сумки Сюань Миня.

13. Пустой жернов (IV)

На этот раз, как сказал Сюань Минь, у Лю Чуна действительно была родинка слева, и он был одет в серо-синюю одежду с того утра. С головы до ног никаких признаков проблем не было.

Ясно, что на этот раз это был правильный человек.

Когда Лю Чун вошел через узкую дверь, на его лице было три части замешательства и семь частей разочарования. Он нерешительно шагнул в дверной проем, сделал два нерешительных шага вперед и, наконец, увидел Сюань Миня.

Он был поражен на мгновение, а затем его лицо стало мрачным, когда он нахмурился.

— Только что я видел, я видел бабушку…Вон там. — Говоря, болван указал на дверь.

Бабушка?

Бабушка Лю?

Они только что сбежали от преследующей их толпы. Этот болван не мог привлечь к себе другую группу, не так ли?!

Услышав это, Сюэ Сянь вылез из потайной сумки Сюань Миня, поднял голову, чтобы посмотреть на Лю Чуна, и не задумываясь, спросил:

— Где она?

— Я гнался за ней, но бабушка ушла, — выражение лица болвана было печальным, а голос раздражительным. Он даже не заметил, что вопрос не был задан Сюань Минем. — Она не видела меня, и я не мог ее найти. Я вообще не мог ее найти.

Он переплел пальцы, вид у него был очень печальный. Подняв голову, он долгое время с тревогой смотрел в дверь, разочарованно повторяя:

— Я хотел поговорить с бабушкой…

Сюэ Сянь подумал о разговоре советника Лю со своим другом: бабушка Лю уже скончалась, и, по слухам в городе, она умерла, когда ее лечили отец и мать Цзян Шинина. После ее смерти медицинская резиденция Цзян загорелся и полностью сгорел.

Цзян Шинин был мертв уже как три года, так что бабушка Лю, должно быть, тоже умерла три года назад.

Болваны обычно были непреклонны и целеустремленными — если он сказал, что думал об этом, значит, он действительно, должно быть, думал об этом днем ​​и ночью. Для него эти три года, должно быть, были чрезвычайно одинокими и долгими.

"Погнали." Сюань Минь нейтрально указал на него и сразу же направился к этой дряхлой старой комнате, не дожидаясь больше ни секунды.

Возможно, из-за того, что его суровые монашеские манеры были чрезмерно устрашающими, или, возможно, из-за того, что его немедленное движение не позволяло думать дальше, Лю Чун подсознательно поспешил за ним. Он, спотыкаясь, подбежал к Сюань Миню и снова пробормотал:

— Я… я хочу найти бабушку.

— Куда спешить? Давай сначала вернемся в комнату, — убедительно попросил Сюань Минь.

Лю Чун на мгновение сдержался и сказал:

— Я все еще… я все еще тороплюсь.

— Смирись с этим! — сказал Сюэ Сянь прямо.

Лю Чун какое-то время смотрел в профиль холодного лица Сюань Миня и выглядел немного испуганным. Он сдержался еще на два шага, затем осмелился и пробормотал:

— Как ты говоришь, не открывая рта?

Сюань Минь, «…»

— Чревовещание. Проще говоря, чтобы говорить, нужно использовать живот, — солгал Сюэ Сянь сквозь зубы.

Глаза Лю Чуна медленно блуждали, и его взгляд упал на живот Сюань Миня.

Сюань Минь, «…»

К счастью, пока они говорили, они уже подошли к комнате. Как только они войдут, они смогут выбраться из массива.

Сюань Минь, не колеблясь, быстро шагнул вперед и в то же время потянул Лю Чуна, который стоял в полшаге позади него. Лю Чун споткнулся и ступил в дверной проем.

Как только другая нога Лю Чуна собиралась шагнуть внутрь, откуда-то раздался дуду, похожий на удар по каменной плитке.

"Хм?" Лю Чун, вероятно, никогда раньше в своей жизни не реагировал на что-то так быстро.

Его нога остановилась, все еще поднятая в воздухе, и он подсознательно пробормотал:

— Бабушка.

Он поспешно отдернул ногу, которую вставил в дверной проем, повернулся и выбежал назад.

— Хэй! Подожди! — Сюэ Сянь не мог не закричать.

Он увидел, как Сюань Минь поднял руку, как будто собирался дернуть болвана, но как только он поднял руку, он услышал слабое жужжание внутри своей головы. Его зрение потемнело, и мир вокруг него закружился.

В мгновение ока сцена перед ним изменилась — они стояли перед дверью в комнату Лю Чуна, и перед ними было белое лицо Цзян Шинина, а Лю Чуна нигде не было.

Очевидно, они сбежали из массива. Однако прямо перед тем, как они это сделали, Лю Чун отдернул ногу, и поэтому его оставили внутри