Максимальный риск - Шантель Шоу

Джина хотела возразить, что они не семья. Они еще ничего не решили. А теперь возникла и еще одна проблема, подумала Джина, когда Ланзо опустился рядом с ней в самолете, после того как удостоверился, что Эндриа надежно пристегнута в специальной детской переноске. Последние несколько недель гормоны бушевали в ней, и ей не давала покоя страсть к Ланзо.

Если бы только врач на последнем осмотре не сказал, что она может вернуться к обычной сексуальной активности, как только почувствует, что готова. В тот же вечер она почувствовала, как напрягся ее живот, когда Ланзо вышел в гостиную без рубашки, в потертых джинсах и с мокрыми после душа волосами и присоединился к ней на диване, где она смотрела телевизор. И Джина с ужасом поняла, что хочет «вернуться к обычной сексуальной активности» прямо здесь, на диване. Она пробормотала, что устала, и убежала в свою комнату, успев заметить блеск в его глазах, словно он сумел прочитать ее мысли.

Джина повернулась к окну. Ланзо говорил, что хочет стать отцом для своей дочери, но он никак не показывал, что хочет возобновить их с Джиной отношения. Но она знала о его темпераменте и была уверена, что вскоре он найдет новую любовницу, если еще этого не сделал.

Потерявшись в лабиринте своих грустных мыслей, она вздрогнула, когда он взял ее за руку. Она посмотрела ему в глаза и узнала блеск желания. Он хочет ее? Если да, то как долго продлятся их отношения? Что случится, когда он устанет от нее, но будет просто приезжать к дочери? Возможно, было бы лучше, если бы Ланзо не менял своего решения об отцовстве, потому что в этом случае ей было бы гораздо проще забыть его.

Белые стены виллы ди Суссурри блестели на весеннем солнце, и, несмотря на то, что был еще апрель, розы уже цвели возле главного входа. Дафна с сияющей улыбкой поприветствовала их. Ее глаза сверкали, когда она склонилась над ребенком.

— Я никогда не думала, что увижу Ланзо таким счастливым, — призналась она Джине, когда он вышел из комнаты.

Джина заметила слезы в глазах экономки.

— Кристина была любовью его жизни, и, когда она умерла, горе почти уничтожило его. Но вы и бамбино снова принесли радость в его сердце.

— Вы говорили, что это был несчастный случай. Что с ней случилось? — спросила Джина, хватаясь за возможность узнать о прошлом Ланзо.

Но Дафна ничего не ответила и вышла из комнаты, оставляя Джину с множеством вопросов.

Она отправилась в холл и посмотрела на картину красивой итальянки, которую, как сказала Дафна, любил Ланзо.

— Пойдем посмотрим детскую, — пригласил ее Ланзо, выходя из кабинета. Он забрал у нее Эндриа и отправился наверх к комнате, которая раньше была главной спальней.

Сейчас в ней поклеили розовые обои, постелили ковер и повесили занавески. На полках стояли мягкие игрушки, а на полу были расставлены белые кролики. Детская была обставлена с заботой и любовью, но Джина не понимала почему.

— Тебе не нравится? — спросил Ланзо, заметив ее смущение.

— Очень красиво, как я и мечтала, — признала она. Джина вспомнила, как она изучала журналы в поисках идей для детской, но она не стала украшать комнату, потому что не собиралась оставаться в доме Ланзо. — Но все это напрасно, раз мы с Эндриа здесь ненадолго.

Ланзо осторожно положил дочь в кроватку и несколько секунд просто смотрел на нее, и любовь переполняла его сердце. Он чуть не потерял свою девочку, потому что так боялся любить ее, и одумался только благодаря Джине.

— Разумеется, вы с Эндриа останетесь здесь, cara,Я решил, что ей лучше будет расти в Позитано, чем в Риме. Побережье Амалфи такое красивое, и здесь у нее будет свобода, которой она не найдет в городе.

Джина разозлилась. Иногда Ланзо становился слишком самоуверенным и заносчивым.

—Что ты имеешь в виду под «я решил»? По-моему, мы вместе должны решать, где пройдет детство Эндриа. И нам стоит начать планировать, как мы будем ее растить, — быстро добавила она. — Если ты хочешь, чтобы я жила с ней в Италии, я готова сделать это. Я понимаю, что ты захочешь часто ее навещать…

— Я не собираюсь ее навещать, — резко перебил Ланзо. — Я сказал тебе, я хочу быть хорошим отцом, а это значит, что я буду жить с ней, завтракать с ней каждое утро и укладывать спать по вечерам. — Он помолчал и закончил: — Поэтому я считаю, что нам стоит пожениться.

Джина открыла рот, но ничего не сказала. Предложение Ланзо стало полной неожиданностью, но, хотя она долго мечтала об этом, реальность не принесла никакой радости. Оно прозвучало так прозаично и расчетливо. Его глаза сузились, когда он заметил ее напряжение.

— Мы оба хотим быть постоянными родителями для нашей дочери, — напомнил он.

— Но для этого нам не обязательно жениться.

— Но для Эндриа будет лучше, если она вырастет в семье, где родители преданы друг другу.

Этого Джина не могла отрицать. Она всегда считала, что ребенок должен расти в крепкой семье. Но не в том случае, когда это просто было удобно для проживания.

— Я не считаю, что мы должны пожениться только ради Эндриа.

— Но мы поженимся не только из-за нее, cara.

Ланзо подошел к ней и посмотрел в глаза. Джина быстро пришла в форму после родов и выглядела стройной и сексуальной, джинсы с заниженной талией прекрасно подчеркивали ее фигуру. Много раз, когда он наблюдал за тем, как она кормит дочь, он чувствовал нарастающее желание, которое быстро проходило, но сейчас он больше не мог бороться с ним.

— Химия все еще осталась между нами, — проговорил он, опуская глаза на ее губы. — Ты думала, что можешь обмануть меня, но я знаю каждый дюйм твоего тела и каждую реакцию на меня. Ты не можешь скрыть свои чувства ко мне, cara,и я не могу скрывать, что хочу тебя.

Было так легко последовать за сердцем, а не за разумом, но Джина напомнила себе, что он может снова разбить ей сердце. Она покачала головой:

— Это просто секс.

— Это всегда было больше чем физическое влечение. И мы оба это знаем.

С самого начала их отношений Ланзо понял, что Джина — единственная женщина, которая могла заставить его нарушить данное Кристине обещание. А может, все началось раньше, когда она была еще полным подростком с застенчивой улыбкой?

Джина не знала, могла ли она заставить себя поверить, что их связь что-то значила для него. Ни разу за время ее работы у него он не дал ей понять, что она стала для него больше чем временной любовницей.

— Ты бы не женился на мне, если бы не ребенок, — упрямо сказала она.

Бессмысленно было отрицать правду. Но сейчас он стал другим человеком, Джина изменила его и заставила иначе посмотреть на многие вещи.